ложкой во рту, как ты?
— Я отказываю тебе потому, что ты сколотил свое состояние за счет других, включая моего отца.
— Разве? Ведь сейчас я предлагаю твоей семье помощь. Твой отец видит смысл в моем предложении. И все же ты отвергаешь меня.
— Я никогда не приму твое предложение. — Брайар повернулась к отцу. — Прошу тебя, скажи, что это все шутка. Ты же не мог всерьез ожидать, что я выйду замуж за этого испанского мигранта. На дворе двадцать первый век, в конце концов. Браки уже давно не заключаются по воле родителей!
— Брайар… — Камерон грустно покачал головой. Его голос дрогнул. Старик опустился в кресло за столом и закрыл лицо руками. — Господи, я был таким дураком.
Девушка поспешила к нему и схватила обеими руками его морщинистую кисть.
— Послушай меня, пап. Нам не нужны деньги Диабло. Я сама их заработаю. Мы сможем выжить, как и планировали. Будем периодически выставлять вещи на аукцион, я пойду работать. И не надо связываться с такими, как Диабло.
— Не все так просто, — пробормотал отец.
— Именно все просто, — уверяла его Брайар. — Нам не придется соглашаться на его условия, потому что мы сможем обойтись без его помощи. Ну и что, если у нас не будет слуг? Мы справимся, как справлялись раньше. Скоро я найду работу.
— Мы не справлялись! Посмотри, в каком состоянии дом — твою мать убивает, что она не успевает сама все делать.
— Кому какая разница, если полы не моют каждый день? Вот увидишь, скоро все наладится.
Камерон встал и взял дочь за плечи. Его пальцы до боли впились в кожу.
— Нет. Все непросто. И тебе придется выслушать меня. У нас больше нет денег. И кредита. Ничего.
— Нет, есть, — заспорила Брайар. — Или будут, и достаточно, чтобы нормально жить. Нам не нужны чужие деньги, тем более этого человека. — Девушка бросила презрительный взгляд на Диабло. — Позволь мне идти и закончить список, над которым я работала.
— Брайар… — Отец выпустил ее. — Спасибо. Ты хорошая дочь. Я так горжусь тобой.
Она смотрела в глаза отца и видела в них одобрение. На мгновение они словно остались одни в этой комнате. Диабло будто перестал существовать. Камерон считал, что один несет на своих плечах груз семейных долгов, а теперь он знал, что Брайар тоже искала решение. Все сложилось бы по-другому, если бы он знал. Если бы он только знал!
— Когда ты собираешься рассказать ей? — нарушил их единение бархатный мужской голос.
— Рассказать о чем? — Брайар снова посмотрела на отца.
— У нас ничего не осталось, — признался тот.
— О чем ты? Что значит — ничего не осталось?
— Ничего. Совсем.
— Но есть дом и мебель! Я же говорила…
— Все ушло. Ничего не осталось, — качал головой отец. — Теперь все принадлежит Диабло. Абсолютно все.
Ярость охватила Брайар.
— Ах ты, мерзавец! — Она подлетела к нему, своему жениху, нежеланному и отвратительному. Девушка занесла руку для пощечины, но сдержалась. — Ничтожный ублюдок! Ты разрушил то, что принадлежало нам четыре поколения. Ты забрал все до последнего, даже дом. Какой ты герой, а! Гордишься собой?
— Я предлагаю способ выбраться из нищеты. Я сказал твоему отцу, что он может оставить дом и получать приличную сумму каждый год. А тебе нужно просто быть хорошей дочерью. Выйдешь за меня — и все проблемы твоей семьи решатся раз и навсегда.
— Ты не оставляешь мне выбора, — прошипела девушка сквозь зубы.
— Рад, что ты наконец обрела здравый смысл.
— О, да. И я предпочту жить в нищете, чем отдаться тебе!
— Ты не знаешь, на что обрекаешь себя и свою семью. Ты понятия не имеешь, что значит прозябать в бедности. Голодать. Да ты и десяти минут не сможешь прожить в реальном мире, с твоей-то привычкой к роскоши.
— О, я выживу.
— Какое благородство! Но позволь тебе заметить, что нет такого понятия, как бедная элита. Есть только голодные и отверженные. Нищета не предусматривает романтики.
— Уж лучше так, чем быть твоей женой. — Брайар повернулась к отцу: — Прости, папа. Я не могу этого сделать.
— Понимаю, — прохрипел он. — Не следовало мне просить тебя. Это моя вина. Я сам во всем виноват. Теперь придется сообщить твоей матери, что у нее больше нет дома.
— Господи! — воскликнула Брайар. — Я думала, она знает!
— Ей неизвестно, что мы потеряли Блэксли, наше родовое гнездо. Я не хотел волновать ее раньше времени, но теперь…
— О, папа, нет…
Старинные часы на стене пробили, возвещая о скором наступлении полуночи. Диабло вмешался:
— Ты сможешь так поступить с матерью, Брайар? Лишить ее шанса дожить свою жизнь в фамильном доме? Какая же ты дочь?
Брайар не ответила. В глубине души она знала, что Диабло прав. После потери Ната и всего состояния мама вряд ли переживет потерю еще и дома.
— Вижу, тебе нужно время подумать, — решил Диабло. — Я дарю тебе еще один шанс. Когда часы пробьют полночь, ты должна дать мне ответ. Или ты выйдешь за меня, или все вы покинете этот дом к концу недели.
— Ты не можешь так поступить!
— Посмотрим. Кажется, вам нечего забирать с собой.
— Ты же не можешь быть настолько бессердечным!
— Теперь все зависит от тебя. Роскошь или нищета. Выбирай.
Часы пробили еще раз.
— Второй удар. Надеюсь, ты правильно мыслишь.
Мысли лихорадочно роились в воспаленном мозгу. Третий удар.
Может, с Диабло будет не так уж плохо? И родители смогут спокойно умереть в Блэксли, а не скитаться по задворкам в поисках еды.
Четвертый удар. Девушку охватила паника. Почему, ну почему все это случилось со мной? — спрашивала она себя. Нат, что же мне делать? Ее старший брат, если бы его жизнь не оборвалась так внезапно, придумал бы что-нибудь. И ей не пришлось бы выходить замуж.
Замужество…
Пятый удар.
Но разве Брайар не собиралась когда-нибудь выйти замуж? Какая разница, кто будет ее богатым мужем? Пусть даже Диабло. И брак не продлится вечно. Он устанет от нее. Уж тут она постарается. И они разведутся. Сколько это займет? Год? Два? Главное — не заводить детей.
Часы между тем пробили полночь. Вот он, роковой час! Диабло, испанский дьявол, смотрел на Брайар своим зловещим взглядом.
— Ну? Что ты решила?
Вмешался Камерон:
— Не делай этого. Все я виноват. Ты не должна расплачиваться за мои ошибки. Мы все как-нибудь уладим.
Брайар благодарно улыбнулась отцу.
— Я ненавижу тебя! — бросила она Диабло. — Всем сердцем и душой!
— Ненависть такая бесполезная трата страсти, — шепнул он, проводя рукой по щеке девушки. Его прикосновение оказалось совсем не неприятным. Нежным, волнующим. — Но пусть будет так. К концу
