человеческой форме. Завершение процесса освобождения труда от животной, рефлекторной формы есть вместе с тем завершение процесса антропогенеза и социогенеза.
Сходные в ряде положений взгляды мы находим в статье О Н Бадера, А.Я.Брюсова, С.В.Киселева и А А.Формозова „Некоторые вопросы возникновения человеческого общества' (1957), в работах А.П.Окладникова „Становление человека и общества' (1958а) и П.Ф.Протасени „Происхождение сознания' (1959), в которых систематическое использование естественных орудий австралопитеками характеризуется как животный труд.
Положение о существовании, кроме человеческого труда, труда животного, дочеловеческого, инстинктивного мы находим также в работах Б.Ф.Поршнева (1955в, 1957, 1958а), однако взгляды последнего на животный труд расходятся с изложенными выше. Б.Ф.Поршнев отказывается признать систематическое использование готовых предметов природы для овладения объектами потребностей, имевшее место у австралопитеков, трудом, даже животным, дочеловеческим. Как животный, инстинктивный труд он рассматривает деятельность пауков, муравьев, бобров, а также питекантропов, синантропов и ранних неандертальцев (1955в, 1958а, с.147–154). Взгляды Б.Ф.Поршнева на животный труд нам представляются неверными. То, что он именует животным, инстинктивным трудом, либо совсем трудом не является (деятельность муравьев, бобров и т. п.), либо не является животным трудом (деятельность ранних гоминид)[53].
Первый этап в развитии труда — период существования и эволюции рефлекторного, предчеловеческого труда, период существования и развития предлюдей — представлял собой эпоху подготовки условий для становления человека и человеческого общества, эпоху вызревания предпосылок антропосоциогенеза. Он может быть назван периодом предантропогенеза и предсоциогенеза. Именно предлюди, а не какие-либо другие существа превратились в формирующихся людей, именно из объединения предлюдей возникло первобытное человеческое стадо. Поэтому нельзя понять, как начался процесс формирования человеческого общества, не выяснив предварительно, что из себя представляло предшествовавшее первобытному человеческому стаду объединение предлюдей. Однако прямыми данными, которые позволили бы дать ответ на последний вопрос, наука не располагает. Предлюди были животными, но своеобразными животными, вступившими на путь, ведущий к человеку, а поэтому отличавшимися от всех остальных представителей зоологического мира, в том числе и от человекообразных обезьян. Это делает невозможным прямую аналогию между объединениями предлюдей и объединениями всех других животных, в том числе и объединениями обезьян.
Но предками предлюдей были крупные человекообразные обезьяны миоцена, прямая аналогия между объединениями которых и объединениями современных крупных антропоидов вполне законна и правомерна. Это открывает возможность выявления природы предчеловеческих объединений. Нужно выяснить, что из себя представляли объединения человекообразных обезьян, являвшихся предками предлюдей, а затем попытаться представить, какие изменения могло внести в эти объединения возникновение рефлекторного труда.
В вопросе о том, что из себя конкретно представляли миоценовые антропоиды, давшие начало ветви, развитие которой завершилось возникновением человека, много спорного и неясного. Не вдаваясь в детали существующих в науке разногласий, коротко суммируем выводы, которых придерживается в настоящее время подавляющее большинство ученых.
Прежде всего более или менее твердо установленным можно считать факт, что миоценовые антропоиды, являвшиеся предками предлюдей (и тем самым людей), вели в основном древесный образ жизни (Clark Le Gros, 1955, p. 170; 1959, p.337; Hockett and Ascher, 1964, p. 137–138; Рогинский и Левин, 1955, c.285; Нестурх, 1957, с.163–166; 1958, с.47–56; 1960а, с.8–9; 19606, с.100–105; Якимов, 19496, с.232; В.П.Алексеев, 1960, с. 184–188). Столь же твердо установленным можно считать положение, что у них отсутствовала специализация к древесному образу жизни, в частности, они не были специализированными брахиаторами (Clark Le Gros, 1955, p. 169; 1956, p.61; 1959, p.340; Spuhler, 1959, р. З; Якимов, 19496, с. 232; Бонч-Осмоловский, 1941, 1944a, 19446,1954, с.184–186; Бунак, 1954, с.368, 375–384; 1959, с.21, 125–126; Рогинский и Левин, 1955, с.285; В.П.Алексеев, 1960, с. 184–188). Крупные миоценовые антропоиды обладали способностью к разным видам передвижения, главным из которых была круриация (Якимов, 19496, с.232; Нестурх, 1957, с. 167; 19606, с.8–9). Брахиация у них либо полностью отсутствовала (Бонч-Осмоловский, 1954, с. 184–186; Бунак, 1954; 1959, с.21, 125–126), либо носила умеренный характер (Нестурх, 1957, с.167–169; 19606, с.9; Patterson, 1955, р.9). Будучи в основном древесными животными, миоценовые предки предлюдей в то же время часть своего времени и, может быть, даже довольно значительную проводили на земле, по которой свободно передвигались (Бунак, 1954, с.368, 381–382; 1959, с.21, 125–126; Clark Le Gros, 1955, p. 169; 1956, p. 61; Hockett and Ascher, 1964, p. 138). По образу жизни к миоценовым предкам человека из современных человекообразных обезьян ближе всего стоит, по-видимому, шимпанзе, который, будучи в основном древесной формой, часть времени бодрствования, т. е. активного периода суток, и даже большую, проводит на земле (Рогинский и Левин, 1955, с.161; Нестурх, 1957, с.165; Schalierand Emlen, 1963, р.371).
Переходя к вопросу о формах объединений у миоценовых антропоидов, необходимо прежде всего остановиться на проблеме существования у них гаремной семьи. Некоторые ученые (Золотарев, 19406, с.32–36; Нестурх, 1958, с.231–232) утверждают, что у человекообразных обезьян, являвшихся предками человека, гаремная семья отсутствовала, что половые отношения у них носили беспорядочный, промискуитетный характер. Мнение это находится в столь разительном противоречии со всем имеющимся фактическим материалом о половых отношениях у многих низших узконосых и у всех без исключения высших обезьян (R.Yerkes and A.Yerkes, 1929; Zuckerman, 1932; Yerkes, 1943; Kohler, 1948; Sahlins, 1959; Войтонис, 1937, 1949; Тих, 1947, 1 и др.), в том числе и с тем, которое содержится в указанной выше работе М.Ф.Нестурха (1958, с.220–231), что согласиться с ним, на наш взгляд, невозможно.
Отсутствие гаремной организации половых отношений отмечено лишь у части широконосых и низших узконосых обезьян (Carpenter, 1934, 1942; Sahlins, 1959). Оно обусловлено такой особенностью физиологии размножения этих видов, как ограничение времени спаривания в основном лишь кратковременным периодом, соответствующим течке низших млекопитающих.
Как уже указывалось, характерным для приматов является постепенное высвобождение по мере подъема по филогенетической лестнице половых актов из-под гормонального контроля и столь же постепенное возрастание роли коры в их регулировании. В результате у высших представителей этого отряда спаривание может происходить и происходит в любое время, за исключением лишь кратковременного периода менструального кровотечения. Этой особенностью их физиологии размножения и обусловлено существование у них гаремной организации. Гаремные семьи являются у них безусловными объединениями. Вряд ли, на наш взгляд, могут быть сомнения в том, что физиология размножения миоценовых человекообразных обезьян была ближе к физиологии современных антропоидов, чем к физиологии широконосых и части низших узконосых обезьян. Это дает основание с большей степенью достоверности полагать, что у миоценовых человекообразных обезьян существовала такая форма объединения, как гаремная семья.
Кроме гаремной семьи, можно предположить существование у миоценовых предков человека стадных объединений. Известно, что из всех современных крупных человекообразных обезьян стада отсутствуют лишь у орангутанов, являющихся узко специализированными животными, ведущими исключительно древесный образ жизни (Schaller and Emlen, 1963, р.371–373). Вероятным является также существование у миоценовых предков предлюдей объединений молодых самцов и отдельных самцов, ведущих одиночный образ жизни.
Все, что было сказано в предшествующей главе о гаремной семье и стаде обезьян, а также о взаимоотношениях особей внутри этих объединений, должно быть отнесено и к объединениям миоценовых антропоидов. Гаремная семья и стадо миоценовых крупных человекообразных обезьян ничем существенным не могли отличаться от соответствующих объединений современных крупных антропоидов.
Миоцен был эпохой биологического процветания крупных человекообразных обезьян. Они необычайно размножились в числе и заняли все области Старого Света с жарким и теплым климатом. Быстрое увеличение численности обезьян имело своим следствием нехватку привычных пищевых ресурсов. Естественный отбор в условиях возросшей конкуренции между крупными антропоидами неизбежно привел к
