том, как ему хорошо. Чтобы хоть маленько подгадить ему настроение, я предложила:
— Хочешь, Лейя тебе споет песенку?
Лейя перестала расчесывать волосы и вопросительно посмотрела на меня, а Велий приоткрыл один глаз и возмущенно проговорил:
— Ты даже представить себе не можешь, каким униженным себя чувствуешь после ее голосовых изощрений.
— И вовсе я не изощрялась, — надула губки Лейя, а Велий продолжал, снова прикрыв глаза:
— Чары мавок на меня не действуют, а вот песни… Хотя, должен признаться, оправился я намного быстрее.
Я встала и отряхнула платье от травинок. Велий приоткрыл глаза, скосил их в мою сторону, но вставать не стал.
— Лейя, пора возвращаться, Алия уже, наверно, вернулась.
Мавка, вздохнув, оторвалась от созерцания молодого мужского тела и легко поднялась на ноги.
— Я, может, навещу вас ночью, — бросил нам вслед Велий. Я вопросительно приподняла бровь, а он усмехнулся и пояснил: — Не бойся, я еще дней десять не смогу раздвоить душу. Так что изменений во внешности не предвидится.
Лейя широко улыбнулась:
— Мы будем очень рады, если ты придешь.
Я развернулась к этой сладкой парочке спиной и решительно зашагала прочь, не попрощавшись.
К тому времени как я и Лейя пришли, Алия уже вернулась и была вне себя от бешенства.
— Нет, представьте, этот щенок продал мне пустышку за половину кладня! — завопила она, едва мы появились на пороге. — Полкладня за какую-то соску! — Она гневно потрясла пустышкой.
— Какой щенок?
— Миколка, — догадалась Лейя, выхватывая пустышку из рук Алии и протягивая ее мне. Я села на кровать и повертела соску в руках:
— И где они берут одинаковые соски?
— Знать не хочу! — бушевала Алия. — Поймаю мерзавца, который крадет соски, руки-ноги повыдергиваю!
Я положила причины бешенства на подоконник, Алия, немного остывая, сказала:
— Там Геронтий еды послал, картошки вареной, да масла, да сметаны. Я со злости полгоршка съела. Все еще горячее, так что налетайте. Да, а где вы были?
— На речке, — пояснила я, снимая с горшка салфетку. — Лейя решила искупаться.
— А ты, как всегда, только ножки помочила? — зная мою боязнь воды, насмешливо спросила Алия. Я пожала плечами и, зачерпнув ложку сметаны, добавила ее в картошку.
— Мы Велия видели, — с улыбкой сообщила мавка. — Такой красивый, просто жуть!
— Прицепился как репей, прохода нет, — фыркнула я.
— Может, ему Лейя понравилась, — с улыбкой сказала Алия.
— Он говорит, что мои чары на него не действуют, — со слезами в голосе пожаловалась подруга.
— Выходит, — задумчиво проговорила Алия, — ему…
— Нужно попасть на кладбище, а не заручившись нашей дружбой, это сомнительно, — прервала я ее.
Алия и Лейя переглянулись, одна хищно сузила глаза, а вторая обдумывала, какие преимущества ей это сулит. Будущая валькирия приняла решение первой:
— Даже близко к ограде не подпущу.
— Поздно, — проговорила я с набитым ртом. — Он сегодня ночью будет здесь. Просить разрешения ему и в голову не пришло.
Лейя выскочила из-за стола и, схватив гребень, принялась вертеться перед зеркалом, а я со вздохом пошла мыть посуду.
Вечер подкрался незаметно. Лейя вовсю готовилась к встрече с Велием, переодела платье, вплела в волосы цветы, за которыми не поленилась сбегать на соседний луг. Алия, заразившись ее возбуждением, состряпала что-то отдаленно похожее на печенье и страшно гордилась своим подвигом, а я с некоторым злорадством надеялась, что двоедушник все-таки не придет.
Наконец над кладбищем поплыла огромная, такая бывает только здесь, луна. Велий не пришел, Лейя приуныла, Алия поглощала свою стряпню и вслух мечтала о том, как вернется в Школу и намылит шеи всем своим обидчикам. Кладбище наполнялось жизнью, если можно так сказать, хотя после первой ночи нашего вступления на пост покойники упорно обходили нашу троицу десятой дорогой, не желая связываться со слишком активными хранительницами. Дождавшись окончательной темноты, я стала натягивать сапоги.
— Ты куда? — спросила Алия.
— В туалет.
— Смотри, дверь закрой, а то опять залезут в нужник, — напомнила Лейя.
— Хорошо.
Я вышла за дверь, спустилась по ступенькам крыльца и осторожно направилась к воротам. Выйдя на улицу, я двинулась вдоль ограды, стараясь производить как можно меньше шума. В ярко освещенных окнах избы был виден силуэт Лейи, которая пригорюнившись сидела у стола. Чем дальше я шла, тем темнее становилось, двигаться пришлось медленнее. Проклятое платье путалось в высокой траве, я шипела от злости и, пока дошла до места, довела себя до состояния тихой ярости.
Прижавшись к ограде и бросив взгляд на могилы, я остановилась, поняв, что на месте, присела на корточки, а затем вообще легла в траву. Ждать пришлось долго, а может, это мне просто показалось. Трава щекотала шею, сверчки стрекотали изо всех сил, и я несколько расслабилась, но тихое шуршание быстро привело меня в чувство. Я прижалась к земле, с удовлетворением разглядывая тощую спину воришки, который протиснулся между прутьями ограды и исчез в темноте. Уговаривая себя еще немного потерпеть, я в азарте все-таки подползла ближе к ограде и, когда ничего не подозревающий вор, озираясь, вылез обратно, с утробным ревом прыгнула ему на спину. Вор тонко заверещал и повалился в траву, а я уселась ему на спину и принялась тузить кулаками.
— Маленький гаденыш! Я тебе покажу, как красть соски, а затем продавать их по баснословной цене!
Девчонки, услышав наши вопли, выскочили из дома. В подтверждение свершившейся кражи взвыл младенец, я с утроенной силой принялась измываться над жертвой, но чья-то рука за шиворот отцепила меня от подростка, хотя я успела еще поддать ему ногой.
— Оставь его. — Велий держал меня за шиворот как напроказившую кошку, осознание этого меня взбодрило еще больше, но подоспели подруги.
— Что случилось? — хлопая ресницами, спросила Лейя. Велий, не ответил и меня не отпустил. Алия в отличие от мавки сразу все поняла и рванулась к Миколке, горя праведным гневом, но двоедушник и ее придержал за шиворот. С нами двумя в руках он был похож на удачливого рыбака, который хвалится уловом. Миколка сидел на земле и, размазывая грязь по щекам, сверкал на нас глазами.
— Все, успокоились! — рявкнул Велий, и его рык возымел действие, во всяком случае, дрыгать ногами мы с Алией перестали и только возмущенно сопели. Велий медленно разжал пальцы, мы стали усиленно отряхиваться, я от травы, приставшей к подолу платья, а Алия от прикосновений двоедушника. Мягкосердечная Лейя помогла встать Миколке.
— Пошли в дом, — даже не предложил, а скомандовал двоедушник.
Я хотела возмутиться — с чего вдруг он нам приказывает, но вспомнила его крепкие пальцы и, подавив возмущение в зародыше, развернулась и первой зашагала через траву.
В доме, усадив нас всех за стол (Лейя принялась хлопотать с чаем), Велий снова взял власть в свои руки:
— А теперь объясните, что произошло.
Мы все наперебой стали изливать свое возмущение, присоединилась даже Лейя с горячим чайником, в словесном азарте она махала им перед лицом отшатывающегося Велия. Двоедушник от гама схватился за
