через «и». И следовательно, любая ошибка в этом знаковом слове менталитет только перечеркнет.
Действительно, негоже позорить родную грамматику перед глазами взыскательных европеоидов, согласился Жека. Не за то боролись наши деды-прадеды в свое непростое время, когда деревья были большими, а удои с урожаями – маленькими. Но если через «и», тогда сразу – несмываемой красной краской, под тон черепицы…
Идея несмываемой краски Сереге не слишком понравилась. Впрочем, если волшебное слово поперек забора поможет Жеке справится с приступом ностальгии, то он, Серега, в принципе не против любой трактовки. Только краску пусть ищет сам, в данном конкретном случае – гусь свинье не товарищ. И лучше все-таки смываемую. Как пожелание хозяина.
Жека, видимо, уже представлял себе кокетливый забор в украшенном варианте и восхищенно всхрапывал…
Усатый, широколицый таксист-грек с темными, выразительными глазами внимательно слушал их филологический диалог. Может, в связи с наплывом туристов из страны берез изучал русский язык?
Если разобраться, то здесь, в Греции, он оказался в чем-то благодаря Жеке, вспоминал Серега, обходя свой пижонский дом с остроконечными башенками. Только все началось давно, так давно, что сам Малышев, наверное, и не помнит тот промозглый ноябрьский вечер. А ведь именно он притащил Серегу на случайный день рождения, где Серега познакомился с Таней. С его Десантницей…
Интересно, почему тот давний случай со львом накладывается в воспоминаниях на знакомство с Таней? – вдруг задумался он. О чем-то говорит с точки зрения психологии? Или просто все перепуталось в голове?
Да, при чем тут лев? Совсем ни при чем, то есть – абсолютно. Когда они познакомились, ему уже стукнуло тридцать четыре. Это Серега опять-таки точно запомнил, потому что она первым делом спросила – сколько ему?
Тридцать четыре? А сразу не дашь, выглядишь ты, гражданин, монументально, но молодо. Хорошо сохранился, молодец, одобрила она.
Жизнь была легкая и веселая, усмехнулся Серега.
Таня объяснила, что с мужчинами до тридцати не встречается принципиально. Мол, это не мужики, это пока еще дети, им еще надо сопли утирать и пеленки менять, а она – не по этой части.
Сомнительная теория, сразу подумал он. Зато девица хороша без сомнения…
3
– Мой первый муж был садист, – рассказала она. – Ему нравилось делать мне больно. Это я заметила еще до свадьбы.
– А зачем женилась? – спросил Серега.
– Замуж выходила, – поправила она. – Я замуж выходила. Потому что я женщина. А он женился. На мне. Потому что он – мужчина.
– И садист.
– Точно! – подтвердила она.
– Потому что на тебе женился, – добавил Серега.
– А ты не смейся…
– А я не смеюсь.
– Значит, иронизируешь. Это еще хуже.
– Почему хуже? – удивился Серега.
– Смех – это от глупости. А ирония – от презрения. То же самое, только подлее, – объяснила она.
Очень рассудительно объяснила. Она вообще была самостоятельная девушка, сразу заметил он.
Таня. Танька. Танечка. Красивое имя.
Ему всегда нравилось это имя. Кстати, Танечка Соловьева – имя его первой любви…
Да, именно так все было… За темными окнами – промозглый, осенний вечер. Случайная компания, где он почти никого не знал. Незнакомая квартира стандартной планировки панельных домов с типовым набором из стенки и мягкой мебели. Довольно просторная квартира, показалось ему тогда. Две комнаты и кухня отданы на разграбление и поругание гостям, третья комната вроде бы даже заперта. Или кто-то там заперся изнутри.
Домашний праздник…
Длинный стол, составленный из двух или трех, связанных между собой в единое целое белой скатертью. Разнокалиберные стулья вперемешку с остроугольными табуретками. На столе – изобилие салатов, мохнатых от майонеза, и разлапистые блюда с нарезками. Бутылки с вином и водкой, как шпили еще не взятой крепости, в окружении частокола пластиковых лимонадов. Как гвоздь программы был обещан печеный гусь, пах на всю квартиру, регулярно вспоминался присутствующими, но его мясной выход почему-то задерживался.
Слава богу, хоть не гнали курить на площадку, дымили прямо за столом, и табачный дым, слоями извиваясь по комнате, немного смягчал чопорность разукрашенного стола.
Было довольно много народа, и почти все, кроме него, друг друга хорошо знали. Выпивали, закусывали и общалась между собой по уже устоявшемуся трафарету. Кто-то острил, кто-то спорил, кто-то изображал из себя. Как обычно. Тосты, слова, звяканье, чоканье… Вам налить – непременно налить, чокнемся – и так чокнутые, передайте колбаску, пожалуйся… Обязательно передадим! Со всей обоюдной симпатией к колбасе… А салатику, салатику-то не желаете? Почему же салаты никто не ест, дорогие гости?!
Водка была дешевой, разговоры вертелись вокруг интриг в некой фирме. Как понял Серега, почти все присутствующие в ней работали.
Ничего особенного… Обычная компания, в меру скучная для случайных гостей…
Чей это был день рождения? Хотя бы мужской или женский? Этого Серега тоже не мог потом вспомнить. Хозяйка квартиры точно была женщина, чуть за тридцать, блондиночка с приятным лицом, но излишне мясистой фигурой. Хотя чествовали вроде бы какого-то длинного парня…
Серега попал сюда с другом Жекой, опять-таки за компанию. От нечего делать. От надвигающейся пустоты вечера, когда не знаешь, куда себя деть после такого же пустого дня. Жека, можно сказать, спас его от скуки, прихватив с собой, хотя и сам был здесь случайным гостем. Не без умысла, конечно, прихватил, то-то он так быстро и совершенно безответственно испарился. Просто исчез по-хамски, вместе с длинноволосой дамой и ключами от Серегиной квартиры.
«Будь здоров, Серый брат, много не пей и сильно не кашляй. Желаю приятно повеселиться…»
«Спасибо! И вам не хворать гусарской инфекцией…»
Серега остался. Потому что все-таки была водка и была компания. Тепло, светло, в меру шумно, фривольно и градусно. Решил, что посидит немножко, а потом уйдет. Пусть Жека без помех оприходует свою очередную длинноволосую радость. Самому ему в этот вечер ничего не светит, сразу определил Серега, несколько симпатичных фигурок очевидно, на показ, заняты, а на оставшихся не стоит тратить ценную энергию нервных клеток. Остается тихо пить в своем салатном углу, дожидаясь того пьяного, объединяющего состояния любого сборища, когда друзья престают узнаваться в упор, а незнакомые становятся родными и близкими… В сущности, в этом тоже есть своя комедия ситуации – окопаться каменным гостем на чужом торжестве. Наблюдать со стороны за незнакомой компанией, балансирующей между интимом и алкоголем…
И тут – она. Неожиданно, как удар по лицу. Вошла в комнату и стрельнула
