– В какой-то степени: с сохранением автономии, насколько я понимаю. Но анклав сильный, со своими проектами, отнюдь не голодают, да и как военная сила хоть куда.
Момент судьбоносный, я свой успех в нем уже сейчас застолбил, а вот на обсуждение проект вынесет уже «Первое Лицо», то есть сам Олег.
– Да я знаю, что хоть куда, – задумался он. – Пошли ко мне в кабинет, обсудим быстро, время есть еще. Кстати, по твоим делам у тебя все в порядке? Помощь какая-нибудь нужна?
– Да так, по мелочам больше. Я списочек дам.
25 июля, среда, вечер. Тверская обл., Ржев
Хорошо в парной, так хорошо! Запах березовых веников, мокрого дерева, горячего пара.
– Мама, как хорошо, – простонала она. – Ты сволочь, ты полтора года меня уже не парил. Я даже забыла, как это вообще бывает. Баня – место семейное, а я все время одна.
– Ну… вспомнила вот, – ответил я резонно, встряхивая двумя вениками, чтобы листья в пару снова нагрелись. – Я и сам чуть не забыл, как это вообще делается.
Веники со звонким мокрым шлепком прилипли к ее коже. Маша вздохнула и потянулась, скрестив ноги в щиколотках.
– Золотая, а ты как-то еще красивей стала, – сказал я, отдуваясь.
Кого-то парить – занятие трудное, особенно когда пару много и температура зашкаливает. Зато и жене удовольствие, и себе настоящая тренировка.
– Да ладно, разве что похудела со всеми этими проблемами, – сказала она. – Я тут чуть вообще не поблекла и не увяла в одиночестве, а когда связь прервалась, так не знала, куда девать себя.
– Ну не знаю, на тебе не отразилось.
Веники равномерно плюхали, я тяжело дышал, пот по лицу ручьем лил. Боже, как же я без всего этого жил столько времени? Всего-то два дня прошло, как мы здесь обосновались, а уже прошлое как страшный сон. Вроде бы спал и кошмары видел, а теперь проснулся наконец.
– Отразилось, – сказала Маша. – «Дессанж» закрылся, придется не краситься. Корни лезут, видишь? А краситься чем попало не хочу. Буду свой цвет отращивать. А как это все делать? Постричься, что ли?
– Я не знаю, – развел я руками с вениками. – Тут я не специалист, сама понимаешь. А что нужно?
– Нужно пережить тот момент, когда корни отрастут так, что на улице не покажешься. Правда, сейчас почти у всех женщин такая проблема, присмотрись.
– Да, – заметил я, – присматривался. Хочешь, прорвусь в «Дессанж» на Тверской и вывезу оттуда все их запасы? Все равно в Москву надо будет съездить.
– С ума сошел? – аж подпрыгнула на полке Маша. – Даже не думай. И в Москву соваться не смей, у тебя семья на руках. Забыл?
Нет, я не забыл. Сегодня вместе с переделанным речным трамваем утопили Колено. А еще Васильевский Мох был занят военными двух анклавов, равно как был конфискован дом бандита в Медном. Приближенных его частично арестовали, частично постреляли при взятии. А я дома. Точнее, был на работе, а потом домой пришел. Все, больше я самостоятельно в такие дела не лезу, я теперь начальство. Поучаствовал в планировании, в штабе посидел, щеки понадувал – и все, достаточно. Я свою долю приключений по пути домой под край выхлебал, не хрен дальше лезть куда не надо.
Завтра опять в Нахабино поеду, на три-четыре дня. Выберусь со своими «на автомародерку» – поедем в Москву за машинами подходящими. Может, даже и постреляю, но больше посмотрю, как процесс организован, а потом обратно, в свой кабинет на сервисе: руководить. К чему и стремился, собственно говоря. Не мальчик уже за приключениями гоняться.
А между тем Серж сегодня сказал, меня вроде как проталкивают в «руководители направления», а это в новой системе ценностей что-то вроде отраслевого министерства. Постоянную охрану, кстати, прикомандировали – Колю-прапорщика и троих его бойцов. Так охрана мне не нужна, но вот если по дорогам гонять вне предела анклава, то все совсем по-другому выглядит. Ну и боевой подготовкой сотрудников они так и будут заниматься.
Крамцов, кстати, какую-то премию получил за помощь в разработке планов атаки на Васильевский Мох. Видел его сегодня: довольный до ужаса. Не знаю даже, что ему наша власть отвалила. А завтра он с нашей колонной обратно отправится. Вернется к рутинному занятию разведки бандитских банд. А что, полезное дело.
– Все, не могу больше, – вскочила с полка Маша и рванула из парилки.
Из предбанника послышался плеск воды, тихий взвизг, затем шум душа. Вода у нас здесь артезианская, ледяная, а тут под душем еще и огромная деревянная бадья стоит, чтобы уже с головой нырнуть можно было. Доживем до зимы – будем в снегу купаться, вообще благодать.
Когда я из парилки выскочил, жена уже у самовара сидела, за деревянным столом из скобленой сосны, чай разливала. Заскочил в бочку, окунулся с головой в ледяную воду, вынырнул. Хорошо… как есть хорошо – как в рай живым взят.
Опять перехватил взгляд жены на свежие дырки от дроби. А хорошо затягиваются, кстати, неожиданно быстро. Тут наврать не удалось: она все же не совсем наивная. Сказал, что попутчик с ума сошел – за мертвяка в темноте принял да и пальнул. Не надо ей всего знать, а то потом всего и бояться будет. Я даже про Дрику с Сэмом рассказывать не стал, потому что это мое. Она их не знала и никогда не узнает, ну и про случившееся тоже знать нечего. Я их хоронил, я и помнить буду. И Джеффа буду помнить, и всех друзей.
Винтовку Дрики поставил в пирамиду в спальне. Заказал столярам – так они этот шкаф за один день соорудили: привычный уже товар. Выставил все – и свое, что привез, и то, что у Маши было, и что успел приобрести – целая батарея получилась. Ну и хорошо, полной безопасности все же уже никогда не будет, как мне кажется. Недаром же и дети у нас на втором этаже – это чтобы путь к ним мимо нас был. И не сговаривались, а подумали одинаково.
Во Ржеве, кстати, были каникулы, так что все трое отдыхали и развлекались. Юрка нашел даже друзей каких-то в поселке, с ними весь день и пропадал. Стрелял он только со мной пока, зато ежедневно – и из револьвера, и из «конверса» М-16. Пусть учится. Дети теперь все этому учатся, такие времена настали.
Сели чай пить, под окном, в обнимку. Слышно, как во дворе младшие бесятся, хохочут. Где-то собаки лают, лениво так, для порядку. Где-то две тетки перекрикиваются, машина проехала. Жизнь своим чередом идет, и мы вроде как место свое в ней нашли. Хорошо, когда такое место у тебя есть.
26 июля, четверг, день. Московская обл., Нахабино
Работы по оборудованию «базы передовых мародерских операций» кипели. Выделенное военными место оказалось таким, что лучше и не надо. Там же застал Дмитрия Бороду, уже вполне по- свойски общавшегося с людьми Валерьяныча.
– Эй, Борода! – окликнул я его, заодно вспомнив, о чем хотел поговорить.
– Чего тебе, благодетель ты наш душегубный? – прищурился тот ехидно.
– У вас же там дети есть, так?
– Ну… – чуть растерялся он.
– А ты им образование как давать собираешься? Выучить грамоте, а потом пусть гайки крутят? – поинтересовался я с подковыркой.
– Ну… – растерялся он еще больше. – А что предлагаешь?
– Предлагаю? – вроде как удивился я. – Это ты предлагать должен: ваши же дети, не мои. Во Ржеве нормальные школы работают. И жилплощадь свободная пока найдется. Мой совет: отсылайте семью туда и переходите на вахты. Или как по-другому, как с женами договоритесь, но чтобы дети в школу ходили. Думай.
– Ага, – малость растерявшись, ответил он, на чем я его и оставил.
В Нахабине, кстати, школы не было, но это потому что руководство все равно планировало до осени завершить переселение. Так что тут ему не помогут.
Попутно территория Базы, как ее уже начинали называть, кардинально укреплялась, всеми силами. Те, кто будет здесь работать, могут чувствовать себя в полной безопасности, причем не только от мертвецов, но и от людей.
– Дюх, ну че, какие у тебя планы?
Это Иванов-Рабинович о себе напомнил. Мы уже часа два как приехали, и все это время, как всегда
