Мертвяки обратили на меня внимание тогда, когда нас разделяло не больше полусотни метров. Один из зомби, при жизни коренастый и наголо обритый негр, а теперь грязное и жалкое нечто, начал подниматься с земли, не выпуская из рук кости с куском гниющего мяса на ней. Я остановился, прицелился.
Как-то уже привык к тому, что зомби – не люди, стрелять в них легко. Убедил себя в том, что человек из них ушел тогда, когда эта нелепая и злобная «нежизнь» захватила их тело, и сейчас, убивая зомби, я лишь мщу за того человека, которого это зло использует. Но иногда просыпается такое вот странное чувство, как бывает подчас у человека, идущего мимо роющегося в помойке бомжа. Тот ужасен, он уже почти не человек, он грязен, смердящ, он убьет тебя за полбутылки, если представится такая возможность, он, может быть, уже даже имя свое забыл, но все же иногда ты ловишь себя на том, что пытаешься представить, кем был раньше этот человек. И хочешь знать, как же он дошел до такого.
Кем был этот мертвый негр раньше? Работал в порту? Может быть. Как вышло, что его искусали? Где его зажали? Грызли же с нескольких сторон: он весь искусан. И в то же время его не объели, а это значит, что он отбился, вырвался – и умер уже позже, в другом месте.
– И кто же ты был? – спросил я негромко.
Зомби встал на ноги и направился ко мне неверным, заплетающимся шагом. И тогда я выстрелил. «Хеклер» хлопнул совсем негромко, зомби дернул головой, тяжко упал на колени, а потом впечатался в асфальт лицом.
Двое других мертвецов тоже встали на ноги. Молодая женщина в джинсах и изорванной майке. Непохоже, что даже умерла давно, – настолько мало она разложилась. Почему, кстати? Еще один, мужчина, в одном ботинке и брюках, голый по пояс. Синяя татуировка по всему синюшному мертвому телу. Лицо наполовину обожрано, а заодно и плечо с правой рукой.
Выстрел, другой, третий… Упала женщина, затем татуированный. Все. Еще один мертвяк бродит в сквере неподалеку, но даже внимания на нас не обращает, так что не до него сейчас, поехали.
– Поехали туда, прямо по берегу, – сказал Паша, когда я залез в кабину.
Я лишь кивнул, включая первую передачу. Прямо так прямо, я здесь, в отличие от рулевого Паши, ничего не знаю, не довелось бывать. Проезд есть – кто-то здесь все же катался, разбросал барьеры и рогатки.
Фургончик все так же непривычно резво взял с места и покатил по дороге дальше, по набережной канала. Спутник мой взялся работать за экскурсовода, объясняя мне, что здесь где, но я запомнил только «Amasus Shipping BV», на которую и работало судно, где Паша ходил рулевым. Сейчас на крыльце офиса сидел какой-то мертвец в темно-синем костюме, в котором мой спутник признал менеджера.
– Редкий, говорят, козел был, – пояснил Паша. – Я сам дела не имел, должность не та, но от людей слышал.
– Теперь еще хуже стал – он теперь еще и кусается, – заметил я, оглянувшись на «козла».
Тот тоже проводил нас взглядом, но за машиной гнаться не стал. Ну и правильно, все равно мы быстрее.
Затем потянулись какие-то склады, вида довольно старинного, строенные еще из красного кирпича, капитально, не то что нынешние быстросборные. У берега были пришвартованы речные самоходные баржи, как раз самые настоящие небольшие сухогрузы, на которые хоть грузовик грузи, хоть пять грузовиков, да вот беда – в море на такой плоскодонке и не сунешься. Не пойдет.
Дальше дорога уперлась в небольшую гавань, где таких барж стояло с десяток примерно, а потом свернула направо. Яхтенная верфь, широкая, мощенная тротуарной плиткой, пристань, какие-то опять же склады, редкие мертвяки. Я машину не гнал, скорость была под сорок, не больше, старался вертеть головой по сторонам – вдруг что важное или полезное замечу. Пашу, болтающего без умолку, даже не слушал, а его это тоже не слишком волновало, слушаю я или нет: болтливость у него со страху прорезалась.
Поворот опять направо, узкий мостик с двумя велосипедными дорожками через неширокий канал, по которому ветер гнал мелкую рябь, офисы и склады справа от дороги, слева же большое поле, на котором я, к удивлению своему, увидел несколько пасущихся овец. И как их не съели до сих пор, интересно?
– Теперь направо смотрим, там тоже что-то может быть, – вдруг сбился с пустого трепа на дельное Паша. – Вон там, видишь, два зеленых ангара, а за ними краны? Это судоремонтный, давай туда прижмемся.
– Там ваша «Мариетта» может стоять? – уточнил я.
– Не, там она не стоит, но другое может быть, давай глянем. Туда просто заехать можно, даже из машины вылезать не надо.
– Давай, коли так, – согласился я.
За зелеными ангарами появился просвет, в котором я увидел высоченный борт немаленького судна, окрашенный в ярко-красный цвет. Судно явно сидело не в воде, потому что этот самый борт поднимался на невероятную высоту.
– Не великовато будет? – чуть съехидничал я.
– Он там не один, поглядеть надо, – пробормотал Паша, стараясь при этом так изогнуть шею, чтобы суметь заглянуть за все препятствия уже не знаю каким способом. – Дальше проедем и увидим.
– Как скажешь.
За просветом потянулся огромный серый ангар – наверное, основной заводской цех, потом вновь появился безразмерный борт стоящего в сухом доке судна, из-за которого опять ничего не было видно. Зато там же нашлись простенькие решетчатые ворота на территорию верфи, которые при этом еще и не были заперты. Мне осталось только слегка толкнуть их бампером, и они распахнулись.
Мертвецы на территории завода были, хоть и немного. Выбираясь из своей спячки, они поднимались на ноги и тупо смотрели на медленно маневрирующий по их территории фургон. А мы на них и вовсе внимания не обращали: места для маневра здесь достаточно, так что растолкать их, случись чего, даже проблемой бы не было.
– Вон оно! – оживился Паша после того, как мы по широкой набережной обогнули сухой док. – Про него говорил.
– Это мы ищем? – на всякий случай уточнил я, разглядывая довольно странное с виду судно.
Высокая надстройка была сдвинута на самый его нос, высокий и задранный вверх, явно предназначенный для борьбы с серьезной волной. За надстройкой тянулась совсем низкая, плоская и широкая палуба с опускающейся сзади рампой. Причем эта самая палуба, по идее, должна была в шторм насквозь заливаться водой, судя по многочисленным шпигатам в фальшборте.
Странный пароход, никогда таких не видел – даже не поймешь, для чего такой предназначен.
– Нет, не это, но тоже неплохо, – возбужденно сказал Паша. – Если облом с «Мариеттой» получится, то можно попытаться этот пароход угнать.
– Думаешь? – с сомнением спросил я, подъезжая ближе.
А судно и впрямь совсем небольшое, метров пятьдесят, не более. И машина уместится на эту самую палубу, только вот смыть ее оттуда может как не фиг делать…
– Ну… – засомневался он, – тут все же судоремонтный, может и вообще не на ходу быть… Знаешь, что это такое?
– Просвети.
– Это platform support vessel, понял?
– Нефтяные платформы обслуживает? – уточнил я.
– Ага, точно! Жратву, оборудование возит, даже персонал иногда. И ходит надолго: пока до одной платформы дочухает, пока до другой… они по маршруту ходят.
– То есть автономность серьезная? – вновь уточнил я.
– Точно! Недели на три ходу топлива и прочего у них обычно. Минус один – жрет много.
– С чего это?
– И двигло мощное, и сопротивление больше. Такой тонны две в сутки точно употребит, гарантирую. А то и две с половиной.
– А «Мариетта» твоя?
– Не больше полутора, я думаю. И экипаж нужен меньше.
Я остановился, разглядывая судно. Внушает уважение и выглядит совсем новеньким, аж блестит. Но
