10600 или третий закон Ньютона в жизни

300 кг.

Расчетная скорость полета не превышала 40 км/час при общей мощности машин 30 л.

Летом 1882 г. самолет был готов к испытаниям. Для разбега самолета Можайский построил специальную взлетную дорожку в виде наклонного деревянного настила. Он решил, что эта наклонная дорожка даст возможность развить дополнительную скорость во время разбега самолета, увеличив тем самым его подъемную силу.

Испытания самолета Можайского производились в условиях большой секретности.

20 июля 1882 г. на военном поле в Красном селе собрались представители военного ведомства и Русского технического общества.

Самому Можайскому лететь не разрешили, так как ему в это время было уже 57 лет. Испытание самолета в воздухе было доверено помощнику Можайского — механику И.Н. Голубеву.

Самолет, пилотируемый Голубевым, набрав в конце разбега необходимую скорость, поднялся в воздух и, пролетев некоторое расстояние по прямой, сел. При посадке было повреждено крыло самолета.

Несмотря на это, Можайский был доволен результатами испытания, так как впервые была практически доказана возможность полета человека на аппарате тяжелее воздуха. Казалось, теперь обеспечены всеобщее признание и поддержка со стороны правительства.

Однако на деле получилось совсем иное. Изобретение А.Ф. Можайского было объявлено военной тайной, и строжайше запрещалось писать что-либо о самолете. Никакой помощи изобретателю по-прежнему не оказывалось. Царские чиновники и иностранцы на русской службе сделали все для того, чтобы не только успехи русского изобретателя, но и его имя были забыты.

Достаточно полного описания проводившихся в 1881–1886 гг. А.Ф. Можайским испытаний его самолета не найдено. Работы проводились под эгидой Военного министерства и не могли широко освещаться. Большая же часть архивов того времени погибла во время революции 1917 г. Однако все же сохранились многочисленные документальные свидетельства, подтверждающие, что в одном из испытаний самолет Можайского оторвался от земли, несколько секунд находился в воздухе, но приземлился неудачно. В статье А.Ф. Найденова, книгах Н. Вольпянского «Популярные лекции по авиации» (1910 г.), Л. Марковича «Воздухоплавание» (1911 г.) и других утверждается, что при взлете аэроплан А.Ф. Можайского накренился на бок и поломал поддерживающие поверхности». Штабс-капитан Н. Яцук, рассказывая об аппарате Можайского в «Записках об авиации», сообщает, что «при пробе аэроплан приподнялся, но сейчас же упал крылом на бок, потеряв равновесие».

Косвенным подтверждением приведенных сообщений могут служить данные о конструкции самолета Можайского. Несмотря на наличие у него практически всех основных элементов современных самолетов, включая и управляемое хвостовое оперение, нет никаких данных о способе и устройствах для его управления по крену — элевонов, элеронов или др. Естественно, что без них даже легкий боковой порыв ветра должен был привести к потере боковой устойчивости и сваливанию самолета на крыло. Тем не менее, это была первая удачная попытка человека оторваться от земли на аппарате тяжелее воздуха с помощью установленного на нем двигателя. Недостаток мощности двух паровых машин А.Ф. Можайский компенсировал использованием при разгоне наклонного рельсового пути.

Много лет отдал А.Ф. Можайский созданию своего самолёта. Он на много опередил конструкторов в других странах. И не его вина, что он не довёл до конца свой аэроплан. В 1890 году его не стало. Сарай, в котором хранился самолёт, сгорел, погибли изготовленные по его проекту двигатели. Имя талантливого изобретателя в царской России забыто. И только при Советской власти наши исследователи и историки вернули человечеству имя русского изобретателя первого в мире самолета Александра Федоровича Можайского, и оно нынче по праву находится в первых рядах пионеров авиации.»

Виктор Гончаренко

У нас в России, всё как в России. Не найти концов. И сниться мне сон. Иду я по слегка заснеженной американской прерии, нахожу место, где совершили свой полёт Братья Райт, поклонился тому месту, поставил Русский Флаг и домой поехал.

Давно звал меня к себе в гости мой друг Скотт. И у нас был несколько раз, и Мама его тоже у нас была. Поэтому и отношение к этой замечательной семье у меня было самое замечательное. Кроме всего, живёт мой друг Скотт как раз в Северной Каролине, где и был совершён тот исторический полёт.

Написал я другу своему Скотту письмо, хочу мол 17 декабря в 10 часов 15 минут, на Китти Хоук быть.

Скотт обрадовался, правда, говорит, давай я тебе в Вашингтон ДС и город Нью-Йорк покажу.

Можно говорю и города Вашингтон и Нью-Йорк посмотреть, но 17 декабря в 10.15 я должен быть на Китти Хоук.

Решил, что с Людой будет не так страшно. На другой конец Земли всё-таки ехать. Лично я, так далеко ещё не ездил! Однако процесс пошел, и начали мы визу оформлять. Скотт нам уже и по интернету приглашение сделал, но в тот самый день, когда мы пошли на собеседование в консульство, вместе с мамой Скотта ещё и официальное приглашение по DHL послали, где, кстати, в Американском журнале моё фото было. Так, что я был, в общем, достаточно известной личностью в узких кругах. Кроме того мы с Людой, произвели на Консула приятное впечатление и я был рад, что у Консула оказался хороший вкус. Хотя и послание пришло, с опозданием всего на 10–15 минут, визу мы получили просто, и я тут же сообщил об этом Скотту.

Билеты были взяты на Finnair. Цена меня очень приятно удивила — работникам авиакомпаний прилагалась огромная скидка. Система Stand by — есть места, ты летишь, нет мест, ты не летишь. Места были, и полетели мы из Питера в Хельсинки. Рейс до Майами задерживался на минут 40, но эти 40 минут прошли быстро и мы уже в воздухе.

Салон MD-11 имел 3 ряда, мы сидели в среднем, слева сидела Люда, а справа муж с женой, похоже Финны.

У нас кормят лучше, зато коньяка хватало. Армянского Коньяка, правда, не оказалось, пришлось пить Французский, но уже после 3 стаканчика разницы почти не было. Коньяк, в отличие от еды, приносили через каждые 30–40 минут. К этому времени моя рюмка была уже пустой и догадливые стюардессы, после этого, подливали его мне, уже не спрашивая. Язык у стюардесс был очень даже английским, поэтому проблем и языковых барьеров у нас не было, но мне было отказано в посещении кабины экипажа (11 сентября было свежо в памяти) и я наблюдал за огромным экраном, показывающем место самолёта на карте, оставшимся расстоянием, температурой воздуха, скоростью и эшелоном полёта.

Потом на этом же экране показывали какие-то американские фильмы, мы летели вместе с темнотой, над океаном, коньяк был выпит и я уснул.

Я проснулся на траверсе Шарлоты, где ждали нас. Оставалось лететь чуть больше часа и нам принесли горячее. Справа уже тянулись болота Флориды, и наш самолёт приступил к снижению. Я беспокоился за Люду, плохо она переносила снижение, но тут было всё хорошо, потому что, самолёт был значительно современнее наших, со всеми вытекающими последствиями.

Вот мы и в Соединённых Штатах! Что ждёт нас впереди?

Очень легко мы прошли таможню, в отличие от других, что даже позже я поинтересовался, ни Мама ли Скотта так постаралась? Помела, мама моего друга Скотта занимает очень высокое положение в управлении города, но как выяснилось позже, что она не причём, просто мы, видимо, опять произвели на таможню хорошее впечатление.

8 часов разницы по времени и в Майами уже вечер и куда нам деваться мы не знаем. Подхожу к стойке “American Airlines“ с добродушным, как из Хижины Дяди Тома негром (Чёрным, как называют североамериканских негров в США), мол, как до Шарлоты добраться и показываю ему Лётное свидетельство (License) и пропуск для посещения аэродромов (Pass). Этих документов было достаточно, чтобы бесплатно в