усиленной охраны», которое по правилам предшествовало мобилизации; это было необходимо ввиду возраставшего обострения политической обстановки.
Все наши приготовления были связаны с существовавшим у нас мнением о том, что речь может идти лишь о войне с Россией и Францией. 29 июля пополнялись запасы угля и [27] продовольствия. Находившихся в отпуске не вызывали, так как надежда на сохранение мира еще ни в коей мере не была потеряна. На следующий день новости стали еще более угрожающими, а поведение Англии — более враждебным. В соответствии с этим III эскадра приготовилась перейти каналом в Северное море, и сделаны были последние приготовления для того, чтобы корабли в любой момент могли перейти в состояние полной боевой готовности.
Утром 31 июля командующий флотом также направился каналом на корабле «Фридрих дер Гроссе» в Северное море. Из этого решения следовало заключить, что центр тяжести морской войны перемещался на запад. Незадолго до его ухода я беседовал с адмиралом фон Ингенолем, причем на случай возникновения войны он еще раз поручил мне вести со II эскадрой операции против России.
Вполне понятно, что это задание, позволявшее самостоятельно предпринимать и осуществлять первые боевые операции, вызвало во мне живейшую радость. Назначение принца Генриха Прусского командующим морскими силами на Балтийском море существенно не стесняло моей свободы действий, а его знание дела, весь его образ мыслей и сознание ответственности являлись порукой тому, что это назначение было только на пользу делу. Несколько забегая вперед, я должен здесь же заявить, что в течение всего периода командования морскими силами Балтийского моря принц Генрих правильно понимал и образцово осуществлял трудную и неблагодарную задачу ведения оборонительной войны. С того момента, как Англия стала нашим главным противником, для обороны с моря остались лишь самые ограниченные средства как по числу, так и по качеству кораблей: ведь и с моря могло бы произойти русское нашествие, подобное тому, которое испытала Восточная Пруссия, и оно окончилось бы полным разорением прекрасных цветущих городов, расположенных на Балтийском побережье; однако эта чаша нас миновала. [28]
Надежда на ведение самостоятельных операций в Балтийском море в тот же день отпала, так как II эскадре было приказано немедленно перейти в Северное море. В 20 ч. 1 августа, когда Флот Открытого моря находился в полном сборе на рейде Яде, пришел приказ о мобилизации, повсюду встреченный командами кораблей радостными криками «ура».
Мнение относительно вероятного поведения Англии коренным образом изменилось: во флоте считали несомненным, что она присоединится к тем двум противникам, которых первоначально мы считали единственными. Мы ясно отдавали себе отчет в серьезности положения, единственным выходом из которого теперь уже был бой, быть может, с единственной перспективой найти в этом бою славную гибель. Но нигде не было заметно ни малейшего признака уныния перед сознанием превосходства сил неприятеля. Наоборот, у всех — и у команды также — воодушевление и жажда боя лишь возрастали от сознания, что теперь уже не остается ничего иного, как пожертвовать всем и вся, лишь бы не подставить родину под удар.
Адмиралы, трезво оценившие шансы боя, видя уверенность людей в победе, могли лишь укрепиться в сознании того, что они смогут пойти на все. Весь флот был охвачен стремлением оправдать возлагавшиеся на него надежды. Еще в мирное время громадное предпочтение оказывалось флоту, как одному из любимых детищ народа, поистине представлявшему собой великолепное создание нации.
За весь, более чем 50-летний, период существования прусскому, а затем германскому флоту никогда не случалось проявить себя во время серьезной войны с однородным европейским противником, и лишь опыт его немногих отдельных операций позволял возлагать на него лучшие надежды. Роль наших кораблей сводилась преимущественно к оказанию поддержки при операциях, связанных с приобретением колоний или «к показу германского флага» для устрашения полуцивилизованных народностей с целью удержать их от вмешательства [29] в наши действия. У нас, как, впрочем, и у нашего главного противника на море — Англии, не было собственного опыта по части тактики и управления в бою большими современными кораблями. Но английский флот обладал преимуществом в том отношении, что он был воспитан на традициях, созданных в течение нескольких столетий и возбуждавших в каждом английском моряке гордое сознание превосходства, основанного на прежних успехах на море. Эта уверенность в своих силах опиралась на привычку британских моряков к морю и к условиям корабельной жизни, благодаря чему тягости службы, связанные с этим суровым ремеслом, воспринимались как нечто должное и вполне естественное.
Наш флот горел желанием не отстать от армии и заложить первый камень в фундаменте вновь создаваемых славных традиций. Мы обладали преимуществом в том отношении, что нам предстояло завоевать себе право на признание со стороны нации, в то время как противник должен был лишь сохранить это право; мы жили сознанием необходимости дерзать на все, а англичанам надо было лишь заботиться о том, чтобы не потерять приобретенной ранее славы.
Относительно образа действий английского флота у нас, начиная с командующего флотом и заканчивая последним матросом, существовала полная уверенность, что английский флот выйдет в море, чтобы тотчас атаковать наш флот, где бы он ни показался. Это ясно вытекало из всех уроков английской военно-морской истории, и эта уверенность была тем сильнее, что со стороны англичан достаточно часто заявлялось, что граница операций их флота будет проходить по линии неприятельского побережья. Разве прежний Гражданский лорд Ли не сказал однажды, что если Германия рискнет вступить в бой, то ее жители, проснувшись в одно прекрасное утро, узнают, что у них некогда был флот! Вплоть до последнего момента, до тех пор, пока сохранялась хоть самая отдаленнейшая надежда удержать Англию от вступления в войну, мы избегали всего, что [30] могло бы явиться внешним поводом для возникновения раздора. Судоходство в Гельголандской бухте не прекращалось и не встречало никаких затруднений, поскольку суда не приближались на дальность выстрела из установленных на острове орудий. Что английский флот станет избегать боя и будет действовать лишь издали по методу «Fleet in being»[3] , т. е. одним лишь фактом своего существования, — этого мы не могли себе представить. Упоминавшаяся уже пробная мобилизация и высокая степень боевой готовности английского флота также являлись в наших глазах признаками предстоявших немедленных наступательных операций. Вместе с тем мобилизация свидетельствовала об отсутствии у англичан боязни, что их политика усилит создавшуюся напряженность; на Востоке нависла угроза в виде сосредоточения русской армии, и сюда добавилась тяжесть в виде готового к бою английского флота[4]. [31]
Глава II
Соотношение сил и стратегическое положение
Флот Открытого моря был сосредоточен в Северном море. С февраля 1913 г. он находился под командованием адмирала фон Ингеноля, державшего свой флаг на линейном корабле «Фридрих дер Гроссе».
Флот Открытого моря состоял из трех эскадр и из соединений разведчиков и миноносцев.
I эскадра
Командующий — вице-адмирал фон Ланс, 2-й флагман — контр-адмирал Гедеке.
Линейные корабли
«Гельголанд» «Нассау» «Ольденбург» «Вестфален» «Остфрисланд» «Позен» «Тюринген» «Рейнланд» [32]
II эскадра
Командующий — вице-адмирал Шеер, 2-й флагман — коммодор Мауве.
Линейные корабли
«Пройссен» «Ганновер» «Шлезиен» «Шлезвиг-Гольштейн» «Гессен» «Поммерн» «Лотринген» «Дойчланд»
III эскадра
Командующий — контр-адмирал Функе.
Линейные корабли
