— Просто… как? — скривило обоих.
Русанова запечалилась, сообразив, что предложения без слов: плата, цена, фрэш, счет, долг, ими не воспринимаются, потому что суть без этих определений теряется, а с ней и смысл.
Ладно.
Попытка номер два:
— Ты мне ничего не должен.
— Совсем?! — судя по восклицанию, парень дошел до пика удивления, был поражен и ни капли не верил. Похоже в его «практике» подобного не случалось.
— Нет! Должен: для начала вспомнить, что ты человек, затем вспомнить, сколько заплатила твоя мать, родив тебя!…
— Сто чеков.
Стася открыла рот и закрыла:
— В смысле?
— Как обычно, — пожал плечами. — Я же третий в семье.
— Ясно, — склонила голову женщина, потерла лицо, почувствовав себя безмерно уставшей. — Иди, а? Ничего ты мне не должен. Я помог тебе как человек — человеку, не за что-то, а потому что не мог иначе. Нельзя смотреть, когда одного бьют четверо, неправильно мимо проходить и не помочь. Нельзя так, понимаешь? — уставилась на него в надежде: ну, дошло, сообразил? Тот не понял, силился и не мог.
— Убить могли, — выдал.
— Да лучше умереть человеком, чем жить скотом!! — не сдержала возмущение. Парень отпрянул, Тео в стену уперся спиной и оба на Русанову, как на свихнувшуюся революционерку посмотрели, словно она не прописную истину им сказала, а манифест с призывом устроить государственный переворот зачитала.
Ой, как все запущенно!
Женщина встала и бесцеремонно вытолкала Яноша из комнаты:
— Забудь. Просто больше не попадай истории, а попался, не лежи, а дерись. И не давай никому себя унижать. Никому, понял?! А теперь спать!
Дверь захлопнула и бухнулась на постель: прекрасно поговорили! Примерно как жираф с ежиком.
Глаза закрыла, желая заснуть, но не получилось — взгляд Тео чувствовала. Буравил тот ей спину и затылок, видимо месторождение каверз, подвохов и афер искал.
— Выключи свет, — попросила, уверенная, сейчас ботинок опять ударит в панель. Но парень тихо встал, выключил и так же тихо лег. — Спасибо.
— Хм.
И тишина.
Тео пялился в темноту, не мог заснуть — тревожил его Стас. Что задумал гаденыш, что в душу лезет? Пытается уверить, что изменился? Нашел дурака! Да у него этих «масок» миллион и на все случаи жизни, как входов и входов в любые «двери», из любых ситуаций. Но надо же придумать себе новый образ! Агнц, нашелся!
Нет, неспроста он такой. Вынюхивает, в доверие втирается — зацепки ищет, чтобы Тео выкинули из академии, а то и вовсе депортировали в рудники на Нару, как политически ненадежный элемент. Не дождется.
Что спокойно не живется, ведь все есть?! Нет, надо покуражиться, кого-нибудь до точки довести! Ну, сам напросился. Сам выбора асуру не оставляет.
Придушить его, что ли? Тогда точно трибунал. Суд «независимый и справедливый» и камера кремации. Привет!
Но можно дождаться, когда сур заснет и ударить по точкам у шейных позвонков.
А еще можно запустить дестабилизатор в ухо. Стоит он правда столько, что Тео до конца семестра расплачиваться за него будет.
Тогда пропитать постельное белье фазатроником — остановка сердца гарантирована.
Нет, на тормозах смерть сынка председателя совета Социальной Безопасности, не спустят. Будет расследование, просмотрят данные, возьмут пробы и Тео конец.
Для начала надо достать стоп-визуал, чтобы заклинить камеры слежения и пустить изображение, например сегодняшней ночи. Тихий, мирный сон и ничего подозрительного. Точно. Придется раскошелиться, подтянуть пояс, но нужное достать. Завтра же. А то замешкай и поздно. Вон что вытворяет проклятый сур. Не знаешь, что от него через минуту ждать, не то что, через сутки. И смотрит подозрительно, говорит, ведет себя. Нет, точно ждать нельзя, речь уже об одном из них: либо Стас, либо Тео.
Глава 6
Они вышли из ангара стрельб вместе с Пеши. Чижов сдал оружие, получив поощрительное:
— Молодец. Можешь ведь, — от Ивана.
Повернулся к товарищу, пока капитан отслеживал подходящего к финишу Бориса и отстающего Яна:
— Иштван, почему ты заподозрил Стасю?
Мужчина мазнул по нему задумчивым взглядом, снял наплечную кобуру и пожал плечами:
— Если хочешь — интуиция.
— А факты?
— Знаешь, — замялся. — Предчувствие оно не всегда логике поддается, а фактами, к сожалению, лишь после того как сбудется, подкрепляется. Трудно объяснить, Коля, но у меня часто такое: кольнет — это. И точно. Хоть думай, хоть нет, хоть вроде не сходиться, а получается, как пришло. А почему спрашиваешь? У тебя-то Стася как раз сомнений не вызвала.
— И не вызывает, но… — покосился на Ивана. — Командир, лишили увольнительных в город?
— С чего взял? — развернулся капитан.
— Стася пыталась выйти и не смогла, развернули.
— Группа на приколе до особого распоряжения. Никто никуда из Центра не выходит, потому в холле вам делать нечего… тем более Русановой, — глухо и грубо отрапортовал Федорович, поспешил отвернуться, давая понять, что тема закрыта.
Интересно, — выгнул бровь Иштван, глянув на Колю.
Я про то же, — чуть заметно кивнул тот.
— Где она сейчас?
— Пытался найти…
— Поэтому опоздал на занятия, — попенял Иван. — Хватит болтать, «разведаналитики». Вас уже ждут — тренинг по контактному бою никто не отменял. Надеюсь, на этот раз не опоздаете, сержант Чижов.
Николай недовольно глянул на командира и потопал из ангара.
— Сердиться, — нагнав его, сжал за плечо Иштван, кивнув в сторону Ивана.
— Вопрос — почему?
— Эх, Коля, вопросов этих море. Главный — где ответы искать.
Мужчина подумал и выдал:
— У Стаси. Занятия закончатся, пойду к ней. Давно надо было поговорить.
— Не думаю, что мысль дельная, но… отчего бы не попытаться? Любопытно, что ее не допускают и до тренировок.
— Русанову прихватите! — будто услышав, рыкнул им вслед Федорович. — Хорош ей прохлаждаться.
Мужчины прибавили скорости и вылетели из ангара, рысцой направившись за капитаном.
А Иван хлопнул ладонью по стойке: черт знает что! Конечно, влетит ему за самовольство, но что он должен? Продолжать лгать своим ребятам? Втемную играться? Все равно ведь поймут, догадываются
