— Никто не собирается пускать патруль в параллель. Но они должны быть наготове. Группа «Альфа» имеет план по экстренной эвакуации и как только начнет разгон, твои встанут на точку ожидания. У меня нет гарантии, что ребята не выпадут в наш мир прямо в объятья к Торквемаде или на пир саблезубых тигров. Твоя группа и нужна, чтобы вытащить «альфа». Но здесь!
— Действительно «весело», — с укором глянул на него Казаков.
— Не злись, у нас не было выхода.
— Я в курсе, но права рисковать ребятами я тебе не давал, они не пешки.
— Ты меня оскорбить хочешь? Не получится. В конце концов, давай сравнимся ответственностью? Тебе «зеленку» обеспечивать, а мне сохранность и Центра и мира, и всех кто по той «зеленке» ходит. Ставка тут не одна жизнь, и не только наш мир. Слышал ведь, что девочка накопала.
— А ты подозревал.
— Да, — не стал скрывать. — Подвижки начались еще до несанкционированного падения графа нам на головы.
— Но он-то чист, а вот твоя «Медея»!..
— Твоя! За какой-то надобностью она сюда свалилась…
— Вот и разбирался бы, зачем ее в группу бойцом ставить? Ты знаешь, что она творит? Да от нее фон — на две атомных войны хватит!
— Она должна занимать место Русановой, только так мы сохраним хоть какое-то равновесие и выявим, зачем она проявилась, как, почему и откуда.
— Ты же говорил, что она оттуда, где сейчас Русанова.
— Нет. Теперь это точно ясно. Пси-фон в той параллели почти нулевой, у твоей подопечной он зашкаливает.
— Значит из соседнего прибыла? — прищурился Казаков. — Если ты решил капитана и туда кинуть — я против.
— Да перестань ты, не до сантиментов. Сейчас отправим графа восвояси — посмотрим изменения структур времени и пространства в действии. Если суть лишь в нем, все должно нормализоваться и надобности в отправке новой группы в другую параллель не будет.
— А если все сошлось на двоих, не думал? Что-то замешано на Локлей, что-то на этой фурии.
Шульгин покосился на статиста — именно этот вердикт тот и выдал.
— Посмотрим.
— Пока ты смотришь, девчонка по краю ходит.
— Это ее работа, как наша стоять на страже равновесия миров и мира. Ты хочешь такую жизнь здесь? — кивнул на дисплей, на котором выдавались данные с линз Русановой.
Казаков помялся, прошелся по кабинету и спросил:
— Ребята беспокоятся, Федорович требует ответов. Что я ему скажу?
— Придумай.
— Мои люди не дураки, сами уже догадываются.
— Потерпи. Уверен, дело идет к концу. Твой боец — молодец, пищи к размышлению много дала. С этим уже можно кашу варить, какие — то выводы делать.
— Не проще было с этой потолковать?
— Толковали. Молчит, а приборы горят. Так что за сутки общения мы узнали минимум, и ясно было — узнаем столько же, хоть месяц потрать. А так она в обществе и все ее данные считываются, анализируются. Уже много интересного выявлено. Потерпи.
— Я-то потерплю — ребятам достается.
— Знаю — Чижова затерроризировала? К сведению, там, — ткнул пальцем в сторону дисплеев. — Русанову прототип Чижова третирует. Любопытно, да?
Казаков неопределенно плечами пожал: может и любопытно. Тебе. Меня больше мои люди волнуют. Подкинул ты им бомбу в исследовательских целях.
— Если хоть один из моих пострадает, — предостерег.
— Никто не пострадает — она на четком контроле, — заверил Шульгин.
— Уважаемый… эээ… — замялся граф. Пеши же насупился от напряжения мозга, в попытке угадать, что тому надо. Сван повис на плече друга, изучая Локлей и, тем смущая еще больше. Теофил вовсе потерялся, забыл некоторые слова, смолк от мысли, что зря старается. И то, правда, как ангелу объяснить кто такой демон? Судя по тому, что граф здесь видел, что слышал, в обители Богов дьявольские проявления отрицаются, демоны и нечисть вовсе не признаются. Не верят в них Боги. Может оттого, что себя сильнее и умнее считают, то ли в силу благородства своего низость принять и понять не могут, потому как неведома она им. И подумать: свету рая мрак ада не страшен, потому и отвергнут. И выходит Локлей равен демону, раз его признал и поверил?
Граф вздохнул: возможно, он низкий человек и чести находиться рядом с Богами не достоин, и если бы не ангел его, вовсе бы с этим чудесным миром не познакомился. Но тут дилемма и возникает: оставить все как есть — пусть Боги сами разбираются, или встать на защиту пусть не их, а всего лишь своего ангела? Первый путь низок, второй глуп. Молчать когда знаешь, что из себя лже-Станислава представляет — все святое попрать. Влезть самому — добровольно в руки Дьявола отдаться.
Как Теофил с демоном бороться один будет? Ни подручных средств у него, ни знающего советника в этом вопросе нет. Сунется и погибнет. А с другой стороны — лучше уж так, чем ждать и молча наблюдать, как губит демон ангелов и Богов.
— Ты чего хочешь-то? — выгнул бровь Сван.
— Кол, — решился.
— Кого?! — воскликнули друзья.
— Осину. Распятье, — каркнул. Мужчины переглянулись:
— Охоту на упырей решил устроить? Повсеместная графская забава? — хохотнул Сван.
— В вашем стане демоны, — выдавил граф. И еще много что сказал бы, но язык не слушался, под взглядами патрульных неповоротливым стал.
— И много их? — через паузу озаботился Иштван.
— Один, — буркнул Теофил и, развернувшись, пошагал прочь, учуяв в вопросе обидную насмешку.
Мужчины посмотрели друг на друга:
— У него с головой как?
— Меня спрашиваешь? — удивился Пеши.
— А кого? Я только из лап эскулапов вырвался, не в курсе, что у вас тут происходит.
— Уже в курсе.
— Ага? Тогда, что я пропустил?
Иштван плечами пожал: кто бы мне на те же вопросы ответил?
Теофил одно понял — бесполезно с кем-то говорить, объяснять. Не верят, не хотят верить. Но опасность от этого не уменьшается — увеличивается, и ангел не возвращается, а лик демона все явственнее проступает. Ждать нечего больше, разве что, погибели для всех.
И решил: сам разберется. И пусть сам погибнет, но Станиславу и друзей ее Богов спасет.
Он зашел в свою комнату и начал готовиться к схватке, вообразив себя рыцарем, которому предстоит победить дракона, чтобы освободить прекрасную принцессу. Точь в точь по сюжету величавых баллад его времени. Благая миссия, великий подвиг, да только ощущение фальшивости впечатление портит. Никогда граф не задумывался, отчего Рануальф легко и просто преодолел путь, сразил чудовище, почти играя и тут же получил в награду руку красавицы. Ему казалось — история правдива и только так и бывает. Но сейчас усомнился во всем разом. Стоял, оглядывал комнату, выискивая хоть что-то годное как оружие и, думал: как это славный рыцарь Рануальф покрошил обычным мечем огнедышащего дракона со стальной чешуей? С чего тому красавицу стеречь и отчего та на шею рыцаря коего первый раз в жизни видит, кинулась? Навыдумывали барды, черти их дери!
Уж не аллегория все это? Может дракон — нечисть, меч — вера, а красавица — ангел украденный
