идей, желаний, страхов — чувств и ощущений. И важно дарить не зло, множа его, а дарить любовь. Ты — это ты, внешне ничего не меняется, но часть меня уже принадлежит тебе, а часть тебя мне, обмен на самом тонком уровне идет не прекращаясь, когда смотрим друг на друга, общаемся или прикасаемся. И не важно, что после мы будем находиться порознь — мы все равно будем вместе, потому что мои частицы вживутся в твои, а твои я унесу с собой. А значит, ты будешь со мной, а я останусь с тобой.
Стася совсем забыла, что говорит это Чижу — «младшему», а не тому, кто знает ее, которого знает она, с кем год почти, плечом к плечу прокладывала «зеленку», с кем связана определенными чувствами, который бы понял, о чем она говорит, к чему. Но Тео недаром был его отражением, не зря она совершенно не разделяла их — он понял, как понял бы Чиж.
Тео несмело обнял ее и замер, боясь пошевелиться или вздохнуть глубже, чтобы не вспугнуть счастье. И все не верил, что вот она, Стася, с ним, его обнимает, а он ее. Просто так! Он был желанен, в этом больше не было сомнений и только ради ощущения нужности, этой доверчивости к ему, он готов был весь мир к ее ногам положить. Крепко прижимал к себе и выпустить боялся, хотел все длить и длить мгновенья близости, знать каждый час и миг — я ей нужен.
А подумать — ну и что такого?
Наваждение ли, затмение ума? Все завтра или через год — сегодня лишь она и речи странные проникающие вглубь, тревожащие душу и будоражащие сердце. Пусть что-то не принято пока, не понято, но оседает и уложится в итоге.
— Кто ты? — прошептал, обняв ее лицо ладонями, запоминая этот миг, ее такой прекрасной, пусть не понятной и все же принятой душой и сердцем, втравленной и вплавленной в него в какой-то миг. И будто жил только для этого момента, только для встречи с ней. — Откуда светлая такая?
— Обычная.
Он не верил: смотрел и не знал что думать, и вдруг как черт в бок толкнул:
— Я… у меня немного карт, но… я соберу, сколько скажешь. Сколько надо… подари мне одну ночь, пожалуйста.
Для него это было подвигом: решиться и сказать, в долг влезть, не зная как отдать и все же быть готовым набрать любую сумму. Этим он был почти уверен, оскорбить ее не мог — ведь не он — она назначил бы плату.
Но Стася отпрянула. Лицо скривилось, взгляд стал не то что обиженный — больной. Но отчего, ведь он по честному все, по человечьи…
И потерялся в хаосе из чувств, услышав:
— Ты так меня и не понял — я люблю тебя. И ничего мне от тебя не надо, кроме одного: живи, будь счастлив. Я люблю тебя не за карты, не за лицо или глаза, люблю лишь потому, что это ты, люблю таким какой ты есть: угрюмым и смущенным, глупеньким и сердитым. Всяким. Любовь не объяснишь, любовь не породается. Никто не знает, как когда вдруг возникает в сердце и душе сплетение с человеком и он становится тебе дороже самого себя. Теорий масса, но ни один ученый, аналитик, не просчитает ее пути, не выдаст алгоритм, не скажет когда и где, к кому она возникнет. Она либо есть, либо ее нет. Мне жаль, что ты этого не знаешь, жаль, что тепло не видел. Могла бы — боль твою себе взяла, но даже это невозможно. Мне жаль ваш мир, он мертв раз в нем любви места не нашлось и люди позабыли о ней. Мир в котором продается даже любовь, обречен. Вы к пропасти стремитесь. Как в банке пауки, любви не зная, грызетесь и едите сами себя, и миг настанет — никого не будет. Любовь лишь созидает, лишь любовь.
И ушла, легла, отвернувшись от парня. Тео словно что-то важное потерял, почувствовал себя уродом и глупцом, одиноким и ненужным как прежде. Всего лишь миг он был не один, но этот миг запомнил, как не помнил прожитые годы, хотя и жил по плану, не отходя на йоту от него, и в этом плане места связям не было, он не мечтал о них, понимая, что глупо строить босяку иллюзии, но вот они как раз его настигли, исполнились, а остальное перечеркнули, послав к тартарары все чаянья — еще мгновение назад важные, нужные, а сейчас уже пустые.
Тео бухнулся на постель, прикрыл рукой глаза: в душе смерч хороводил.
Извиниться перед Стасей? Надо видно, но за что? Он же, как положено, как принято и даже щедро… а с ней не так надо? А как? Что надо ей вообще? Да кто она, что с ним творит?!
— Откуда ты? — спросил, не сдержавшись.
— Сам сказал — молчи.
— Я не о конкретике.
— Издалека. Но даже там мы вместе.
— Не понимаю.
— Значит и не надо. Время не пришло.
— И все-таки? — нет, не заснуть ему пока он не поймет: правда ли все что происходит? Ей можно верить? Не играет, не лжет?
И знает — нет, а все же сомневается, ведь не бывает так, чтобы любили ни за что, чтобы легко так открывались, доверялись и ничего взамен, ничего за спиной — ни «ножа», ни хитрости.
Как жить теперь? Как?!
— Я из другого мира, другой реальности, — не стала скрывать женщина.
— Из фрактала? — парень сел, уставился на Стасю, как будто только и увидел. И та села, нахмурилась: интересно, это еще что за новости?
— Что за фракталы?
— Фрактальные миры. Одно из исследований. В попытке понять происхождение вселенной, галактик и человека ученые пришли к выводу, что мы являемся своеобразным аттрактором веерных миров, и у нас, как у любого есть фракталы, как отображение единицы в целом, а целого в единице.
«Старая теория», — кивнула Стася.
— Есть научный центр «Фрактал» — он изучает связь с другими мирами и пытается найти исток.
— Что нашел?
— Молекулярно-атомарное строение всего сущего. В хаотичном движении частиц были выявлены аттракторы, которые формируясь образовывали фракталы по типу ДНК, а сама лента — фрактал веерных миров, они в свою очередь, имеют точки соприкосновения и переходы по спирали из одного в другую, но при этом так же являются всего лишь фракталами. Я слышал, что разработки проникновения в соседние миры ведутся, но опыты пока безуспешны. Выходит — неправда. Ты оттуда? Из лаборатории сбежала?
Стася похолодела — вот оно.
Взорвать эту лабораторию, чтобы не угрожала ее миру? Толк?…
И поняла — нужно «взорвать» этот мир — населить светлыми субстанциями мыслеформ, запустить в него как вирус в компьютер веру, любовь и благородство. Да — вирус благородства, вирус надежды и любви!
Но, Боже мой, как четко все сошлось, как явно и ясно!
«Я есмь альфа и омега»! А ведь именно фракталы помогли понять закономерность происходящих процессов, при всей их кажущейся беспорядочности, а значит, подсказали как управлять любыми случайностями, прогнозировать ход эволюции, течение времени, изменения пространства. Вот оно! Ну, Оуроборо! Ну, ребята! Значит, просто ДНК? Конечно, как эскиз вариабельности — делай на его основе что хочешь. Вот и сделали — ось за собой застолбили, свой мир ею сделали, прикрылись двумя прилегающими мирами, как лентами спирали. Оно понятно: из десяти измерений человек способен воспринять только три, куда освоить, ознакомится с остальными? С тремя бы справится…
Стася тряхнула волосами: ничего себе узнала. Ее мир, прилегающие: этот — технократический и… какой еще? Если идти от минуса, взяв технократию за крайнюю точку, то противоположность — духовный мир — плюс, мир же Русановой — сплетенье этих двух, где технический прогресс помогает духовному развитию, и наоборот.
От двух миров зависит третий? Значит, от третьего зависят эти два. Все по закону. Но Бог мой, зависеть от того, кого невозможно контролировать, кто хочешь или нет, но в одной связке, в одной скрутке волокон — миров, поэтому влияет, вмешивается, и всеми силами пытаться сохранить человечество, эволюцию и гармонию, противодействуя всплескам негатива извне. Как возможно? А как иначе?
Все, что происходит здесь, дает «волну» что бьет в «соседа», а тот эхом отдает третьему и так наперебой? При этом любая ничтожность производит «эффект бабочки» влияя сразу на все скопище миров.
