Это любопытный пробел в историографии инквизиции. Хотя вполне понятно, что португальские и испанские авторы сосредотачивали внимание на истории собственных наций, авторы, писавшие на английском языке, уделяли внимание Испании. Ли (Lea, 1906-07) посвятил главу в своей работе, посвященной Испании, португальцам. Но он рассматривая ее таким образом, словно она была своеобразной провинцией Испании. Камен (Kamen, 1965, 1997) и Монтер (Monter, 1990) говорили только об Испании. Труд Бетанкура (Bethencourt, 1994) является лучшей сравнительной работой, посвященной испанскому, португальскому и римскому трибуналам.
53
Протокол аутодафе в Мексике, рассмотренного в данной главе, можно сравнить с протоколом аутодафе в Эворе, состоявшегося в 1623 г. (Mendonca, Moreira, 1980, 135-40). Они могут показаться очень схожими, хотя стандарты инквизиции в Испании и в Португалии были различными (там же, 134).
54
Almeida (1968), т. 11, 401.
55
Подобные детали определил Вайнфас (Vainfas, 1989,190).
56
Lea (1963) 128.
57
Kagan, Dyer (2004), 11.
58
Эти акты отказа от прошлого приводятся Бетанкуром (Bethencourt, 1994, 22).
59
Lea (1906), t. I, 163.
60
Almeida (1968), т. II, 387-89, 403, 414.
61
Llorca (1949) 61, 68; Garcia Carcel, Moreno Martinez (2000), 33–34. Преследования во времена более поздней итальянской инквизиции оказались менее суровыми, чем в Испании и в Португалии. В XVI веке в Венеции пытали только 2–3 процента заключенных. Это значительно меньше, чем в португальских или испанских трибуналах в тот же период. В XVI веке инквизиция в Италии казнила меньше людей, чем в Англии в период правления Генриха VIII и Марии Тюдор в ходе конфликтов между католиками и протестантами (Grendler, 1977, 52–58).
62
Garcia Mercadal (ред.), 1999, т. II, 354, 371.
63
AHN, Inquisicion, Libro 937, folio 14r.
64
Эта точка зрения противоречит выводам ряда ученых, например, Дедье (Dedieu, 1989, 57) и Доминикеса Ортиза, которые подчеркивали, что трибунал был духовным. Безусловно, интересы большинства чиновников проситрались в область теологии. Но не возникает никаких сомнений в том, что в более широком политическом контексте отделение иберийских трибуналов от Рима привело к тому, что они превратились в фундаментальные политические учреждения.
65
F.Ruiz (1987), 40–41.
