нанести серьезный урон даже без применения лазера. Когда он расставил руки пошире, словно собираясь обнять меня, я едва поборола панику и не бросилась наутек.
Робот принялся меня изучать. Он начал с моего шлема, постукивая и царапая его, посветил лампой через лицевой щиток. Потом стал с силой скручивать его, пытаясь отсоединить шлем от шейного переходника. Признала ли машина во мне человека или просто расценила как кусок неидентифицированных плавающих обломков, но ее поведение наводило на мысль, что разборка — ее любимейший способ действия. Я сказала себе, что позволю потрудиться над скафандром еще несколько секунд, но если почувствую, что шлем начинает разрушаться, — придется принимать меры. Даже если это уведомит робота, что я не просто мусор.
Но именно тогда, когда я это решила, робот оставил в покое мой шлем и переместился вниз. Он развернул пару шупальцев с каждой стороны под моей нагрудной защитой, пытаясь поддеть и сковырнуть ее, словно большую коросту с раны. Кое-как я держала себя в руках, отчаянно веря, что механизм рано или поздно потеряет ко мне интерес. Потом он бросил нагрудник и начал возиться с моим оружием, постукивая по нему, как на спиритическом сеансе. Он дергал пистолет, стараясь отцепить его с пояса. Затем, так же внезапно, как и начал, робот прекратил эти исследования. Он отплыл назад, собрав щупальца в один пучок, напоминающий кулак. Потом медленно двинулся в сторону Николаси.
Я мысленно посоветовала Николаси стоять смирно. Попытка уплыть не имела смысла. Мы не могли передвигаться быстрее этих роботов. Николаси, должно быть, хорошо владел собой, или, наоборот, его парализовало от страха, но он не шевельнулся, когда механизм подобрался к нему. Конусообразный уродец помедлил, широко расправил щупальца и затем провел световым пятном с ног до головы Николаси, словно не мог решить, что он такое. Потом выпустил пару манипуляторов и протянул острые, как иглы, кончики к его шлему. Машина изучала и обследовала скафандр с удивительной деликатностью. Через голосовую связь я слышала звяканье металла о металл, перекрываемое частым неровным дыханием Николаси.
Машина добралась до его шеи, исследуя устройства между шлемом и торсом, и затем принялась трудиться над нагрудником, пытаясь просунуть щупальце туда, где был скрыт уязвимый модуль жизнеобеспечения. Потом, очень медленно, робот отвел щупальца назад.
Машина отплыла от Николаси, повернувшись к нему тупым концом. Казалось, что эксперимент полностью завершен. Три других робота настороженно зависли в отдалении, поддерживая добытую кожу. Николаси вздохнул и расслабился.
— Я думаю… — прошептал он.
Это была большая ошибка! Машина дернулась, вновь расправив щупальца, и двинулась к Николаси, ее мощный свет с возрожденным интересом забегал по его телу. Второй робот тоже подобрался ближе, явно намереваясь ассистировать партнеру в изучении непонятного объекта.
Я взглянула на Соллис, наши искаженные ужасом лица развернуло друг к другу.
— Ты можешь попробовать… дверь… — начала я.
— Черт возьми, и не надейся!
— Николаси, — позвала я, на этот раз не беспокоясь, что меня услышат, — стой смирно, и, может быть, они снова отвяжутся.
Но на этот раз он не собирался вести себя благоразумно. Когда я взглянула на него, он нашаривал рукой плазменное ружье, разворачивая его на манер гарпуна, широкий раструб оружия нацелился в ближайшую машину.
— Нет! — закричал Норберт, его голос прогремел в воде, словно разрыв глубинного заряда. — Не трогай! Не здесь!
Но сейчас Николаси был недоступен доводам разума. Каждая клеточка его тела вопила: «Используй оружие!» Так он и сделал.
В некотором смысле все получилось, как он хотел. Плазменный заряд проткнул робота, как солнечный луч пронзает тучу. Механизм развалился на части во всплесках огня и кипящего пара, изорванные черные ошметки разбросало взрывной волной. Потом пар — испаряющаяся околоплодная жидкость — поглотил все, включая Николаси и его ружье. Даже внутри моего костюма я ощутила сильный гидравлический удар. Извержение длилось долго, словно для того, чтобы мы удостоверились, что оно уничтожило робота. К этому времени вторая машина достаточно приблизилась, и ее отшвырнуло назад взрывной волной. Но она быстро пришла в себя и продолжила движение.
— Еще роботы, — сказал Норберт, и когда я посмотрела назад, поверх ограждения из полотнищ кожи, то поняла, что он имел в виду.
К нам по одному и по двое приближались другие механизмы. Они бросили работу по разрезанию кожи, чтобы выяснить, что здесь произошло.
— Мы попали в переделку.
Облако пара рассеялось, и показалась дрейфующая фигура Николаси, за ним тащился искривленный обрубок его ружья. Должно быть, когда он стрелял во второй раз, плазменная базука вышла из строя. Я не была уверена, что Николаси еще жив.
— Я беру дверь, — сказал Норберт, доставая оружие демаршистов. — Вы берете роботов.
— Ты собираешься бросить нас после того, что произошло с Николаси? — спросила я.
— Нет выбора, — откликнулся он, когда диковинное оружие развернулось в его руке.
Мартинес рывком приблизился к великану:
— Нет! Доверь это мне. Я позабочусь о двери.
— Слишком опасно.
Норберт помедлил, и на мгновение мне показалось, что он не уступит. Но здоровяк спокойно передал таинственную игрушку демаршистов Мартинесу и взял в обмен оружие старика — маленький револьвер, сразу исчезнувший в его огромной перчатке.
В тот же самый миг в моей душе исчезло и уважение, которое я питала к Норберту. Если он взял на себя обязанность защищать Мартинеса, он не должен был так круто поворачивать на сто восемьдесят градусов.
Из нас троих лишь у меня и Норберта имелось при себе оружие, стреляющее пулями. Я отцепила с пояса второй пистолет и передала его Соллис. Она приняла его с благодарностью, сознавая ненадежность выбранного ею энергетического вооружения. Роботов легко уничтожить, если подпустить их на расстояние выстрела. Я не сомневалась, что хирургический режущий инструмент может нанести значительные повреждения, но мы не предоставим им возможности до нас дотронуться. Ни один из этих механизмов не был рассчитан на появление неприятеля. Они вели себя так, словно изучали неисправности корабля, которые требовали ремонта. Роботы могли убить нас, но только по недоразумению: они не понимали, что мы собой представляем.
Однако у нас не было возможности пополнить запас патронов, к тому же ручная перезарядка магазинов под водой — неблагодарное занятие. Когда я уже начала беспокоиться, что нас подавят превосходящим числом нападающих, в моем шлеме зарокотал голос Мартинеса:
— Я готов стрелять. Двигайтесь за мной как можно скорее, когда я высажу вторую дверь.
Оружие демаршистов выпустило заряд, озарив все помещение ярким, слепящим глаза светом. Затем последовал еще один выстрел, и еще один.
— Мартинес, — позвала я, — ответьте.
— Я все еще здесь, — после мучительно долгой паузы откликнулся он. — За первой дверью. Цикл оружия…
Большая часть роботов плыла над нами, их щупальца дергались, как кнуты. Хотелось бы знать, сколько времени пройдет, прежде чем сигналы тревоги достигнут сознания «Найтингейл» и корабль поймет, что имеет дело не просто с локальными повреждениями.
— Почему он не стреляет? — спросила Соллис, раз за разом нажимая на курок пистолета.
— Спортивное оружие. Три выстрела, перезарядка, три выстрела, — пояснил Норберт. — Не скорострельная модель. Но хорошо работает под водой.
— Мы могли бы использовать эти следующие три выстрела, — сказала я.
Голос Мартинеса зажужжал у меня в ухе:
— Готов. Я буду стрелять, пока хватит заряда. Плывите сюда.
