обнаружен труп в бочке, Петросино, преодолев пятьдесят километров вверх по восточному берегу Гудзона, добрался до группы серых зданий тюрьмы Синг-Синг. Благодаря своим контактам в Малой Италии Петросино добился того, что Джузеппе Ди Примо, отбывавший трехлетний срок за подделку денег, помог установить имя обнаруженного в бочке трупа. Петросино беседовал с Ди Примо в камере, построенной за семьдесят лет до этого из каменных блоков, которые доставляли заключенные, работавшие на каменоломне. Сырая, холодная и тесная, она не превышала 2,1 метра в длину и 197 сантиметров в высоту, а ее ширина составляла всего лишь 97 сантиметров. Тюрьма Синг-Синг вполне заслуживала своей пугающей репутации.
Когда Ди Примо увидел фотографию покойника, он сразу же узнал в нем своего зятя Бенедетто Мадониа. Убитый горем и доведенный до отчаяния условиями содержания в Синг-Синге, Ди Примо признался в том, что и они с Мадониа принимали участие в той же самой операции с фальшивыми деньгами, в которой участвовал и беспалый Морелло. Мадониа был одним из агентов, пускавших в оборот фальшивые доллары. Однажды он ушел, чтобы возместить за счет Морелло кое-какую собственность Ди Примо. Именно тогда Ди Примо видел его в последний раз.
Вернувшись в город, Петросино договорился со вдовой Мадониа о том, что она согласится принять участие в опознании трупа. На жилете убитого была обнаружена цепочка от часов, но самих часов не оказалось. Вдова дала описание пропавших часов, на обратной стороне которых было выбито изображение локомотива.
В кармане у одного из арестованных членов шайки, двадцатичетырехлетнего неуклюжего верзилы с бычьей шеей Томмазо Петто по прозвищу Бык, была обнаружена расписка из ломбарда на улице Боуэри. Он получил ее в тот же самый день, когда было обнаружено тело в бочке. Когда полицейские отнесли расписку в ломбард, им выдали часы с изображением локомотива. Теперь Быка серьезно подозревали в том, что именно он совершил убийство.
Дознание по этому делу закончилось судом, состоявшимся первого мая 1903 года. Никто из членов шайки ни в чем не признался, несмотря на применявшиеся к ним интенсивные методы допроса, столь характерные для тогдашнего полицейского управления Нью-Йорка. На заседание явились лишь восемь из шестнадцати человек, вызванных повестками в суд, чтобы исполнить обязанности присяжных. Сын убитого стал первым из тех, кого вызвали, чтобы под присягой опознать найденные часы. Вот воспоминания детектива, принимавшего участие в этом деле. Они дают представление о том, что случилось дальше:
«Он взглянул на часы и хотел что-то сказать, когда в зале суда раздалось шарканье ног и какое-то шипение, исходившее со стороны смуглолицых мужчин. Один из них вскочил со своего места и приложил пальцы к губам. После этого юный Мадониа вдруг засомневался в том, что это часы его отца».
В результате такого же давления вдова Мадониа также стала страдать забывчивостью.
Ди Примо был доставлен в суд прямо из тюрьмы Синг-Синг, чтобы дать свидетельские показания. Полиция предполагала, что между ним и Быком существовала давнишняя вражда. Но Ди Примо радостно заверил всех в том, что они являются добрыми друзьями. Поразмыслив, он, вероятно, решил, что лучше спокойно отбыть свой срок в Синг-Синге. В конечном счете судебное разбирательство было прекращено.
То, что Петросино и его коллеги выяснили о шайке Морел-ло, вполне соответствует тому, что нам теперь известно о деятельности мафии на ее родине. Некоторые из арестованных после обнаружения трупа в бочке называли себя импортерами вина, масла и другой сельскохозяйственной продукции, производимой на острове. Торговля цитрусовыми, маслом, сыром и вином служила отменным прикрытием подлинной деятельности преступников, как во время переездов через Атлантику, так и во время пребывания в Соединенных Штатах. Помимо прочего, это давало им возможность вымогать деньги за «охрану» и создавать монополии, как они делали на Сицилии.
Как и на Сицилии, в Нью-Йорке выдача лицензий на ношение оружия явно служила связующим звеном между мафиозными группировками и властями. Арестованные в апреле 1903 года участники группировки Морелло имели совершенно законные лицензии на ношение огнестрельного оружия в пределах города. Они были подписаны заместителем комиссара полиции по рекомендации капитана местного полицейского участка. Владельцем одного из таких разрешений оказался человек, срок пребывания которого в США составлял всего лишь двадцать восемь дней. Криминальные связи, протянувшиеся через Атлантику, были настолько прочными, что любой мафиозо, отплывая из Палермо в Америку, мог испытывать полную уверенность в том, что он станет законным владельцем оружия, как только пройдет чистилище острова Эллис1. В некотором замешательстве комиссар полиции вскоре после появления известных публикаций в «New York Herald» распорядился признать недействительными 322 лицензии на ношение огнестрельного оружия.
Существуют убедительные свидетельства наличия тесных связей между мафиози Америки и Сицилии. Одним из сообщников группировки Морелло был дон Вито Кашо-Ферро, которого в ходе расследования дела о «трупе в бочке» разыскивал Петросино, желавший его допросить. Позже этого человека посадил в тюрьму «железный префект» Чезаре Мори. Перед тем как было совершено вышеупомянутое убийство, дон Вито тайно покинул Сицилию, чтобы избавиться от особого надзора полиции, установленного над ним с целью выявить его предполагаемое участие в одном похищении. (Позже он заявлял, что целью его отъезда в США был бизнес, а именно импорт лимонов.) Улизнув в Новый Орлеан, он избежал ареста в ходе облавы, организованной после убийства Мадониа. В этом городе нашли прибежище около 12 000 сицилийцев, и в нем весьма активно действовала мафия. Вскоре дон Вито вернулся на Сицилию. В 1905 году участником группировки Морелло стал еще один эмигрант, Джузеппе Фонтана — мафиози, с которого недавно сняли обвинение в убийстве Эмануэле Нотарбартоло.
Состав участников шайки Морелло дает важные сведения об уровне координированности действий «людей чести» Сицилии. Морелло происходил из Корлеоне, Кашо-Ферро — из близлежащего Бисаквино. Оба этих городка находились в глубине острова, к югу от Палермо. Фонтана был из Виллабате, расположенного ближе к столице. Другие мафиози были из Партинико, дальше на западе. Другими словами, это были «люди чести» из различных мафиозных кланов Сицилии. Морелло явно удалось создать в Америке факторию для особо предприимчивых «людей чести», приехавших сюда не только со всех областей провинции Палермо, но и из других мест. Деятельность в Америке стала представлять интерес для всей сицилийской мафии. Более того, среди «людей чести» существовало настолько ясное понимание общих интересов, что полученные ими в различных уголках провинциальной Сицилии рекомендации были признаны и оценены по другую сторону Атлантики.
Сосредоточив свои силы в Нью-Йорке, группировка Морелло применяла те же самые методы территориального контроля, которые использовал любой клан на Сицилии: рэкет, «покровительство», а также контакты с полицией, необходимые для предотвращения судебных преследований. Давление на иммигрантские общины способствовало приобретению весьма солидного пакета избирательских голосов. Не понимая сути политических процессов, имевших место на их новой родине, и не проявляя к ним особого интереса, многие иммигранты были рады за небольшое вознаграждение продать свои голоса какому-нибудь покровителю.
И все же имелись существенные отличия между обстановкой, в которой мафиози осуществляли свою деятельность дома, и той, в которой они оказались в Нью-Йорке. Проблема, с которой столкнулась мафия, выработавшая систему подчинения территорий, заключалась в том, что американское общество оказалось более динамичным и многообразным. Оно имело свои собственные давние традиции в сфере совершения преступлений и коррупции. Население Элизабет-стрит, как и население других иммигрантских кварталов, находилось в постоянном движении. Люди все время приезжали и уезжали. Многие из вновь прибывших отправлялись в другие части Соединенных Штатов. Те, кому удалось повысить уровень жизни, перебирались в более спокойные районы, такие как Гарлем, Бруклин и прочие.
В Нью-Йорке мафиози приходилось становиться столь же динамичными, какими становились мирные итальянцы, которых они терзали. Прежде чем поселиться в Нью-Йорке, Морелло пришлось поездить по Соединенным Штатам. Помимо Элизабет-стрит, его шайка располагала базой в сицилийской общине Восточного Гарлема. После того как в 1905 году молодой сицилиец Никола Джентиле прошел в Филадельфии обряд посвящения в члены мафии, он несколько раз переезжал из города в город и переходил из одного мафиозного клана в другой. (Подробнее о Джентиле будет рассказано в следующей главе.) Ему приходилось иметь дело с «людьми чести» из Манхэттена и Бруклина, Питтсбурга, Кливленда, Чикаго, Милуоки, Канзас-Сити, Сан-Франциско и Канады. Согласно признаниям, которые он сделал перед Первой мировой войной, сеть преступных группировок была тесно связана с диаспорами сицилийцев, разбросанными по всей Северной Америке. Что касается других источников влияния, их воздействие было крайне незначительным.
Нью-Йорк был местом, где эта сеть рассчитывала занять лидирующее положение. В этом городе проживало наибольшее количество сицилийцев, он являлся главным пунктом назначения как для людей, так и для товаров, прибывающих с острова. Тот же самый мафиозо (сведения которого в данном отношении можно считать самыми надежными) утверждал, что вплоть до 1909 года
