очередь детонировали выступления в других. Отмечая различия поводов выступлений, нужно понимать, что все они уходили своими корнями в крестьянское малоземелье и исторический беспредел «хозяев земли Русской» развращённого и выродившегося — «русского дворянства» состоящего на 2/3 из инородцев.
Новым и неожиданным явился также радикализм крестьянских настроений к требований. Многие выступления сопровождались захватами помещичьих земель, взломом хлебных амбаров и вывозом зерна, поджогами усадеб, часто принимали характер восстаний с открытым сопротивлением полиции и даже войскам. Сразу же со всей ясностью обнаружилось, что сила и масштабы крестьянского движения резко возросли, а характер радикализировался. Ситуацию обострил недород хлебов в 1901 г., отнюдь не выходивший за обычные рамки, но в новые времена оказавшейся достаточным, чтобы вызвать в Полтавской и Харьковской губерниях социальный взрыв. Вот характерное описание крестьянских действий в телеграмме одного из пострадавших помещиков на имя министра внутренних дел: «Несколько дней совершается систематический грабеж крестьянами помещичьих хлебных запасов, грабят же неимущие. Обыкновенно являются в усадьбу поголовно целые соседние деревни с подводами, с мешками, в сопровождении жен, детей, врываются в усадьбу, требуют ключи от амбаров, при отказе отбивают замки, нагружают в присутствии хозяина подводы, везут к себе… В дома не входят, но что попадается в амбарах сверх хлеба, все забирают». При этом из года в год имперасты-монархисты размазывают сопли о том что Россия «всю Европу кормила». Кормить то кормила- отбирая хлеб у собственных крестьян. Так же как нынешняя власть в «возрождённой» России гонит газ за рубеж душа энергетическим тарифами собственного, русского промышленника.
Высокопоставленный сенатский чиновник писал в Министерство юстиции: «Присматриваясь к длинному ряду лиц, проходящих перед моими глазами на суде, — прислушиваясь к их показаниям и говору, я выношу убеждение, что крестьяне устрашены, но вовсе не убеждены. Крестьяне меня поражают еще и не замечаемой в годы моей бывшей службы на местах не то своей одичалостью, не то особой сосредоточенностью. Во всяком случае, недоверчивость к начальству, полная от него отчужденность проглядывается во всем».
Наблюдение о глубоком изменении настроения и поведения крестьян, об их полной отчужденности в отношениях с «начальством», с властью, подтверждается другими свидетельствами, а, главное, последующим ходом событий. После такого замечательного во всех отношениях наблюдения анонимного чиновника «вертикали власти»-становится понятна катастрофа Романовской Империи. От неё просто отвернулись русские подданные- опора Империи. Надоело русским тащить имперский тарантас — по дорогам истории получая от власти лишь пинки, плевки да «божественное благословение». После событий 1902 года- падение русофобской власти был лишь вопрос времени. Полтавская и Харьковская губернии, выделявшееся помещичьим засильем и крестьянским малоземельем, сыграли решающую роль в событиях 1902 г. За март — начало апреля крестьянское движение охватило здесь 165 селений, оказались разрушенными 105 помещичьих экономий. Движением было подавлено с использованием войск. Случались и прямые столкновения, и огнестрельные залпы по толпе с убитыми и ранеными(задолго до большевистских воинов- интернационалистов и латышских стрелков)
Волна крестьянских выступлений в 1902 г. прокатилась и по другим губерниям Украины и России, отмечавшимся высокой концентрацией помещичьего землевладения — Киевской, Черниговской, Орловской, Курской, Саратовской, Пензенской, Рязанской… Всюду отмечались небывалые раньше решимость в поведении крестьян и радикализм их требований. Социальный взрыв 1902 г. не был напрасным и бесследным. Самодержавие начало «уступки» крестьянству: в феврале 1903 г. было провозглашено обещание облегчить выход из общины, в марте ликвидирована круговая порука общинников, в августе 1904 г. отменены, наконец, телесные наказания крестьян. В 1904 году крестьян перестали пороть за недоимки как в средневековье!!! И отменили ответственность всех общинников за проступки одного. Удивительный прогресс для «Великой России». Деревенские восстания 1905–1907 гг. освещены в исторической литературе весьма обстоятельно и это позволяет ограничиться указанием на наиболее важные темы доклада моменты. Движение началось в феврале 1905 г. в той же черноземной полосе (на этот раз с Курской, Орловской и Черниговской губерний), и опять же с изъятия хлебных запасов в помещичьих экономиях и распределения среди населения окрестных сел, которое в очередной раз встреча весну в впроголодь. Первые группы «арестованных» грабителей на вопрос властей: «Чего вы хотели?» Отвечали: «Мы хотели и хотим есть». Однако в марте-апреле с приближением времени посевных работ стало быстро расти число самочинных захватов помещичьих земель (иногда и рабочего скота вместе с пахотными орудиями) и распределения среди крестьянских хозяйств для полевых работ.
Осенью 1905 г. крестьянское движение охватывало свыше половины Европейской России, практически все регионы помещичьего землевладения. Всего за 1905 г. было зарегистрировано 3228 крестьянских выступлений, за 1906 г. — 2600, за 1907 г. — 1337. Современники говорили о начавшейся в России крестьянской войне против помещиков, за передачу всей земли тем, кто ее обрабатывает своим трудом. «Лозунгом восставших… служила идея о принадлежности всей земли крестьянам», — писал Николаю II министр земледелия С. Ермолов, оценивал деревенские события весны 1905 г. Помещик, который понял к чему идет дело и попытался вырубить принадлежавший ему лес, крестьяне это запретили: «Не смей! Все наше! И земля наша, и лес наш!..» Появление карательных сил встречало всеобщее сопротивление: «Берите всех…», «Бейте нас, стреляйте, не уйдем…», «Все равно земля наша!» — вот это и есть настоящее поведение русского человека- гордое и свободное, словно очнувшись от многовекового чиновно-церковного морока понял что, окружающее его пространство именно ЕГО- не царское, не помещичье — а именно его! (Через несколько лет — чувство хозяина большевикам из крестьян придётся выбивать с помощью химических снарядов и бронепоездов)
Крестьянская революция в России двигалась именно к такому решению аграрного вопроса. Захваты помещичьих земель стали сопровождаться разгромами усадеб, чаще всего сожжением строений и уничтожением хозяйственного имущества. Вот характерные для осени 1905 г. сообщения: «Свыше ста усадеб… разгромлено и сожжено; уничтожен весь инвентарь и скот» (Курская губерния), «Горизонт в многочисленных заревах…» (Тамбовская губерния), «Каждую ночь видны зарева пылающих экономий…» (Киевская губерния)… По разным подсчетам за 1905–1907 гг. в Европейской Россия было уничтожено от 3 до 4 тыс. дворянских усадеб — от 7 до 10 % их общего количества. По числу разгромленных помещичьих усадеб выделились Саратовская, Самарская, Тамбовская, Курская, Киевская и Черниговская губернии.(как скажут современные имбецил-монархисты- во всём виноваты «жЫды»))Вопрос а где они их нашли в Курской и Тамбовской губернии???)
Разгром помещичьих усадеб не был всего-навсего вандализмом. Крестьяне, по их собственным словам, сжигали жилые и хозяйственные строения для того, чтобы выдворить помещика из деревни хотя бы на два-три года, чтобы не допустить размещения там отрядов карателей… Конечно, невозможность удержать захваченное и жажда мщения за все прошлое также имели значение…
Сказанное позволяет сделать вывод о том, что основные компоненты в механизме революционного насилия, направленного на ликвидацию помещичьего господства в деревне, сложились уже ходе первой революции. В нем, однако, не было тогда физически истребления противника, не было крови. Свидетельства самые различные, в том числе из органов государственного управления, отмечали: «людей не убивают» (Саратовская губерния); «полное отсутствие случаев насилия над личностью, как самих землевладельцев, так и экономических служащих» (Тамбовская и Воронежская губернии)…
Кровь лилась тогда исключительно одной стороной — лилась кровь крестьян при проведении карательных акций полицией и войсками, при исполнении смертных приговоров «зачинщикам» выступлений.
Беспощадная расправа с крестьянским «самоуправством» стала первым и главным принципом государственной политики в революционной деревне. Вот типичный приказ министра внутренних дел П. Дурного киевскому генерал-губернатору: «…немедленно истреблять, силою оружия бунтовщиков, а в случае сопротивления — сжигать их жилища… Аресты теперь не достигают цели: судить сотни и тысячи людей невозможно». Этим указаниям вполне соответствовало распоряжение тамбовского вице-губернатора полицейскому командованию: «меньше арестовывайте, больше стреляйте…» Генерал-губернаторы в Екатеринославской и Курской губерниях действовали еще решительнее, прибегая к артиллерийским обстрелам взбунтовавшегося населения. Напомню- на дворе 1905 год а «русские и православны» е министры и генералы истребляют собственный голодный народ с помощью артиллерийского огня и
