«Красиным» сейчас глубина сто девяносто два метра. Пробивая лед, «Красин» идет вперед, и по счислимому месту до Чухновского остается шесть миль.
Ночью «Красин» остановился. Весь день до того мы продирались сквозь крепкий и сплошной лед. Тюлени лежали на льду спокойными черными мешками.
Никто не ложился спать. Итальянцы и вместе с ними Бегоунек дежурили почти до утра на носу ледокола, ожидая Чухновского. Они проявляли нетерпеливое желание пожать руку тому, кому прежде всего были обязаны возвращением к жизни. С вечера валил крупными хлопьями мокрый снег. Он покрывал палубу ледокола, садился на шапки и на плечи людям. Сгущался туман. С вечера продвижение ледокола свелось почти на нет. Он только вздрагивал, тщетно пытаясь разодрать лед, и лишь раздирал собственные бока.
Эгги скомандовал «стоп».
— Не можем же мы лезть на берег!
Решено было послать двух человек на разведку. В глубине залива сквозь молочную пелену тумана иногда всплывала черная точка. На «Красине» знали, что эта черная точка — наш «ЮГ-1». К нему отправились Юдихин и Кабанов. Их спустили по штормтрапу на лед. Юдихин взвалил на спину мешок с фляжками, наполненными спиртом, папиросами, медикаментами. Кабанов сунул в карман блокнот. На лыжах два красинца направились в глубь покрытого льдом залива.
Вскоре туман скрыл их от нас.
Лагерь Чухновского
Ледовый лагерь Чухновского существовал пять дней.
Взлетев над «Красиным» 10 июля в шестнадцать часов двадцать пять минут, самолет направился к острову Карла. Льды были разведаны. Обнаружить группу Вильери не удалось, и он возвращался к «Красину». Кинооператор Блувштейн, привалившись к окну самолета, тщетно пытался высмотреть что-либо заслуживающее съемки. Сияющие ледяные поля, скалистые черные базальтовые острова среди них — все уже заснято.
Где люди на льдине, которых он должен заснять, ради которых он так экономил пленку?
И вдруг борт-механик Шелагин ввалился в кабину пилотов с криком:
— Люди! Люди!
Далеко внизу они увидели на крошечной льдине людей. Тени торосов ввели в заблуждение. Летчики никак не могли решить, сколько человек они видят.
В момент, когда самолет описывал над льдиной круги, они пришли к заключению, что на ней три человека. Один, с флажками в руках, стоял, двое других лежали. Брезентовые брюки, разостланные Дзаппи на льду, летчики приняли за третьего человека.
Чухновский снизил самолет до пятидесяти метров над льдами. Кинооператор схватился за ручку съемочного аппарата. Увы, снять сверху крошечную льдину с ее обитателями не удалось.
Разумеется, первая мысль была — сбросить продукты. Если это группа Мальмгрена, то можно ли сомневаться, что люди на льдине терзаемы голодом? Кто знает, сколько дней они голодают?
К счастью для Дзаппи и Мариано, чухновцы в последний момент поняли, что сбрасывать продукты на лед нельзя. После многодневной голодовки люди на льдине едва ли сдержат себя — жадно набросятся на еду и наверняка погибнут, прежде чем их успеют спасти.
«Красин» должен спешить снять группу Мальмгрена со льдины!
Между тем туман накрыл «Красина». Чухновцы, полетев к кораблю, не нашли его.
Целый час ушел на поиски подходящего ледяного поля. Горючее подошло к концу. Необходимо было идти на посадку. Еще несколько мгновений — и лыжи самолета коснулись снежной поверхности обширного ледяного поля.
Раздался зловещий треск. Самолет накренился набок и резко остановился.
Первым выскочил из кабины Шелагин. Шасси самолета были снесены. Два винта крайних моторов превратились в жалкие щепки. «ЮГ-1» врезался в ледяной торос в глубине покрытого льдом залива. В миле от поврежденного самолета чернел скалистый обледенелый берег.
Последним из самолета вылезал кинооператор.
Он был убежден, что сели вблизи корабля.
— Позвольте, а где же «Красин»?
Он недоумевал. Тогда ему объяснили, что произошло. Оператор пришел в отчаяние.
— Успокойтесь, Вилли. Мы сообщим «Красину», что он может, не тревожась о нас, идти к группе Мальмгрена и группе Вильери. Прежде всего надо спасать тех, кого мы разыскивали. Их положение опаснее нашего.
Но Вилли не успокаивался.
— Товарищи! Да ведь я только затем и отправился в Арктику, чтоб заснять спасение экипажа дирижабля «Италия»! Все пропало! Мое участие в экспедиции теперь ни к чему!
Вилли бегал, хватался за голову. Все было напрасно. Помочь бедному кинооператору никто не мог.
Алексеев налаживал работу радиостанции, искал позывные нашего корабля. Чухновский диктовал ему рапорт. Потом подсчитали продовольственные запасы. Докладывал Джонни Страубе.
— У нас имеется семь килограммов сахара, семь килограммов шоколада, пятнадцать килограммов галет, двенадцать банок мясных консервов, пятнадцать банок сгущенного молока, полкилограмма кофе, четыре килограмма сливочного масла и килограмм сушеных грибов. Всё!
— Мы забыли взять соль! — ужаснулся Шелагин.
— М-да, соль забыли. Папирос тоже у нас маловато. Впрочем… — Весельчак Страубе сунул руку в карман и вытащил пачку денег: — Товарищи! Двести рублей наличными! Мы обеспечены!
Шутка Страубе развеселила приунывших было чухновцев.
Кроме запасов, которых, по расчету Чухновского, могло хватить на две недели, в самолете оказалась винтовка с пятьюдесятью патронами и… примус. Сообщив «Красину» о своей судьбе и определив место посадки, экипаж самолета принялся за изготовление первого ужина. На примусе разогрели мясные консервы, смешав их с талой водой. Однако мясная похлебка не утолила голод, и чухновцы накинулись на сгущенное молоко.
— Э, нет, это не дело, товарищи! — вмешался Чухновский. — Если мы не будем сдерживать свой аппетит, нам не хватит наших запасов.
— Запасы надо пополнить, — предложил Страубе. — Если деньги не могут помочь, то винтовка, вероятно, что-нибудь сможет!
Он вызвался пойти попытать счастья.
— Вилли, вы пойдете со мной. Захватите финский нож и обойму патронов.
Около мили им пришлось шагать по крепкому льду берегового припая, обходя редкие и невысокие торосы. Еще не добравшись до скал, они увидали оленя. Он был большой, серый, стоял, широко расставив тонкие ноги и высоко подняв продолговатую голову, украшенную ветвями рогов. Джонни дернул кинооператора за рукав, и оба упали в глубокий снег. Олень, не замечая их, направился к берегу. Он меланхолически побрел в обледенелое ущелье, время от времени останавливаясь и разгребая ногами снег. Страубе и Блувштейн ползли за ним с подветренной стороны. Когда животное повернулось боком к охотникам, Страубе выстрелил. Олень удивленно остановился. Пуля, не долетев до него, шлепнулась в снег. Страубе выстрелил снова и опять не попал. Олень дернулся, высоко подбросил задние ноги и, закинув на спину пышные ветви рогов, бросился в глубь ущелья. Охотники вскочили на ноги. Страубе, досадуя, стрелял по убегавшей мишени. Только после восьмого выстрела олень свалился на камни.
Проваливаясь по грудь в снег, Страубе и Блувштейн побежали по краю ущелья, взбираясь на склоны. Тогда серый олень мотнул головой и, припадая на раненую ногу, начал взбираться вверх по склону ущелья.
Блувштейн выхватил винтовку из рук своего спутника и выстрелил, зажмурив глаза.
