пять-шесть, вечером - 10-15. Ни одного фирменного блюда в 'Леопольде' я не заметил: пиво - очень вкусный, однако же общеиндийский хит 'Кингфишер', паста стандартная и невкусная, индийская кухня невразумительна и как-то скомкана, нет привычной цельности, которая наблюдается в любой забегаловке с минимум сотней блюд, нет изюминок.
Создается впечатление, что 'Леопольд' держится исключительно на брэнде. Вот только на каком? В 80 -е, когда в кафе пропадали каждый вечер герои 'Шантарама', место было точкой пересечения судеб интерконтинентального десанта и мумбайской легендарной бандоты. Но сегодня? Во время первого (и последнего) посещения 'Леопольда' нас подсадили к парочке старых-престарых лондонцев, которые радовали неуёмной дружелюбностью, словоохотливостью и аппетитом. 'Откуда вы узнали про 'Леопольд'?' - полюбопытствовал я, ожидая услышать восторженные отзывы об одном из самых любимых моих романов. 'Ну как же?! Теракт! Именно в 'Леопольде' всё началось в ноябре 2008 года. Это потом уже террористы захватили терминал Виктории, Оберой и Тадж-Махал'. - 'А вы читали Шантарам?' - 'Нет, что вы: я давно ничего не читаю!'
На славе ли 'Шатарама', на памяти ли двух муджахеддинов, ворвавшихся в кафе и расстрелявших из 'калашникова' случайных посетителей, но 'Леопольд' сегодня по полной монтирует свой резонанс в цены пасты, пиццы, панир тикка масалы, маечек и чашечек с фирменными логотипами. Долго ли протянет на инерции?
Небольшую видеозарисовку про 'Леопольд' я выложу сегодня к вечеру на sgolub.ru в разделе Пиджин-AV, как только 'словлю' связь (она в этом году зависит целиком от погоды: дует правильный ветер - будет тебе 3G, не дует - пыхти на дайлапе). Не поленитесь полюбопытствовать, хотя бы для получения представления об атмосфере, динамике и суматохе, связанных с этим культовым местом.
Сейчас же хочу повернуть разговор в хоть и смежную, но отвлечённую от 'Леопольда' тему: московского общепита. В моем представлении - это худшее из того, что доводилось видеть. Нет, не по качеству кухни, хотя и она, конечно, звёзд не сшибает: средненько, достойненько, безлико и с неистребимым провинциальным закосом под забугорье - будь то японское или итальянское. Иначе, впрочем, на галёрке геополитической карты и быть не может. Московский общепит - худший в мире по своей оторванности от населения. Населения, в подавляющей массе не способного захаживать в кафе и рестораны не как на праздник, а повседневно, как говорится, в рабочем порядке. Как это делают в нормальных городах нормальных стран мира.
Теперь о причинах. Откуда берутся эти чудовищные оскорбительные счёта в 200-300-400 долларов (далее sky is the limit)? Можно, конечно, ссылаться на мрачное наследие лужковщины с дороговизной земли и аренды. Можно апеллировать к пережиткам мерзкого совка с презрительным прищуром его официантов и хамством белков за прилавком. Мне, однако, кажется, что это всё ерунда. Причина в другом. В тотальном отсутствии конкуренции и - как следствие - выбора. Взгляните на эти цифры:
Москва - 283 ресторана;
Мумбаи - 508 ;
Рим - 2233;
Париж - 6519;
Нью-Йорк - 7024;
Лондон - 8365;
Токио - 22818.
Информацию привожу по данным агентства Trip Advisor. Что же мы видим? Мы видим города, стоимость земли и аренды в которых, по самым скромным оценкам, уж никак не меньше, чем в Москве, однако же количество точек общепита в 10-20-30-50-70 раз больше, чем в столице РФ. Вы чувствуете разницу: 283 ресторана и 22 тысячи?! Вот из этой разницы и вытекают цены: оскорбительные в Голодном Карлике и общедоступные - в остальных местах.
Кафедра Ваннаха: Чего не узрели фантасты
Автор: Ваннах Михаил
Есть в литературе такой жанр - фантастика. Название его происходит от древнегреческого phantastike - искусство воображать. Исходной идейно-эстетической установкой жанра является диктат воображения над реальностью, порождающий картину 'чудесного мира', противопоставленного обыденной действительности и привычным, бытовым представлениям о правдоподобии.
Фантастика - так уверяла педантичнейшая Большая Советская Энциклопедия 3-го издания - это 'Одиссея' слепого Гомера; это 'Смерть Артура' сэра Томаса Мэлори; это 'Буря' Барда. Это Гофман и 'Фауст' Гёте, наши Гоголь и Булгаков. А вот 'Илиаду' тот же источник числил за реализмом, хоть по песням её и бродят олимпийские небожители - слишком уж правдива эта история о войне с её экономическими корнями и надуманными поводами, о страстях и муках человека. В 'Одиссее' также немало жесточайшего реализма: чего стоит хотя бы и последовавшая за отстрелом женихов казнь служанок-коллаборационисток (прямо как Власова с компанией). Но пропорция его умеренна. 'Одиссею' в старом русском переводе Жуковского неплохо предложить младшим детям, для приобщения к высотам мировой культуры. С 'Илиадой' же можно и погодить.
(Если читать её в оригинале, да не 'проходить' в гимназиях с университетами, а пробираться через строчки во взрослом возрасте, обложившись стопкой словарей, то вдруг осознаешь причину, почему так трогательно персонажи выклянчивали у героев тела павших близких. И причина эта покруче, чем некрофильские фильмы 'для взрослых'.)
И примерно в то время, когда в литературоведение вошло понятие 'фантастика' - ввёл его французский критик Шарль Нодье в 1830 г. в статье 'О фантастическом в литературе' - начал зарождаться и жанр фантастики научной. У истоков её стоял Эдгар По. Именно он, автор романтических 'Аннабель Ли' и 'Ворона', готических '...Эшера' и '...Амонтильядо'. Знаете, когда на русском языке в литературе впервые прозвучала тема вычислительных машин, в том числе и режущихся в шахматы? Это было аж в 1856 году. 31 мая и 1 июня наиофициознейший 'Русский инвалид' опубликовал перевод 'Тысяча второй сказки Шахерезады', увидевшей свет в феврале 1845 года. Насыщенность этой фантастической истории точными описаниями истоков рек и красот пещер задает лейтмотив грядущим географическим романам Жюля Верна. Но и технологии там отведено надлежащее место. (А уж сатирическая Mellona tauta, а уж поэма в прозе 'Эврика' - они могут быть сравнимы по философской глубине и насыщенности научными идеями разве что с творчеством Лема.) Потом были Верн и Уэллс, Чапек и Стейплдон. Научная фантастика занималась уже исследованием психологических и социальных последствий воздействия науки, последствий природных катастроф и медленно текущих, но неизбежных процессов.
А за океаном в фантастике выделяют 'Золотой век'. Период, начавшийся в 1920-е, с расцветом pulp magazines - дешёвеньких журнальчиков научной фантастики на паршивенькой древесной бумаге. Главнейшим из них был легендарный, хоть и недолговечный Amazing Stories не менее легендарного Хьюго Гернсбека. Персонажи фантастики начали бороздить просторы космоса, сначала межпланетные, а потом межзвёздные с межгалактическими. С помощью циклотронов извлекали из медных слитков внутриядерную энергию. Использовали (эксплуатировали) труд железных людей. Экспериментировали с тайнами живого. Знакомились с инопланетными существами, истребляли жукоглазых монстров...
Длился 'Золотой век' заморской фантастики, как уверяют западные историки жанра и солидарные с ними местные критики, до прихода 'Новой волны', следующего литературного течения. Дальше был киберпанк и много чего. Но автор предположил бы, что конец 'золотому веку' заморской фантастики положил маленький шарик с прутиками антенн - Спутник. Он показал, что англосаксы вовсе и не самые крутые на этой голубой планете. И программа Apollo хотя и продемонстрировала то, что США находятся на вершине пищевой пирамиды капиталистического мира (вспомните о роли в разработке 'сатурнов' штурмбанфюрера СС фон Брауна), и внесла свой вклад в победу обитателей Овального кабинета над кремлёвскими геронтократами, по большому счёту человечество в космос не продвинула.
Очень интересно поглядеть: а что НЕ УГАДАЛИ авторы 'золотого века'? Ну, самое главное - на это обратил внимание Станислав Лем - это прохлопанные социально-психологические последствия
