проблемой не была - офицер, пристрастившийся к опию после ранения в Галлиполи или под Верденом, конечно подрывал свое здоровье и огорчал близких, но не больше. Опиаты продавались в аптеках, стоили гроши - дешевле виски.
Ситуация изменилась после Второй мировой. Глобальный мир, установленный Атлантической хартией, избавил западную экономику от таможенных барьеров, дав возможность в полной мере воспользоваться преимуществами массовых технологий. Но при этом высвобождалось огромное количество рабочей силы. И их надо было занять, не дать им попасть в сферу влияния оппозиционных, а то и революционных движений. И решение нашли, по образу и подобию Сухого закона.
Закон этот, введенный восемнадцатой поправкой к конституции США, часто называют примером протестантского простодушия, наивной попыткой запретом исправить человеческую природу. Ага, поищите простодушных в другом месте - просто тут была многоходовка. Давайте вспомним, что в это время Америку сотрясали классовые битвы. А к чему приводит Сухой закон? Да к тому, что работяга (реальный, не идеализированный марксистами) начнет думать, как раздобыть стакашек-другой, а не как пойти на профсоюзное собрание. Фермеры, - ядреный электорат республиканцев, - поправили свои дела, ударившись в самогоноварение (вспомним сценку из 'Золотого теленка'). Самые буйные из низших социальных слоев (а буйных всегда мало) двинулись не в компартию, а в бутлегеры. И, поставляя скотч (до XVIII поправки больше пили ирландское, но молодая республика Эйре изображала лояльность звездам и полосам, а Британия была рада насолить мятежным колониям) для вечеринки, гангстеры знакомились с владельцами заводов, газет и пароходов... А когда надо было утопить в крови рабочее выступление - к услугам были решительные ребята, действовавшие не по классовой сущности, а по шуршанию зелени.
Следующий ход - за государством. Для борьбы с бутлегерами и коррумпированными ими местными властями укрепляется центральная власть, создается первое из трехбуквенных агентств - Гуверовское FBI. И в 1933-м Рузвельт отменяет уже ненужный Сухой закон: на смену ему пришел Новый курс с прямым регулированием экономики.
И с наркотиками также. Парни из гетто идут в наркоманы и в наркоторговцы. Они уже не пойдут в рабочее движение, они не спросят, кто лишил их будущего. Они порождают преступность и разогревают рынки железных дверей, травматических пистолетов, охранных услуг, охраняемых поселков... Они создают моральное оправдание усилению карательной мощи государства - надо же бороться с наркомафией. Как говаривал один ренегат, цель ничто, движение все! С неизбежно коррумпированными местными правоохранителями должны будут бороться все новые карательные структуры. И медиа получают псевдоактуальные новости о борьбе с наркоманией. И врачи лечат наркоманов, и кто-то читает лекции по борьбе с наркотиками. И на всю это махину (обеспечивающую массу народа заработком, причем значительную часть - легальным) посягнул движимый здоровыми человеческими чувствами Егор Бычков! Естественно, что против еретика выступили и прокуроры, и спецы ООН, и правозащитники, которые хорошо знают, кто и за что им платит!
Егора можно поздравить и пожелать ему дальнейших успехов, но, наверное, стоит понимать, что пока общество не осознает, что мощь доступных технологий ныне требует принципиально новых социальных структур, бывшие заводские города будет пожирать и наркомания, и иные язвы.
Василий Щепетнёв: Дешёвые доспехи
Автор: Василий Щепетнев
Чем больше растет ментальное давление, тем крепче нужда в ментальной броне. Аудиощели перекрываются потоком белого шума из mp3-плеера (функцию белого шума может выполнять семнадцатая соната Бетховена, джаз, конвейерный ширпотреб фанерной фабрики, главное, чтобы не пробивались звуки реальности). Никого не удивляет идущий по улице человек с музыкальными затычками в ушах, скоро курьезом станет их отсутствие. С прорехами визуальными сложнее, все же вести машину и одновременно смотреть телевизор непросто. Дома - другое дело. Включаем белый шум и глядим, опять же отгораживаясь от реальности.
Есть, правда, опасение, что шум недостаточно белый и пачкает, телевизионный поток - нагрузка, изнуряющая не меньше, чем реальность, потому требуется защита от защиты. Фильтр. Ведь мы не пьем более водопроводную воду, стараемся ее очистить тем или иным способом. В городах двадцать первого века возродилась профессия водовозов. Телепоток таит опасностей не меньше, чем водопроводная вода. Спасает инстинкт: люди отказываются от телевсеядности и пасутся преимущественно в местах, ландшафты которых привлекают и успокаивают. Среди сотен каналов можно найти что-нибудь подходящее. Или можно надеяться найти. 'Культура', 'Дискавери', 'Евроспорт', наконец.
А еще кино. До середины прошлого века не было средства надежнее и вернее, чтобы отвлечься от суровых будней. Два билета на дневной сеанс для семейных отношений - как инъекция инсулина для диабетика. И последействие, которое, в зависимости от фильма, длилось днями. Еженедельный поход в кино был привычкой, обычаем, а на самом деле - необходимостью.
Но экономика - наука жестокая. Производство блокбастера стало обходиться все дороже, в десятки миллионов долларов, а сегодня уже и в сотни (средняя цена производства советского фильма семидесятых - триста тысяч рублей, сразу скажу, что источник - советская же газета, ни названия, ни даты не помню), а надолго ли он, блокбастер погони и рукомашества, защищает человека? Время демонстрации фильма - два часа. Из-за двух часов идти в кинотеатр не каждому и хочется, люди норовят посмотреть киношку дома, и, опять же, не купив диск, а скачав даром. Подобные обстоятельства загоняют киноиндустрию в тупик, и легендарные студии уровня 'MGM' постепенно повторяют путь динозавров.
Сначала банкротство, затем полная ликвидация. Спасает - пока - телевидение, где фильм длится уже не два часа, а сто и более, если взять успешный сериал. С учетом эффекта последействия сериал обеспечивает продолжительную, практически постоянную ментальную защиту от реальности. Но и тут ушлые доброхоты, выкладывая очищенные от рекламы серии на торрент, подрывают корни дуба. Ставят существование индустрии 'длинного кино' под угрозу: если рекламу продолжат активно чистить, то в итоге рекламодатели не станут оплачивать эфирное время, а по сути - фильмы. И телекино тоже повторит судьбу динозавров. Или литература... Написала Харпер Ли 'Убить пересмешника' - и стала знаменитым автором. Но сегодня автор одного романа - нонсенс, подавай сериал, и чем больше всяких и разных Поттеров наводнят свет, тем вернее судьба и читателя, и писателя. Потому что количество книг важно не менее, чем качество: в двадцатом веке, а пуще в двадцать первом потребность в ментальных доспехах растет по экспоненте. И автор одного романа тоже динозавр.
Но вот золотому яичку двадцатого века, компьютерным играм, похоже, выпала роль млекопитающих. Хорошая игра отлично выполняет роль ментального щита, занимая ('занимательная игра' - язык не лжет) сотни и сотни часов сначала досуга, а потом и основного времени жизни. Стоимость часа, проведенного за каким-нибудь симулятором войны или мира, на порядок (а то и на три) меньше, чем киношного, даже если иметь дело с лицензионными версиями и дополнить ценою железа. И потому важнейшим из всех искусств становится искусство игры.
Будь я близок власти (это уже навязчивое состояние - желание стать Тайным Советником Вождя, а что делать), непременно бы открыл Государственный Университет Игры, а то странно: у театра есть и ГИТИС, и Щука, у кинематографистов ВГИК, у литераторов - институт имени Горького, а игруны все более из самородков выплавляются. Самородные таланты, безусловно, таланты первоклассные, никто из классиков, включая самого Горького, специально на писателя не учился, но все-таки, все-таки... Ненадежны они, самородки, вдруг и не сыщутся в нужный момент. Лучше уж изводить тонны руды, ставить игровое искусство на более солидный фундамент. Вот литературный критик - почтенная и долгоиграющая специальность. Можно жизнь заниматься Пушкиным, или Достоевским, или Чеховым, пенсию выслужить. А попробуй, проживи исключительно изучением истории Варкрафта!
Но почему нет? Дом-музей Варкрафта - штука и полезная и прибыльная. И если вчера Варкрафт и Достоевский казались величинами в принципе несоразмерными, то сегодня приходит понимание, что оба феномена служат одной цели: созиданию искусственного мира. А завтра вдруг окажется, что в деле этого созидания Варкрафт еще и впереди! И среди существующих видов искусства (если под искусством подразумевать способность создавать неестественную ментальную среду) компьютерным играм соперников
