обществе очаровательной Милдред…
Слова вырвались у нее в запале. И в глазах Брюса она увидела удовлетворение.
— Вас это так глубоко задело, — поинтересовался он, напустив на себя безразличие.
— Совершенно нет! Просто пришлось к слову. Прошу вас, уйдите. Сейчас должен возвратиться Лэм.
— Лэм! Лэм? Лэм — это простое имя он повторял с разными интонациями, но все они не сулили его обладателю ничего хорошего.
Когда он сделал шаг в направлении Дорис, она даже не успела испугаться, потому что в этот момент из спальни донесся детский плач.
— Что это? — с неподдельным изумлением спросил Брюс.
Гнев и злость в его глазах уступили место растерянности.
— Вот видите, что вы наделали! — вскричала Дорис, глядя на него в упор. — Вы разбудили малышку.
— Малышку? — спросил он в полном недоумении.
— Это такое маленькое создание, мистер Кейпшоу, которое требует огромной любви и терпения. Мне жаль, что вам не довелось испытать все муки и радости, связанные со становлением человечка, и эти ощущения вам неведомы.
Дорис одарила Брюса всепрощающей улыбкой и направилась к коляске, установленной в спальне перед камином. Она извлекла оттуда орущий комочек и, глядя в раскрасневшееся от напряжения личико, проговорила:
— Ну что, этот ужасный дядя разбудил тебя?
Брюс не оставался в долгу.
— Между прочим, вы орали гораздо громче, чем я!
При этом он подозрительно уставился на женщину.
— Чей это ребенок?
Дорис не глядя на него принялась успокаивать Джулию.
— Уж не думаете ли вы, что мой? Если бы это было так, то родиться он был должен уже после нашей первой встречи. И вы вряд ли бы не заметили моего интересного положения. К тому же я была в купальнике.
В противном случае в длинный перечень обвинений в ее адрес он с удовольствием бы внес: распутная мать-одиночка, подумала она.
— Так, где же этот… как его там… Лэм?
— А зачем он вам?
Дорис рассмеялась, представив себе лицо своего друга, узнай он, что стал героем вымышленного любовного приключения.
— Кстати, знаете, чем он принципиально отличается от вас: он не лишен чувства ответственности.
Брюс понял ее намек по-своему. Голова его дернулась, как от удара.
— У вас очень злой язык! — тихо сказал он.
Дорис стало неудобно за вырвавшиеся у нее обидные для Брюса слова. В том, что он безответственный отец, его обвинить было нельзя. И она тут же постаралась загладить свою вину.
— Простите, я считаю, что вы очень внимательно относитесь к воспитанию Пола, а он отвечает вам сыновней любовью.
Она волновалась, говоря это. Брюс собрался произнести что-то, но Дорис перебила его:
— Мне пора кормить ребенка.
Она повернулась спиной к нему, и вовремя, потому что на глаза у нее навернулись непрошеные слезы. Когда Дорис возвратилась из кухни с бутылочкой подогретой молочной смеси, от слез не осталось и следа, зато опять появилось желание дерзить Брюсу.
— Вы все еще здесь? — спросила она с сарказмом и осеклась.
Он стоял над коляской и внимательно рассматривал малышку, как бы стараясь найти знакомые черты. Брюс смутился, когда она застала его за этим немужским занятием.
— Смотрите, смотрите, я могу подождать, — сказала Дорис смиренно.
— Вот уж никогда не думал, что терпение может быть одним из ваших достоинств, — в тон ей ответил Брюс.
— Как видите…
— Это доказывает, что в каждом человеке можно отыскать что-нибудь хорошее. В вас, например, любовь к детишкам…
Дорис взяла малышку на руки и села в кресло. Проголодавшаяся Джулия стала искать материнскую грудь, при этом громко чмокая. Она сначала ткнулась в шею, потом в грудь Дорис. Та рассмеялась:
— Я бы не возражала, дорогая, но мама оставила тебе кое-что повкуснее.
На какое-то время, занявшись ребенком, Дорис забыла о существовании непрошеного гостя. На ее лице появилось новое просветленное выражение, а он неотрывно смотрел на нее с застывшей полуулыбкой.
Когда Дорис, наконец, подняла глаза, то поймала взгляд Брюса, от которого у нее перехватило дыхание, и она растерянно замерла.
К действительности ее возвратил писк ребенка.
— Мне надо поменять ей пеленки, — сказала она, укладывая девочку на кровать. — А вы, пожалуйста, идите домой. Здесь вам делать нечего.
— Я уйду тогда, когда получу то, за чем пришел, — оповестил ее Брюс напряженным голосом, заставившим ее повернуть к нему голову.
— Но я же сказала вам, что скоро возвратится Лэм, и может возникнуть неловкая ситуация.
— Пусть возвращается. Я как раз собираюсь сообщить ему, что вы скоро переедете отсюда. Где он шлялся, когда вы болели и нуждались в помощи?
Возмущение Брюса было столь неподдельным и искренним, что просто поражало. Неужели он так переживал из-за нее?
Дорис уложила в коляску засыпающего ребенка и, повернув лицо к Брюсу, твердо сказала:
— Я останусь здесь. А вы поезжайте в свои владения и там ведите себя как тиран. Здесь это не пройдет.
— Вы никогда не сможете простить мне, что я купил Блэквуд. — Ей подумалось, что любовь к дому связана неразрывно с теми, кто там обитает или обитал. — Я могу понять тех, кому дорог родной очаг и все, что с ним связано, — продолжил свою мысль Брюс. — Я заботился о нашем доме.
— Тогда почему же вы не постарались вернуть его, вместо того чтобы покупать Блэквуд?
Дорис интересовал его ответ, потому что нетрудно было представить, что дом, оказавшийся в руках мачехи, он забрал бы назад с превеликим удовольствием. И неожиданно она добавила:
— И тогда вы не влезли бы в мою жизнь.
Его глаза блеснули, но он ответил на вопрос:
— Моя обожаемая мачеха решила получить за усадьбу большую страховку. Но в страховой компании ей не поверили, что пожар, не оставивший камня на камне от строений, произошел сам по себе.
— Вы уверены, что она способна на такой шаг, что все это не игра случая?
— Не будьте наивны, Дорис, — горько усмехнулся Брюс. — Доказать преступление не смогли, не хватило улик. Но никто не сомневался, что оно имело место. Кстати, она не прогадала, заработав хорошие деньги на восстановлении усадьбы. Не исключено, что это и было ее изначальной целью. — Привычным жестом он запустил пятерню в свои густые волосы и злобно изрек: — Дальновидная стерва! Я не желаю о ней знать, но вряд ли она бедствует. Вы могли бы воспользоваться ее богатым опытом.
Дорис стало дурно от приступа негодования, вызванного очередным голословным обвинением. Как же он должен ее презирать и ненавидеть, если наделяет самыми мерзкими и отвратительными чертами, не давая при этом ни малейшего шанса оправдаться или просто объяснить что к чему. Колени Дорис подогнулись, и она опустилась в ближайшее кресло. Было самое время переменить тему.
— Как Пол? Ему нравится в новой школе?
