коснуться его языком.
Она положила руку ему на грудь, прямо над сердцем.
— Подумай, Джоузи, подумай! Ты будешь слишком серьезно воспринимать наши отношения. У нас возникнут сложности.
— Сложности? Почему?
— Ты сказала, что не можешь здесь жить, а я не могу жить где-нибудь еще.
— Слишком сложно, — повторил Кент, по Джоузи заметила, что он стиснул зубы, а в его глазах вспыхнуло желание.
— Напротив, удивительно просто. — Джоузи взяла его за правую руку и положила ее себе на грудь, чтобы он чувствовал, как у нее колотится сердце. — Я хочу к тебе прикасаться и хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Что тут сложного?
Выругавшись, Кент обхватил ее одной рукой за талию и прижался губами к ее губам. Джоузи охватила страсть, ничего подобного она до сих пор не испытывала.
Его язык проник к ней в рот и коснулся ее языка.
Джоузи показалось, что все перевернулось вверх дном. Кент положил ей руку на бедро, другую запустил в ее густые волосы. Он прижал Джоузи к себе и принялся страстно целовать ее горло, потом снова припал к ее губам. Она чувствовала, что ее обуревают страсти, что она свободна… что ее нежно любят. Она…
— Нет!
Кент отшатнулся и пристально посмотрел на нее. В его взгляде она заметила страдание. Джоузи хотела его утешить, хотела, чтобы с его лица исчезло страдальческое выражение, но он шагнул в сторону.
— Этого не случится.
— Разве я тебе не нужна? — прошептала Джоузи.
У Кента вырвался смешок.
— Не разыгрывай из себя наивную! Ты не можешь не знать, как действуешь на мужчин.
Внезапно Джоузи улыбнулась. Кент попятился, увидев блеск в ее глазах и поняв, что он означает. Он схватил джинсы, натянул их на себя, потом нагнулся и надел ботинки.
— Привлекательный зад, — сказала она.
Он свирепо посмотрел на нее и просунул руки в рукава рубашки из шамбре.
— То же самое можно сказать о плечах.
Он что-то проворчал — кажется, о сумасшествии и еще что-то о мыши.
Схватив шляпу, Кент хлопнул ею по бедру и молча зашагал прочь. Джоузи смотрела ему вслед,
пока он не исчез за деревьями. Потом она упала на колени и уткнулась лицом в шерсть Молли.
— Я ему нужна, — прошептала она.
Джоузи овладела радость, и она даже не пыталась ее сдержать.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В следующий раз Джоузи увидела Кента только спустя три дня после поцелуя у реки. А ведь она искала встречи с ним!
В пятницу она съездила навестить Клэнси, а когда вернулась, увидела, что к ее домику идет Кент. У него был такой решительный вид, что у Джоузи заколотилось сердце. Она вышла из машины.
Потом она увидела у него в руках ведро и метлу. Он не искал ее. И шел не к ее домику, а к соседнему. Он вовсе не собирался взять ее на руки и зацеловать до бесчувствия.
Когда между ними осталось футов двадцать, он заметил ее и остановился. Они пристально посмотрели друг на друга.
Джоузи сдержала разочарование и нетерпение. Вспомнив об их поцелуе, она широко улыбнулась. Кент может принимать холодный вид, сколько ему угодно. Она-то знала, о чем он думает, и не собиралась облегчать ему жизнь. Джоузи радостно помахала ему рукой.
— Привет, Кент! Хочешь кофе?
В ответ он дотронулся до шляпы и убежал.
У нее на глазах выступили слезы. Кент прав. Если она придает такое значение простому поцелую, что будет, если они займутся любовью? Она бессильно прислонилась к капоту автомобиля.
Джоузи могла сколько угодно перечислять причины, по которым ее флирт с Кентом был плохой идеей, но ее своенравное тело все равно этого желало.
Последние три дня она рано просыпалась, пила первую чашку кофе на веранде, в обществе Молли и птиц, потом пекла булочки и торт или печенье и пирог и ехала в Мартинс Галли, в универсальный магазин.
В понедельник она встретилась с Лиз, которая почти полностью выздоровела от гриппа, и сразу же почувствовала к ней симпатию. Она поняла, почему Кент так высоко ее ценит. У Лиз Перкинс было доброе сердце, и она ни о ком ничего плохого не говорила. Естественно, Джоузи, Лиз и Бриджет вместе завтракали булочками и чаем.
Потом Джоузи возвращалась домой, мыла кастрюли и противни, делала уборку в домике и читала газеты. Когда ей приходила в голову какая-нибудь тревожная мысль, она ее отгоняла. Она решила, что вопрос о том, как поступить с оставшейся ей жизнью, может подождать до середины будущей недели. Сначала она полностью расслабится. Для этого ей понадобятся по меньшей мере две недели.
Потом она снова ехала в Мартинс Галли на ленч с Клэнси. Джоузи почти не заметила, как это вошло у нее в привычку, но тем не менее получала от их общения большое удовольствие. Потом Джоузи возвращалась домой, и они с Молли шли на прогулку.
Почти весь день Джоузи удавалось не думать о Кенте. Конечно, это требовало усилий. Но по ночам…
Казалось, что, когда наступал вечер, она становилась другой женщиной. Безрассудной, чувственной, которой больше всего на свете хотелось надеть что-нибудь легкое и обольстительное, подойти к двери коттеджа Кента и потребовать, чтобы ее впустили.
Когда она наконец засыпала, то металась во сне и стонала до тех пор, пока ее не будил жалобный вой или лай Молли.
В субботу утром Джоузи кашляла, у нее болели глаза.
В воскресенье она с трудом заставила себя встать с постели, собираясь печь булочки, потом вспомнила, что сегодня магазин не работает и ничего печь не нужно. Она выпустила Молли, снова легла в постель и с головой закрылась одеялом. Сегодня она ничего делать не станет.
Кент проснулся в два часа ночи. За окном его спальни выла Молли.
— Ради бога! — Мужчина отбросил одеяло, шатаясь, подошел к парадной двери и распахнул ее.
Молли залаяла, потом повернула голову в сторону домиков.
Кет выбежал за дверь, вспомнил, что он совершенно голый, и бросился назад, чтобы натянуть джинсы
