— Нет… сейчас уже нет.
— Ранее являлись военнослужащим?
— Да… я раньше служил в британской армии.
— Где именно, когда.
— До… девяносто восьмого. Полк герцога Йоркского, потом в десанте.
— Почему вы ушли из армии?
— Меня… изгнали.
— За что?
— Случайно убил… гражданского. Случайно.
— Гражданином или подданным какой страны вы являетесь?
— Подданным Ее Величества Королевы Английской.
— Хорошо. Я являюсь капитаном русской армии, вы задержаны с оружием в зоне вооруженного мятежа, и явно принадлежите к числу мятежников. По законам Российской Империи командующий части, задержавшей вас, имеет право судить вас за вооруженный мятеж против Его Величества своей властью и приговорить к смертной казни с немедленным приведением приговора в исполнение.[98] Однако, если вы окажете нам помощь — то можете быть помилованы на основании Уголовного уложения Российской Империи, где сказано, что лицо, добровольно или по требованию властей отказавшееся от доведения преступного умысла до исполнения и сдавшееся властям имеет быть помиловано, если в уже совершенных им действиях не содержится состав преступления. Поскольку вы отказались от участия в захвате заложников и вооруженном мятеже, и покинули по своей воле группу преступно злоумышляющих — это положение вполне может быть применено к вам. Вы так же можете быть выданы своему монарху в обмен на других лиц, в чьей выдаче заинтересовано Ее Величество Королева Английская. Итак, вы согласны помочь нам, Джон Тимоти Корнфилд?
— Да, я вам помогу…
Тихонов слушал — и ему это не нравилось все больше и больше. Сам он начинал служить с самых низов, не раз участвовал в потрошении — допросе с применением физического насилия в полевых условиях. Последний раз это было в Таджикистане — наркоторговец захваченный с мешком «дури» за плечами, рассказал все после того, как к нему подключили телефонный аппарат старой модели и дали ток. Информацию, которую дал наркоторговец передали для реализации, а самого наркоторговца сбросили в пропасть. Это было незаконно, его следовало доставить для суда в расположение части — но командиры стоящих здесь частей уже давно раскусили, что к чему, и особо не разбирались по таким случаям. Шел человек с мешком героина, упал в пропасть — туда ему, как говорится и дорога, горы опасные. Сам Тихонов тоже не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести — примерно за неделю до этого он, как зам командира части, опознавал молодого дурака, который завел себе подружку из местных и ночью вышел за ворота части. Его нашли к утру — половые органы были прибиты ко лбу гвоздем, а в рот воткнули бумажку с запиской. В записке было написано «Это слон». Как там поется… «нас не надо жалеть ведь и мы никого не жалели»… Вот и тут так же — никто никого не жалел — да и не ожидал жалости.
А тут… человек шпарил как по писаному, как будто он на приеме в каком-то чертовом клубе. Там, у них, в Лондоне. Такое ощущение, что не его поймали с оружием, не он до этого участвовал в захвате заложников, не он готовился к отражению штурма. Черт…
Разозлившись, подполковник отодвинул полог палатки, вышел. Солнце садилось, по земле поползли тени…
— Иван Степанович!
Араб подошел откуда-то со стороны столовой, если это можно было так назвать — еще одна палатка, там, на одном столе стоят рационы самых разных видов, сгущенка, тушенка, на другом — бутыли с водой. Рядом два костра горят — в одном чай, в другом кофе, подходи, кружкой зачерпывай прямо с огня и пей. Горячие чай и кофе были нарасхват — понимающие люди не пили холодное в жару, а непонимающих здесь не было.
— Колется?
— Пойдем, чаю выпьем… — не ответил Тихонов.
Подошли, протерли песком «общественные кружки», ополоснули, зачерпнули горячего чая — кружка стала жечь руки, но у обоих кожа была дубленая, привычная. Сахара не было, а портить чай сгущом не хотелось. Чай с костра хорош сам по себе.
Тихонов скосил взгляд на своего воспитанника — понятно, он его очень хорошо понимал. Самый возраст для службы — опыт уже есть, а цинизма, то есть слишком большого опыта — нет. Взял живьем террориста — конечно, хочется узнать, что он поет.
— Помнишь, что такое иван?
— Иван? Это мешок, который сбрасывают перед учебным десантированием, чтобы силу ветра узнать.
— А еще?
— Манекен для отработки приемов штыкового боя и навыков обыска.
За этими словами скрывалось вот что — брали магазинный полый манекен, обряжали его в форму военнослужащего, а внутрь — пару ведер крови, дерьма и требухов с бойни. И какую-нибудь плату сгоревшую, электронную. Потом каждый новобранец должен покопаться во всем в этом и найти плату. Потом задание посложнее — то же самое только Ваню оставляют на пару дней под палящим азиатским солнцем. Кого не вырвет при обыске — тот сдал экзамен.
— Молодец, помнишь. А еще?
…
— Есть и третье значение этого слова. Иваном называют человека, солдата, которого без его ведома, накачивают дезинформацией, а потом сознательно делают так, чтобы он попал в плен. Иван, сам того не зная, выдает информацию, которая на самом деле является дезинформацией, и даже детектор лжи не покажет, что это ложь — ведь сам Иван считает, что это правда! Но если послушать Ивана — то, скорее всего подчиненные тебе войска погибнут. Так вот — ты каким-то образом подцепил такого Ивана.
Араб конкретно приуныл.
— И что?
— То, что ты молодец.
— Не понял, господин подполковник.
— Если мы знаем, что Иван это Иван — значит, это уже не Иван. Если мы знаем, что то, что он говорит ложь — значит противоположное является правдой. Если он говорит нам куда идти — то идти туда не стоит. Вот и вся игра.
Подполковник выругался от души.
— Г…нная игра! Думал, уж не буду в такие играть — а пришлось.
— Значит — еще раз, с самого начала. Сколько подземных уровней у комплекса?
— Пять.
— Чем они заняты? Они жилые?
— Первые три… На первых трех есть жилые отсеки. Последние два — склады и жизнеобеспечение.
— Где находятся заложники?
— Второй и третий уровень. В основном третий, там подземная тюрьма.
— Сколько там заложников?
— Сложно сказать…
— А примерно?
— Более пятисот.
