Здесь, в зданиях еще стреляли, но это было уже не то, что до этого. Сопротивлялись отдельные точки, спецназовцы их подавляли своими силами. В промежутке между зданиями горел бронированный внедорожник с Миниганом — отрадное зрелище, осознание того, что оба этих дьявольских пулемета выведены из строя и не обрушат огонь на тебя, как-то грело душу. По параллельной улице продвигалась вторая группа.
— Заходим! — решил подполковник, когда они были у стоящего вторым в улице производственного здания.
Дверь открыли, дернул веревкой, внутрь засунули камеру с волоконно-оптическим световодом, осмотрелись.
— Чисто.
Здесь и впрямь когда-то было чисто. Это было так называемое «чистое», сертифицированное здание, их сертифицирует особая служба и сертификат гарантирует максимальное количество пылинок на квадратный куб воздуха, находящегося внутри здания. Это обеспечивается системой фильтров, спецодеждой персонала, шлюзами. Сейчас это здание не подойдет ни под один сертификат — одни проломы в крыше от вертолетных снарядов чего стоит. А ведь такие здания стоят миллионы рублей.
— Всем внимательно! — сказал подполковник, хотя мог бы этого не говорить. В его группе половина была такими же опытными, стрелянными отставными волками, как и он, ими вообще можно было не командовать.
— Здесь чисто — доложил один из бойцов.
— Чисто, движения нет — подтвердил и второй.
— Выходим. Все выходим.
Сюрприз ожидал их у третьего по улице здания, третьей от башни. По пути к нему их обстреляли — но автоматчика быстро подавили огнем двух пулеметов. Тихонов направил в лицо убитому луч фонаря — араб. Перс или араб… здесь одни персы и арабы. Господи, единственный европеец, которого они здесь видели — это сдавшийся пленный. И еще… те, что были на кассете, на кассете переданной в оперативный штаб. Больше они не видели европейцев здесь… ни одного не видели, все в масках…
Персы… Арабы…
— Чисто! Заходим!
Дверь отлетела в сторону, луч фонарей метнулись по исполненному гулкой пустоты сумраку.
— Здесь чисто!
Подполковник достал большой, аккумуляторный фонарь, включил его. Луч света пробил тьму насквозь и уперся в стену.
— Ангар пуст.
— Что здесь было? — спросил подполковник — кто мне ответит, что здесь было? Для чего этот ангар? Ищите! Полный обыск!
Искать здесь было нечего.
— Господин подполковник! — подозвал один из молодых, находящихся на действительной спецов.
Тихонов подошел.
— Смотрите.
Луч фонаря упал на бетон.
— Смазка, господин подполковник. Здесь что-то стояло. И вон там — тоже.
— Что это могло быть?
— Скорее всего, самолет, господин подполковник. Расстояние — как между стойками шасси. Наверное, даже десантный самолет.
— Летучая мышь?
— Может быть, господин подполковник. Видно, что стойки не от гражданского самолета, от военного, для посадки на необорудованных площадках.
Летучая мышь… То, что они хотели получить — у них уже было.
— Третий на связи, группа четыре, вы слышите меня?
— Положительно, третий. Принимаем громко и четко.
— Четвертый, вопрос — вы что-то нашли?
— Отрицательно, третий, мы ничего не нашли. В некоторых зданиях повышенная радиоактивность, но фоновая, источников нет.
— Вас понял, четвертый.
Подполковник оторвался от рации.
— Кто-нибудь, замерьте радиоактивность.
— Один из спецназовцев достал прибор, бесшумный, в отличие от обычных научных приборов, повел им вокруг себя, шагнул в темноту. Потом вернулся.
— Фон немного повышенный, господин подполковник, но опасности для жизни нет. Источников нет, фон равномерный.
Подполковник все понял.
— Второй, первый, это третий — где вы, доложите!
— Первый, мы в здании, поднялись на восьмой этаж. Сопротивление слабое, здесь вертолет поработал.
— Второй, отправил вниз группу, лестница взорвана, пассажирский лифт выведен из строя. Группа докладывает — внизу работает аварийное освещение, наличие противника не подтверждается, повторяю — наличие противника не подтверждается.
— Третий, приказываю всем группам… — подполковник не имел права отдавать такой приказ, он был главным здесь, как самый опытный и старший по званию. Такие вопросы должен был решать штаб, расположенный на КП — но времени не было, и он решил все сам, и для себя и для всех остальных.
— … Приказываю отступать немедленно, повторяю — отступать немедленно. Угроза ядерного взрыва, повторяю — угроза ядерного взрыва!
— Третий, здесь Центр, проясните!
— Центр, они уже вывезли изделия, здесь оставили только арьергард, смертников! Когда все взорвется — не останется никаких следов, надо уходить и немедленно! Немедленно, вы слышите меня, иначе все здесь поджаримся!
— Третий, здесь Второй, отдельная группа! — подполковник узнал голос Араба — мы здесь кое-что нашли. У нас внизу заложник! Живой!
— Нет времени! Сматывайтесь оттуда, это приказ! Араб, приказываю подниматься немедленно! Приказываю уходить, подтверди!
— Подтверждаю, мы выходим!
— Уходи оттуда! Конец связи!
Подполковник опустил рацию.
— Всем к машинам! Бегом!
Продвигаться вниз решили не через взорванную лестничную шахту — а через лифтовую. Пусть она и уже — но решили все же идти через нее, потому что внизу была кабина, и, достигая дна шахты, ты опускался на нее, а не на пол, прямо под выстрел.
Араб спустился третьим, лифт был размером со стандартный сорокафутовый морской контейнер и больше походил на грузовой, а не на пассажирский. Освещения не было, но им это и не было нужно. Темнота — твой друг.
Рядом, почти бесшумно опустился четвертый спецназовец — теперь их было четверо, стандартный экипаж. Остальные должны были идти за ними.
