– Прошу за мной! – надменно произнесла она, и по мраморному полу зашуршала сложная конструкция из многочисленных юбок.
Капитану гвардейцев хватило выдержки, чтобы не задавать вопросов. И без того ясно: вызов к канцлеру сделан лишь для отвода глаз.
Иона прошла за тяжелую старинную портьеру, Ламберт покорно двинулся следом. К его удивлению, за портьерой оказался довольно узкий проход, о существовании которого ему не было известно. Впрочем, ему, гвардейцу, должно быть известно лишь устройство внешнего периметра обороны дворца. Здесь, в святая святых, всем ведают лишь особо приближенная стража да еще более приближенные фаворитки. Есть, правда, Императрица, но… Это уже не касается простых смертных.
Как и следовало ожидать, проход вывел в темный коридор в пределах императорских апартаментов. Здесь Ламберту уже доводилось бывать – единожды. Но напоминание об этом навсегда с ним – в строгой роскоши ножнах…
Дорогу в императорские покои перекрыли двое могучих паладинов, опиравшихся на оголенные двуручные мечи.
– Император ждет, – сквозь зубы процедила статс-дама и тихо произнесла какую-то фразу – очевидно, условную.
Паладины пропустили их, словно нехотя уступив дорогу, одарив Ламберта подозрительными взглядами.
Похоже, это был уже другой зал – Ламберт плохо ориентировался в императорских покоях. Едва он шагнул через порог, как Иона исчезла – будто растворившись в воздухе.
На миг Ламберту стало не по себе: он один, в запретном для смертных месте, да еще и с оружием! Уж не хотят ли его сделать пешкой в какой-то ужасной интриге?!
– Рад снова видеть тебя, мой верный рыцарь… – раздался знакомый, спокойный и величественный голос.
Ламберт как подкошенный рухнул на колено и склонил голову. Мимо тихо прошуршала по мрамору мантия.
– Докладывают мне, что службу ты несешь достойно и в последнем турнире проявил себя с лучшей стороны…
Ламберт вздрогнул: последнее время рыцарские турниры если и не были под полным запретом, то проводились неофициально, чуть ли не тайно. Ибо не одобрялись инквизицией как проявление вольнодумства черни и чрезмерного самомнения рыцарского сословия. Если до лордов руки церковников еще не дотянулись, то рыцарству попроще приходилось несладко: воины инквизиции грозили отвоевать у рыцарей веками принятые привилегии.
– Я считаю, что было бы неплохо возобновить Императорские турниры, – продолжал монарх. – И звание рыцаря должно занять подобающее ему почетное место…
Ламберт не понимал, к чему клонит повелитель, но недоброе предчувствие уже коснулось его сердца.
Ведь всем известно, какие натянутые отношения сложились в последнее время у трона с Магистратом. Это давно грозит вылиться в открытое противостояние. Неужели время пришло, и ему придется принять участие в этих событиях?! Очевидно, сейчас ему отдадут приказ, который изменит историю и его собственную жизнь.
Ламберт приготовился к худшему.
Но Император произнес нечто, чего Ламберт совсем не ожидал:
– Слышал ли ты, рыцарь, про падшую звезду?
Ламберт невольно поднял взгляд на Императора. Тот возвышался над ним величественным монументом.
– О да, повелитель! Я не только слышал – я видел ее собственными глазами, так как той ночью производил развод караула на дворцовой стене…
– Прекрасно… А что тебе известно об этом чудесном явлении? Что говорят подчиненные тебе люди?
Ламберт медленно покачал головой:
– Прошу прощения, мой повелитель… Но я – воин. Я не интересуюсь слухами, что же касается вверенных мне людей…
Император жестом остановил его:
– Я понял тебя. Меня радует твоя преданность службе и презрение к слухам. Я давно слежу за твоей службой. И ты больше прочих заслужил мое доверие…
– Ваше величество… – зарделся Ламберт.
– Не перебивай повелителя! – строго сказал Император. – Ты заслужил мое доверие. Но это не только привилегия – это еще и тяжкая ноша. Готов ли ты принять ее на себя?
– Да, повелитель! – не колеблясь, сказал Ламберт.
– Я не сомневался в тебе, рыцарь! – торжественно сказал Император. – Тогда приготовься услышать то, что перевернет твою судьбу…
Император сделал несколько шагов по мраморному полу. Выглядел он задумчивым и даже печальным. Наконец он остановился, глядя вдаль сквозь распахнутое высокое окно, и заговорил:
– Упавшая звезда не предвещает ни счастья, ни благоденствия. Грядет конец Невендаара. Кровавые войны разгневали небеса – и нас ждет кара. Ни одной из рас не останется на этих землях – все обернется прахом. Таково пророчество, таковы слова Прорицательницы…
Ламберт чувствовал, как пересохло во рту. В услышанное не хотелось верить – но Император знает цену словам.
– Посланник небес сошел на землю, – продолжал Император. – Окинув последним взглядом наши истощенные земли, он примет решение…
Ламберт задержал дыхание, боясь пропустить хоть слово. Величие и ужас грядущего потрясли его.
– Остался лишь небольшой шанс – встретить небесного посланника и попытаться понять его, а возможно – убедить в чем-то. Я желаю видеть его здесь, в этом зале!
Слова Императора прозвучали так, словно он и вправду уверен: ему, а не Небесам решать судьбу Невендаара! Что ж – это право Императора! И за это право сотни рыцарей и тысячи простых воинов готовы сложить свои головы на полях сражений…
Но как быть с посланцем небес?!
– Итак, Ламберт, ты отправишься в путь к месту падения звезды, найдешь посланника – и приведешь ко мне! – Император говорил сурово, грозно – но при том он впервые назвал его по имени!
Невиданная честь!
– Здесь, во дворце, мы попытаемся договориться с небесами… – Император усмехнулся, как показалось – невесело. – Учти, рыцарь: миссия твоя – тайная. Умри – но сохрани эту тайну. На время этого задания освобождаю тебя от закона, даю тебе право использовать меч против любого, кто станет у тебя на пути… Конечно же, это будет иметь силу лишь в том случае, если ты исполнишь главную и единственную цель – приведешь ко мне посланника… Понял ли ты меня?
Ламберт молча склонил голову.
Наступал его звездный час.
Во всех смыслах этого слова.
Глава вторая,
Тихое бешенство завладело душой и телом отца Себастьяна. Он следил, как выходит из городских ворот маленький отряд Ламберта, и лицо его дергали мелкие судороги.
Значит, Император все-таки знал… Как говорят, тайна, известная более чем двоим, перестает быть тайной. Выходит, Прорицательница, сочла возможным раскрыть зловещую тайну двум враждующим сторонам.
Но что известно этому гвардейцу? Все? Или только лишь часть правды?
И что известно самому Императору?
Проклятие! Недостаток сведений сводит с ума, не дает покоя. Знает ли Император, что известно ему,
