но даже и люди, а они, как известно, в этом смысле надежнее любой техники.
Но только в этом.
Техника в спину сама по себе стрелять, к счастью, пока что не обучена.
А судя по тому, как все вокруг стремительно разваливается, не научится уже никогда.
И слава Богу.
А то только этого еще не хватало…
…Я приглядел подходящую полянку.
Гурам провел замеры на радиацию и прочую вредную химию: все оказалось более или менее чисто, что лично меня, врать не буду, очень сильно порадовало.
Я скомандовал разбивать лагерь и объявил трехдневный привал.
Выспавшийся, несмотря на жуткую тряску, в командирском джипаке Пупырь попробовал вякать и требовать «продолжить движение», после чего был немедленно послан на хрен вместе со всеми государственными интересами вместе взятыми.
Своих ребят я знал значительно лучше него.
Иван недобро улыбался, но в наши с Пупырем разборы уже привычно не вмешивался, справедливо полагая, что эти проблемы я пока еще вполне в состоянии решать и собственными силами.
Ну, и зачем тогда, простите, жопу от бревнышка отрывать?
Тем временем парни поставили командирскую палатку и сообразили чего-то пожрать.
Я разобрался с графиком дежурств и немедленно завалился в люлю.
Давно, кстати, я так хорошо не спал.
Очень спокойно.
Даже комары не мешали.
Ближе к вечеру к моему костерку пришел Иван.
Молча достал из сумки фляжку водки и два небольших металлических стаканчика.
Пижон, конечно.
Ну, да кто из нас без греха…
Тем не менее, я развернул тряпицу, в которую был завернут небольшой шмат тонко порезанного слабосоленого сала с тонкими мясными прожилками, помидор, два малосольных огурца, пучок зеленого лука, пара яиц, две чищеные луковицы и полбуханки настоящего пшеничного хлеба.
По столичным меркам – роскошь необыкновенная.
Но отряд вполне мог себе такое позволить.
Иначе не было смысла и рисковать.
…Выпили.
Я еще никогда от дармовой выпивки не отказывался.
Да и водка была хороша, не то что эта нефтяная помойка, которую продавали в Москве.
Лучше уж самогон пить.
Хлебный, как у Федорыча.
Но это – большая редкость…
…Несмотря на весь декларируемый внешний аскетизм, фаши себя довольно нежно любили.
Кормили в Каэрах, конечно, просто, но сытно.
А уж верхушка…
Я слабо разбираюсь в их иерархии, но в чинах Иван, видимо, был немалых.
Абы кому летучий отряд не доверят.
Выпили по второй.
Все так же молча.
Иван вообще разговорчивостью не отличался. А я просто ждал. Не я к нему пришел, он ко мне.
Ему и начинать.
Что он, в общем-то, через некоторое время и сделал.
Для начала налив по третьей и закурив тонкую легкую сигаретку.
Я принюхался.
Нет, марихуаной не пахло.
Пахло табаком. Причем, очень и очень неплохим.
Почти как у меня.
Так.
Разговор, видимо, предстоял серьезный…
Он снова молча кивнул упрямой бритой головой в сторону опустевших стаканчиков.
Ну что ж.
Как говорится, – не вижу повода не выпить.
Махнули.
Иван осторожно взял пальцами тонкий лепесток сала, положил сверху колечко лука. И, осторожно водрузив все это хозяйство на ломтик хлеба, все так же задумчиво отправил в рот.
Пожевал.
Хмыкнул довольно:
– Неплохо живешь, однако, капитан.
Я достал кисет, вынул оттуда листок тонкой папиросной бумаги и сознательно неторопливо стал скручивать папироску из душистого абхазского табака.
За килограмм такого знающие люди могли легко предложить слегка подержанный джипачок.
Не такой, как наши зверюги, разумеется, но тоже ничего.
Бегающий.
Ага.
Гурам выменивал его мне у каких-то таинственных земляков по весу: килограмм табака на килограмм астраханской черной икры.
С моей точки зрения – более чем удачная сделка.
А то, что земляки шифровались, неудивительно.
Черных в Москве… м-м-м, как бы это помягче сказать – недолюбливали…
– Стараюсь…
– Вижу… Что стараешься…
Мы еще некоторое время покурили.
Молча.
Наконец он не выдержал:
– Слушай, Егор. Никак не могу тебя понять. Ты откуда такой отмороженный взялся-то?
Я невольно хмыкнул:
– А откуда все берутся? Всё оттуда же. Рожать по-другому бабы вроде бы еще не научились…
Он неожиданно встал, отщелкнул окурок и засунул большие пальцы рук за ремень портупеи:
– Все шуточки шутишь. Шутник. Я про твоих волков еще на Кавказе слышал. За ваши головы золота давали – по весу. А ты тут мелкого жулика из себя строишь. Хорош. Достало. Можно подумать, не в одной стране живем. И только не делай вид, что тебе все по барабану…
И ушел.
Нормальный, вообще, метод ведения дискуссий.
Ага.
Вполне себе возбуждающий искреннее, блин, доверие к собеседнику.
Идиоты…
Я поудобней скатал кожанку и уложил ее под голову.
Скрутил еще одну папироску, прикурил от уголька и стал смотреть на ленивый, неспешный огонь.
Вечерело.
Воздух казался стеклянным и едва не звенел.
По углам поляны быстро скапливалась тьма. Наверное, там тоже кто-то жил.
В отдалении пели свою бесконечную песнь комары.
Еще один день заканчивался так же, как заканчивались все предыдущие.
