пожилой человек.
— Добрый день, джентльмены, — тихо и очень мелодично поприветствовал он гостей. — Добро пожаловать на остров свободы! Сейчас я покажу вам дорогу.
Командовать парусами и рулевым оставили мистера Паттерсона. Пока Бен-лоцман указывал дорогу, Эрик и Джек спустились в кают-компанию, где Харрис, уже не сдерживаясь, рявкнул:
— Джек, что происходит? Почему заговорил с этим черномазым вперед меня? Почему не посоветовался, когда брал лоцмана? Ты кем себя возомнил? Капитаном?
Джек застыл с каменным лицом. Он был лет на двадцать старше Харриса, и взбучка от юного щенка — последнее, что ему хотелось испытать.
— Я капитан «Восторженного», Джек, нравится тебе это или нет. И выбрала меня команда. Поэтому знай свое место и десять раз подумай, прежде чем что-нибудь сделать самостоятельно!
На секунду Эрик подумал, что Хайгарден схватится за оружие и бросится в драку. Следы внутренней борьбы отразились на потном лице первого помощника, щека его дернулась, глаза гневно сощурились. Больше всего на свете Харрис хотел, чтобы старый приятель наконец осмелился и бросил ему вызов. Хорошая потасовка никогда не бывает лишней и прекрасно разгоняет застоявшуюся кровь.
— Я виноват, Эрик. Прости меня, — вдруг очень глухо и бесцветно произнес побагровевший Джек и тем мгновенно потушил всю ярость Эрика. Харрис никак не ожидал, что первый помощник так быстро пойдет на попятную. Он уже подготовил краткую хлесткую речь, чтобы окончательно втоптать Хайгардена в грязь, и теперь просто молчал.
— Просто я думал, раз лучше знаю порядки пиратов…
— Я скажу тебе, Джек, когда мне понадобятся твои знания, — все-таки осадил его Эрик и вышел из кают-компании.
Как-то глупо получилось с их дружбой. Столько лет жили душа в душу, а как только замаячила должность капитана, так и закончилось все, получается?..
«Восторженный» неторопливо подходил к скалистому Акульему острову. Рядом с пиратской цитаделью Эрик насчитал восемь кораблей разных типов и размеров. Парочка торчала у причалов, парочка покачивалась на волнах чуть восточнее от входа в бухту, а остальные стояли на якоре прямо в гавани.
Корсарский городок начинался прямо от пристаней и заползал россыпью хижин на каменистые, поросшие чахлыми пальмами холмы острова, рассеченные залитой солнцем крепостной стеной. В широкую и просторную бухту вел достаточно узкий проход, по краям которого, на каменных утесах, сторожили фарватер два серых форта. Пробраться к Акульему острову можно было только под их пушечным огнем и только здесь. Все прочие места были заботливо защищены скалами самой матушкой-природой.
Обитель пиратов показалась Эрику таким уютным и милым местом, что он даже нахмурился, поймав себя на легкой улыбке. О чем он думает? Перед ним остров, кишащий отчаянными головорезами, а не добрыми монахами Вестминстерского аббатства.
Невзрачный лоцман уверенно провел «Восторженный» в бухту, и их корабль бросил якорь между величественным фрегатом «Пеньковый Дядюшка» и бригом «Слепой Лев». Оба судна были практически пусты, лишь с фрегата доносилось пьяное и разухабистое пение двух или трех хриплых голосов:
Последние строчки разобрать не удалось. Видать, выпито корсарами было уже немало.
В глубине бухты, позади «Слепого Льва», виднелись мачты еще одного фрегата, название которого было сокрыто от Эрика бригом. Судно-отшельник стояло на якоре в опасной близости от скал. Впрочем, может, приливы и отливы в том месте, огороженном с трех сторон скалами, капитану фрегата были знакомы, и потому он их и не боялся.
Эрик принялся разглядывать берег. Среди приземистых темных хибар, притулившихся почти у причалов, особенно выделялся нахохлившийся на высоких сваях трактир. Там наверняка найдется несколько желающих промочить горло за чужой счет и рассказать пришлым мореходам относительно свежие новости.
С собой Эрик взял только двоих моряков. Уже знакомого ему находчивого Гарри Моргана и молчаливого ирландца по прозвищу Лоб. Последний отличался громадным ростом и пудовыми кулаками. На лице гиганта всегда было какое-то отсутствующее выражение, будто он все в мире уже повидал и ему наскучили любые чудеса. С борта «Восторженного» короткую экспедицию провожали завистливые взгляды остальных матросов. Все хотели на берег. Все хотели вступить в новую жизнь. И всем пришлось остаться на борту.
Первыми в порту его встретили торговцы. Они выступили из теней покосившихся хижин у причала и окружили гостей острова.
— Ткани, троштник, кожа? Ваниль? — торопливо спрашивал почти беззубый старикан с обветренным лицом и гноящимися глазами.
— Покупаем оружие, — вторил ему молодой испанец в белой шелковой рубашке с широкими рукавами.
— Драгоценности? — приглушенно интересовался третий.
Эрик молча мотал головой, лавируя между скупщиками. Продавать ему было нечего. Вот купить — да, не помешало бы. Установить с десяток пушек на орудийную палубу. Добрать команду канониров и вообще экипаж.
Вот только так не хотелось устраивать из своего судна вертеп. Если раньше с ним под одним парусом ходили добропорядочные граждане Британии, то здесь, на острове корсаров, добирать придется из бандитов. И Эрик всерьез опасался поручать набор Джеку или же его приятелю Паттерсону. Оба офицера были одного поля ягоды, и если дать им полную власть, то вскоре на борту не останется ни одного честного человека.
Скупщики отстали от моряков и растворились в тенях пристроек, словно их и не было, а Эрик подошел к трактиру и прочитал вывеску: «На рогах».
Иссушенная ветром потемневшая табличка с грубо вырезанным названием таверны висела на ржавом стержне и, неприятно скрипя, чуть покачивалась от ветра. К взгромоздившемуся на сваи трактиру вела крепкая деревянная лестница с перилами. Эрик покосился по сторонам, встретил непонимающий взгляд Моргана, улыбнулся ему и смело поднялся по скрипящей лестнице к трактиру.
Дверь в таверну распахнулась, и дымный вонючий смрад чуть не сбил Эрика с ног. Капитан «Восторженного» отшатнулся и едва удержался от того, чтобы малодушно не замахать руками, пытаясь развеять омерзительный запах. В «На рогах» пили. Пили давно и беспробудно. Пили свободно, без порядка или уважения к окружающим. Те, кто еще мог сидеть, — сидели и пили. Кто не мог сидеть — пил лежа. Корсары горланили песни, над чем-то ржали, ругались друг с другом, но, насколько мог судить Эрик по движениям в сумраке трактира, никто не дрался. Харрис не выдержал в этом заведении и минуты. Его даже затошнило от мерзкого букета собранных в зале ароматов. Вырвавшись обратно на улицу, он столкнулся перед лестницей с худющим, как смерть, человеком.
— Куда прешь? — неожиданным басом возмутился тот.
Эрик наступил ему на начищенный до блеска сапог и этим, видимо, сильно опечалил незнакомца.
