1922 г. бояркская ячейка вновь ожила: Чмель напечатал прокламацию, призывавшую крестьян не платить продналога, сопротивляться изъятию церковных ценностей в пользу голодающих. Но осенью 1922 г. ячейка окончательно распалась. Андрей Чмель выехал из Боярки и стал скрываться то в Житомире, то в Киеве под фамилией Крыжановского. Генриетта Ган бежала в Уманский уезд, затем на станцию Ваинярка и в конце концов была арестована в июне 1923 г.
Чекисты привлекли по этому делу к судебной ответственности 12 человек. Суд состоялся в январе 1925 г. К этому времени политические настроения большинства участников петлюровской ячейки Бояркского района изменились. Андрей Чмель заявил на суде, что давно уже разочаровался в петлюровском движении и в настоящее время является врагом петлюровщины, которая не имеет никаких корней в крестьянстве. Генриетта Ган, оказывавшая раньше вредное влияние на своих бывших учеников, заявила на суде, что готова «признать свои преступления перед народными массами». В таких условиях Киевский губернский суд вынес приговор, по которому 2 подсудимых оправдал, б приговорил к условному наказанию. При этом суд ходатайствовал перед ВУЦИК о полном помиловании Чмеля; лишь Генриетту Ган и еще 2 обвиняемых суд приговорил к лишению свободы сроком на 5 лет.
В июле 1922 г. Одесскому губернскому отделу ГПУ стало известно, что в Одессу нелегально из Румынии прибыл какой-то видный антисоветский деятель. Чекисты установили за ним наблюдение и вскоре арестовали его. Это был командующий южной группой войск УНР полковник А. А. Гулый-Гуленко.
Гулый-Гуленко заявил на следствии: «Анализ всех событий привел меня к той мысли, что дальнейшая вооруженная борьба с Советами бесполезна и бессмысленна. Слишком уж жалкую роль мы играли во время последнего восстания, нанося непоправимый вред украинскому народу». Так от петлюровщины отошел один из видных ее деятелей.
Наконец потерпел крушение и ближайший сподвижник Симона Петлюры, командующий антисоветским «рейдом» генерал-хорунжий Юрий Тютюнник. В середине 1923 г. он вместе с несколькими другими эмигрантами нелегально прибыл на Украину для подпольной работы в созданной им новой петлюровской организации— «Высшем военном совете». Пробыв несколько месяцев на родине, Тютюнник убедился в тщетности своих усилий продолжать борьбу с Советской властью и решил сдаться. В письме на имя В. П. Затонского он писал: «Тяжким путем я пришел к уверенности, что властвующие на Западе силы способны только угнетать украинский народ, а не помогать его освобождению. Эти силы, используя легкомысленные и окончательно деморализованные элементы нашей эмиграции, думают только о своем благополучии. Поскольку деморализованность эмиграции дошла до наивысшей степени, для меня стало понятным, что будущее Украины выковывается здесь, на Украине. Прошло уже несколько месяцев, как я перешел кордон и, находясь на территории УССР, изучаю действительное положение. В первую очередь меня интересовала природа власти на Украине. В том, что эта власть является властью рабочих, я никогда не сомневался, но является ли она украинской властью, в этом у меня были сомнения, а в свое время даже уверенность в противоположном». Ознакомление с украинской действительностью и с характером Советской власти на Украине убедило Тютюнника в том, что он заблуждался. «Сейчас на Украине, — писал он Затонскому, — украинская власть».
Украинское советское правительство поручило ГПУ УССР проверить искренность заявления Тютюнника и его группы, ходатайствовавших о помиловании. Тютюнник представил такие доказательства: сдал весь архив петлюровского «штаба», вызвал свою семью на Украину и т. п. ГПУ УССР дало заключение о возможности применения амнистии. 28 декабря 1923 г. Президиум ВУЦИК удовлетворил ходатайство Тютюнника. Были амнистированы и другие петлюровские деятели, и среди них известный украинский националистический деятель, бывший председатель Центральной рады профессор М. С. Грушевский, выразивший желание заняться в Киеве научной работой. Юрий Тютюнник вскоре опубликовал мемуары, в которых рассказал о роли польских разведывательных органов и международного империализма в петлюровском движении. Впоследствии, однако, Тютюнник вновь занялся преступной деятельностью и был наказан.
В 1924 г. чекистами был пойман проникший на советскую территорию из Польши известный петлюровец Хмара, бывший учитель, штабс-капитан царской армии, член партии украинских эсеров и агент польской разведки. На протяжении ряда лет он боролся с Советской властью методами террора, диверсий и шпионажа. Теперь Хмара уверял суд в том, что он «заблуждался», не понимал национальной политики Советской власти. В последнем слове, обращаясь к суду, он сказал: «В случае осуждения меня к высшей мере прошу передать от моего имени Петлюре: пусть оставит бесплодную, ненужную борьбу с Советской властью и поступит по примеру Тютюнника…».
Но главарь петлюровщины Симон Петлюра не последовал совету Хмары. Перебравшись из Польши во Францию, он безуспешно пытался продолжать антинародную деятельность. 25 мая 1926 г. в Париже он был убит Самуилом Шварцбардом — родственником одной из семей, погибших во время диких петлюровских погромов на Украине. Парижским судом присяжных Шварцбард был оправдан.
6. Как «каялся» атаман Анненков
Анненков принадлежал к кучке казачьих атаманов, главной целью которых было удушение Советской власти, восстановление царского строя.
Внук известного декабриста, он не пошел по стопам своего деда, а стал жестоким палачом и карателем русского народа. Происходивший из аристократической дворянской военной семьи, он окончил Одесский кадетский корпус, Московское военное училище и посвятил свою жизнь службе в казачьих войсках. Убежденный монархист, Анненков мечтал об идеальном государе, наделенном неограниченной властью и «твердой волей».
После Октября казачий отряд Анненкова, находившийся на фронте, получил приказ разоружиться и направиться в Омск. Анненков нарушил приказ и прибыл в Омск с вооруженным отрядом. Там Совет казачьих депутатов вновь предложил ему разоружиться. Но Анненков снова не подчинился, ушел с казаками из города и перешел на «партизанское» положение. С тех пор «партизанский отряд Анненкова» (так он назывался) стал вооруженной силой контрреволюции. Передвигаясь с места на место, он вел войну с народом: уничтожал революционные учреждения в селах, районах, городах, убивал активистов революции, грабил и терроризовал население. В отряд Анненкова вступали богатые сибирские и семиреченские казаки, бывшие жандармы, стражники, полицейские, разорившиеся мелкие торговцы, искатели легкой добычи, уголовники. Частям своего отряда Анненков давал звучные, громкие названия: «черные гусары», «голубые уланы», «кирасиры», «атаманский полк». Анненковцы содержались за счет грабежей, пожертвований буржуазии и казачьей верхушки. Семипалатинские торговцы и промышленники, например, дали Анненкову 2,5 миллиона рублей на формирование отряда. Главари казахской «Алаш-орды» формировали казахские полки в составе ан-ненковского отряда. Анненковская банда превратилась в «дивизию». Она входила сначала в состав войск Временного сибирского правительства, а впоследствии в состав войск Колчака. Полем ее действий стали Омская и Семипалатинская губернии и Семиреченский край. Колчак произвел тридцатилетнего Анненкова в генералы и назначил «командующим отдельной Семиреченской армией».
Но Анненков всегда сохранял особую, «партизанскую» самостоятельность и часто не подчинялся ничьим приказам. В его отряде были свои, «атаманские» обряды и правила. Слово «господин» заменялось словом «брат». На знамени отряда был начертан девиз: «С нами бог» — и вышита эмблема — человеческий череп с двумя перекрещенными костями. «Атаманцы» к девизу «С нами бог» добавляли: «…и атаман Анненков». Такие надписи красовались на стенах вагонов, на орудиях, даже на теле «атаманцев» в виде татуировок. Девиз «С нами бог и атаман Анненков» был постоянно на устах головорезов отряда. «Нам нет никаких запрещений, с нами бог и атаман Анненков, руби направо и налево», — говорили анненковские разбойники. В анненковских частях свирепствовали офицерская контрразведка и военно-полевые суды, следившие за каждым шагом солдат и населения и жестоко расправлявшиеся с инакомыслящими. За Анненковым следовал специальный вагон, прозванный «вагоном смерти», в котором содержались арестованные. Редко кто выходил оттуда живым. Единоличным и непогрешимым правителем и законодателем в этой большой разбойничьей банде был «брат атаман» — фанатичный деспот и садист Анненков.
