Он застыл, выпустил ее руку и опять потер ладонями лицо. Ой, зря она спросила. Наверное, он до сих пор переживает…
— А она умерла? — с холодным, саркастическим, подчеркнутым удивлением спросил он наконец. — Надо же… А я об этом ничего не слышал.
— Как? — растерялась Ольга. — А мне сразу сказали: матери у ребенка нет. Я так поняла, что…
— А разве у Анны есть мать? — тем же тоном перебил он. Помолчал и равнодушно добавил: — Мы развелись, когда Анне исполнился год.
— Развелись… не понимаю. — Ольга опять почему-то испугалась. — А как же Чижик? Ведь ребенок обычно с матерью остается… Почему же тогда…
— Потому что Анна ей не нужна. И никогда нужна не была. Ни одной минуты.
Вот оно как, думала Ольга, слушая, как сердце опять запнулось и стало тяжело и неровно биться. Его удары отдавались в затылке тошнотворными всплесками черной боли. Вот, значит, как у них у всех просто. Решил, что не нужна, — и отобрал ребенка. И выгнал жену из квартиры. Выделил от щедрот своих часть имущества — наверное, одежду ее да пачку сторублевок, чтобы с голоду не померла… Или чтобы хватило уехать куда-нибудь с глаз долой. И живет дальше спокойно. Может, на нее же и обижается. Или даже не знает, где она и как.
— А где она сейчас, вы знаете? — решилась спросить Ольга.
— В Америке. В Голливуде, между прочим. Художник по костюмам. Процветает. — И таким тоном, будто успокоить хотел, добавил: — Да она сюда не вернется. У нее там семья новая, два маленьких сына, близнецы. А от Анны она официально отказалась, так что никаких претензий не… Ольга! Что с вами? Вы не заболели?
Ольга вдруг поняла, что сидит, сжимая голову руками, и раскачивается из стороны в сторону. Она опомнилась, разжала руки и с трудом встала.
— Я никогда не болею, — четко выговорила она, шагнув к двери. — Просто вспомнила, что портрет один не успела закончить.
— Портрет… — Он хмыкнул недоверчиво и вроде даже недовольно. — Зачем вам все это? Галка сказала, вам за них копейки платят. А работа большая, и…
— Я рисую не в ущерб своим обязанностям, — быстро возразила она. — Но если вы считаете, что няня не должна заниматься ничем посторонним, даже в свободное время…
— Да я совсем не к тому! — Он тоже поднялся и шагнул за ней. — Я к тому, что вы все время что-то делаете, ни одной секунды не отдыхаете. Анна — это уже большая нагрузка, а вы себе еще работу ищете! Вы же себя в гроб загоните! И все из-за лишней сотни!
— Не кричите. — Ольга прислушалась. — Чижика разбудите. А что касается лишней сотни… Я вообще не представляю, как это сотня может быть лишней.
— Ага, — произнес он задумчиво. — Понятно. А лишние пять сотен… долларов… и вовсе не помешают, как я понял… Ольга, у меня завтра… как бы это сказать… прием. В общем, гости будут. Вы наняты на вечер хозяйкой дома. По рукам?
— Нет! — испугалась Ольга. — Я не могу! Какие гости? Что я там делать буду? А Чижик с кем останется? Нет, Игорь Дмитриевич, нет-нет, пожалуйста… И вообще — разве это входит в мои обязанности?
— Входит, — заявил он. — Это — входит. За дополнительную оплату, разумеется. С Анной побудет тетя Марина. Да вы не волнуйтесь, это всего часа два-три займет… Ну, четыре. И все разъедутся рано. И делать вам там ничего не надо. Так, при случае улыбнетесь кому-нибудь. Потанцуете. Ну, я не знаю…
— Нет… — Ольга запаниковала. — Игорь Дмитриевич! Я совсем не умею танцевать. Я никогда в жизни не танцевала…
— Ну? — обрадовался он. — Тогда будете танцевать только со мной. Я тоже не умею. Правда, несколько раз в жизни я все-таки танцевал, но… В общем, страшные воспоминания. Ольга, не надо сопротивляться. О чем спорить, я не понимаю? Это приказ. Да! Форма одежды парадная. У вас вечернее платье есть?
— Какое вечернее платье? — Это уже слишком. У нее в жизни не было вечернего платья. Она даже не знает, каким оно должно быть — вечернее платье. У нее и дневных-то… — Вот видите, Игорь Дмитриевич, я действительно не могу. У меня вечернего платья нет.
— Ну и не надо, — легко согласился он. — Придете в этих штанах. Спокойной ночи.
Глава 12
Ничего себе «спокойной ночи»… Какая может быть спокойная ночь, если завтра прием, на котором надо работать хозяйкой. Да еще в вечернем платье. Где она возьмет вечернее платье? И вообще идея дикая. Она — и хозяйка приема! Или это надо называть «хозяйка на приеме»? Знать бы еще, что эта самая хозяйка на приеме должна делать. Не только же улыбаться гостям, в самом деле. Пятьсот долларов — за какие-то улыбки? Ой, не так все просто, как Игорь Дмитриевич хочет ей представить… Наверное, надо было категорически отказаться. Несмотря на пятьсот баксов. Не может же он всерьез настаивать на том, что это входит в ее обязанности… К тому же и Чижик без нее останется.
Ольга не спала. Нервничала, сердилась, боялась и придумывала веские причины, по которым никак не сможет присутствовать на дурацком приеме. Хорошая причина — грипп. Ой, нет, грипп не пойдет — как тогда с Чижиком общаться? Лучше перелом ноги. Сломанная нога и с Чижиком сидеть не помешает, и делать руками что-нибудь общественно полезное можно.
Господи, о чем она думает? Как маленькая, как сказала бы Чижик. Надо просто сообщить утром, что раздумала. Тем более идти-то на этот прием действительно не в чем.
— Игорь Дмитриевич, — решительно заявила Ольга, входя утром в кухню вместе с Чижиком. — Вы меня извините, только я с гостями сегодня не могу… У меня действительно ничего подходящего из одежды нет. Не в штанах же, правда, идти…
— А хоть и без штанов, — жизнерадостно согласился тот, снимая чайник с плиты. — Доброе утро.
— Доброе утро, — спохватилась Ольга. — Но…
— У тебя серебряное платье есть, — как всегда неожиданно воткнулась в разговор Анна. — Помнишь, которое тетя Галя заставила взять? Не помнишь? Ты сказала: зачем мне эти роскоши? А она заставила.
И как Чижик некстати вспомнила? Галка действительно навязала ей какую-то бледно-серую хламиду из шелкового трикотажа. Наверное, кто-то из соседей принес в качестве гуманитарной помощи. Все Галкины знакомые часто ей всякие тряпки несли. То что-то у кого-то село после стирки, то кто-то из чего-то вырос… А Галка хватала все подряд — в хозяйстве пригодится. И зачем она платье взять согласилась?
— Вот и хорошо, — тут же весело заявил Игорь Дмитриевич. — Значит, нет причин для тоски на свете. Ольга, вы мне поможете в гостиной уют создать, ладно? Тетя Марина весь день с Анной будет. Она там еще двух своих привела, они сегодня и готовят, и убирают.
— И я помогу! — Анна, по обыкновению, размахивала руками, и Ольга едва успела подхватить падающую чашку. — Мы вместе с Оленькой будем уют создавать. Мы умеем уют создавать. Да, Оленька?
— Конечно. — Ольга вытерла салфеткой лужу молока с клеенки. — Что другое — это еще можно поспорить, а уж уют-то ты всегда сумеешь создать.
Игорь Дмитриевич засмеялся, следя за ней веселыми и немножко хитрыми глазами, и Ольге почему-то опять стало тревожно от этого взгляда. Наверняка он что-то замышляет. Хозяйка приема! Зачем ему? Нужна хозяйка — не надо было с женой разводиться.
Настроение у Ольги совсем испортилось.
И она совсем упала духом, когда отыскала наконец в одном из ящиков шкафа то «серебряное платье», о котором вспомнила Анна, — хламиду, которую Галка чуть не со скандалом всучила ей перед отъездом в деревню. Тогда Ольга даже не вынула платье из пакета — носить-то все равно не собиралась. Да и не любила она всю эту гуманитарную помощь…
Платье оказалось совершенно новым и очень красивым… само по себе, если не иметь в виду, что его
