Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания

Опускаются ветви, как скорбные руки,
Зеленеющих, тонких берез.

Не горят, не сверкают кресты колоколен,
Точно мертвые — спят наверху.
Мне не надо бороться. Я болен, я болен,
Обрученный и верный греху.

Вечер. Вечер. Сгущаются тени
И шагают, и стынут во мгле. —
Час блаженного мира и кротких успений
На шумящей и скорбной Земле.

И не надо блаженства, не надо рыданий.
Город спит. Остывает гранит.
Над опаловой тканью закатных мерцаний
Опускается облачный щит.

XIII. ЗВОНЯТ В ЦЕРКВЯХ

Звонят в церквях. О, гул созвонный,
О, как люблю я этот гул.
Весь город с кем-то примиренный
В очарованьях утонул.

Недавних, темных туч волокна
Все разбежались и — в огне.
Горят рубиновые окна.
И свет играет на стене.

На небе — отблеск багряницы,
Звучит там шествие зари.
Как чьи-то ласковые лица,
Мигают робко фонари.

Не мучит душу гулкий топот
И звон отточенных копыт.
Дневной, многовековый опыт
Забыт, восторженно забыт!..

Звонят в церквях и плачут звуки
Созвонно-ласковой мольбой. —
О, вы ломающие руки
Перед невидящей судьбой, —

Как воспаленны ваши взгляды,
Как ваши вопли горячи!..
Ни слёз, ни выкриков не надо.
Молчи. Доверчиво молчи.

Тиха вечерняя лампада
И свет молитвенной свечи.
Ни слез, ни выкриков не надо.
Молчи. Доверчиво молчи.

XIV. В ЦЕРКВИ

Во храме затуманенном мерцающая мгла.
Откуда-то доносятся, гудят колокола.
То частые и звонкие, то точно властный зов,
Удары полновесные больших колоколов.

Торжественны мерцания. Безмолвен старый храм.
Зловеще тени длинные собрались по углам.
Над головами тёмными молящихся фигур
Покров неверных отсветов и сумрачен и хмур.

И что-то безнадёжное нависло тяжело,
Тревожно затуманивши высокое стекло.
И потому так мертвенен убор парчовых риз,
И потому все люди тут угрюмо смотрят вниз.

Есть это безнадёжное в безжизненных святых,
В их нимбах жёлто-дымчатых, когда-то золотых.
И в лицах умоляющих пригнувшихся людей,