— Я, командир!
— У него ещё оружие было?
— Пистолет был, в кобуре подмышкой висел, как у вас. Обойма запасная в кармане.
— Всё?
— Больше ничего не нашлось.
Ничего? Хм…
Снова поворачиваюсь к снайперу.
— И что мне теперь с вами делать, обер-лейтенант? Группы, вроде нашей, пленных не берут. Да и куда теперь вас девать? Хотя… с военной точки зрения, опасности от вас ожидать уже не приходиться. Но, тащить с собой пленного через линию фронта? Я ещё не выжил из ума до такой степени!
Желваки на скулах Розмайера закаменели. Ага, неохота на тот свет?
— Оставить вас здесь?
Чуток размяк фриц.
— Но вы же не выберитесь отсюда самостоятельно…
Ага, а глазки-то забегали! Нету, стало быть, нужды самому выходить. Сюда кто-то придет. И, судя по всему, достаточно скоро. Продовольствия у немцев оказалось не так уж и много. Ребята принесли и сложили неподалеку четыре пустые консервные банки и шесть нетронутых. Насколько я знаю порядки в немецкой армии, две банки — это НЗ. Еще две они сожрали бы сегодня вечером. Две утром, после чего за ними пришли бы, или они сами ушли куда-нибудь в обусловленную точку встречи. Значит, засада кратковременная, на период выполнения какого-то мероприятия. В любом случае, немец рассчитывает на помощь. Резюме? Постарается выжить и навести погоню на наш след.
— Да нам ещё и своего раненого тащить…
Следовательно, скорость передвижения у нас будет низкой — далеко уйти не успеем. Давай, фриц, давай — думай! Тебе такую морковку перед носом повесили, совсем слепым надо быть, чтобы этого не понять!
Обер-лейтенант поднимает голову.
— Ну… я мог бы попробовать… ходить-то мне ничто не мешает…
— Да до ближайшего жилья отсюда километров тридцать! По лесу, смею заметить! Не сами ногу подвернете, так медведь какой-нибудь вас заест.
Немец бледнеет.
— Хотя… — чешу в затылке. — Сейчас глубокая осень, зверь сытый… может и не напасть.
— Я бы всё-таки рискнул, герр оберст. Километра три-четыре я пройду достаточно быстро, а там… там посмотрим.
— Три-четыре?
— Просто эту дорогу я запомнил хорошо, а дальше попробую найти наш след.
То есть, через четыре километра вас кто-то будет завтра ожидать…
— Ну… возможно, обер-лейтенант, возможно… а как долго вы здесь?
— Второй день, герр оберст.
То есть засаду выставили вчера и завтра снимут. Что должно произойти за это время?
— Вас просто отправили в лес на три дня? Зачем?
— Очевидно, герр оберст, для того, чтобы перехватить вот этих двух человек.
— В лесу? — удивленно поднимаю бровь. — Или ваша засада — не единственная?
— Так точно, герр оберст. Есть и другие, но я не знаю их расположения. Нас инструктировали индивидуально.
— Кто?
— Гауптман Хорст, наш начальник.
— Начальник чего?
Ройзман сказал начальник, а не командир. В устах немца такие оговорки невозможны. Если он сказал именно так, то неведомый гауптман занимает должность… чего? То, что это не простой ротный — очевидно.
— Берлинской школы снайперов вермахта.
— А… так это винтовка его заместителя?
— Да, герр оберст.
— А вы в этой школе кем трудились?
— Инструктором. Уже год.
Интересно девки пляшут… Про эту школу я когда-то читал. Те еще волки были. Мастера — с какого боку ни посмотреть. И вот этих спецов кидают в лес глухой ловить двоих связных? Нехилые тут, однако, ставки! Не врет капитан — тут всё серьёзно…
— И сколько же вас тут? Всю школу прислали?
— Десять человек. Было…
И пятерых из них я уже приговорил… считая этого. Можно сказать — уязвил фрицев до печёнок.
— Ладно, обер-лейтенант, попробую… Не хочу брать грех на душу. Я оставлю вам винтовку вашего напарника. Без патронов. Ваши консервы. Если повезёт — выйдите к своим. Если нет… — развожу руками. — Моя совесть будет чиста.
Немец каким-то судорожным движением поджимает ноги.
— Я… благодарю вас, герр оберст! Спасибо!
— Не за что, Ройзман. Вот выйдете к своим — тогда и будете благодарить. А пока — ждите здесь. Винтовка будет лежать на вашей прежней позиции, её оттуда никто и не забирал. Вот только патроны из неё я вытащу. Когда уйдёт часовой — можете встать и уходить. Ещё не стемнело, и вы ещё успеете пройти какое-то расстояние. Легче будет идти утром. И… без глупостей, обер-лейтенант!
Глава 24
По дороге к капитану, заворачиваю на немецкую позицию. Подбираю лежащую на земле винтовку и выщелкиваю из магазина все патроны. Второй ствол уже унес запасливый Шифрин. Так, теперь пороемся в ранце… черт, вещмешок все-таки привычнее. Не догадался я у майора попросить… Ладно, и так сойдет. Пару раз щелкаю затвором и прислоняю винтовку к стволу дерева. Вытаскиваю шомпол и уношу его с собой.
— Ну, товарищ Котов, чем порадуете? — спрашивает меня Рябинин. Он уже вполне пришел в себя и даже выглядит теперь как-то серьезнее.
— Обрадовать вас ничем не могу, товарищ капитан. Где-то у вас дырка есть.
— То есть? — мгновенно посерьезнел он.
— То и есть. Немцы ждали именно вас. В смысле — группу вашу. Знали или предполагали ваш маршрут. Причем, знали даже, когда вы здесь можете пойти.
— С чего вы это взяли?
— Пленный рассказал. Их выставили на это место вчера и завтра должны были забрать. Причем, товарищ капитан, вы знаете, кто эти стрелки?
— Немцы, кто ж ещё?
— Не негры, это уж точно. Но они не простые солдаты. Это инструкторский состав Берлинской школы снайперов вермахта. На счету каждого такого инструктора — десятки пораженных солдат противника!
— И у этого — тоже?
— Не думаю. Он в школе год, так что против нас не воевал. Хотя, несомненно в боях участвовал, иначе на эту должность бы не попал. Тут нужен именно боевой опыт, а это простой стрельбой в цель на полигоне не достигается.
— А не соврал фриц этот?
— Он считал, что таким образом покупает свою жизнь.
— И как — купил?
