пустыни на заброшенном и никому не нужном полуострове чуть в стороне от южной, приэкваториальной, оконечности Обикатской провинции. Четыре часа лететь в штатном режиме. А если гнать – то два, не более. Волвек покосился на шеф-испекторский стэк, переданный вместе с коммуникатором и, как заверил нарочный, настроенный на его, Крона, биопараметры. Рычать, само собой, следует без оружия. Если он правильно понял женщину, судя по ее словам, происходит негативное событие, требующее присутствия волвека, а точнее, некой настройки по характерному голосу. Для идентификации невесть чего, принадлежащего стае и неактивного после ее исхода? Возможно…
Крон прихватил куртку, нехотя, через ее толстую ткань, двумя пальцами поднял со стола стэк. Просто потому, что оставить опасную вещь без присмотра не мог… И вышел во двор. Лоцман, само собой, ждал.
– Лома, мы летим рычать, – попробовал определиться с целью поездки Крон. – Галопом, малыш, к мобилю: нас очень ждут. Там – тема…
Мобилем Крон именовал массивное сооружение достаточно грубой, рубленой формы с дверью во весь борт, опускающейся и образующей пандус, удобный для посадки пассажира – Лоцмана. В салоне имелось стойло с широким фиксатором, подхватывающим коня под брюхо и исключающим травмы во время маневров: как для Лоцмана, так и для обшивки… Белоногий вороной жеребец охотно втиснулся в стойло. Его берут в полет, уже праздник. А если повезет, маршрут окажется знакомым и посадка состоится на одном из давно изученных лугов, где пасутся табуны кобыл. Лоцман, эталон породы снежских, время от времени летал в «командировки», итогом которых на данный момент стали десять жеребят и семь кобылок. Неверно оценив цель полета, конь притопывал в стойле, ворочался и всхрапывал. В обычно спокойном, даже сонно- добродушном взгляде горел огонь большого интереса.
– Лома, мы не летим в Красную степь, – огорчил друга Крон. – Тпру, тихо, малыш. Иначе высажу! Стой – или домой!
Знакомая фраза: угроза бросить одного в деннике, запертым. Лоцман возмущенно всхрапнул, но выстукивать дробь по полу салона прекратил. Отправляться домой он совсем не хотел… Мобиль, буднично именуемый в перечне имущества конюшни «малой коневозкой», взлетел легко и высоту набрал быстро. На самом деле он был не столь прост, как казался: мобиль создали в стае по просьбе Крона на базе все того же типового МП – противометеоритника. Броню убрали, салон расширили и дооборудовали, внешнюю форму упростили – но ходовые качества и надежность практически не пострадали.
– Говорит Крон Энзи, – сообщил пилот диспетчеру и, преодолев сомнения, добавил: – Представитель стаи. Прошу выделить высокий приоритет полета, имею важное дело.
Он ждал удивления, долгих расспросов и даже отказа. Но диспетчер ничуть не насторожился. Коротко бросил: «Принято, дайте координаты цели». Две секунды тишины – и вторая просьба, обязательная при высокой скорости: задействовать автопилот. Лоцман сердито вздохнул, ему не нравился шум за бортом и сила, мягко, но упрямо оттесняющая назад. Пришлось уговаривать непрерывно, ведь покинуть кресло пилота без знания инспекторского пароля нельзя. А откуда у конюха – пароль?
Когда Лоцман взялся ворочаться в стойле всерьез, пробуя прочность боковых дуг и хрустя копытами по полу, дергая ремни растяжек и нервно всхрапывая, Крон запоздало сообразил: у него есть стэк шеф-инспектора! Значит, и пароль имеется: вещь Йялла не только опасная, но и полезная. Таков большой мир, все в нем неоднозначно. Освободившись от ремней, Крон прошел по салону к стойлу и облокотился о край поилки. Лоцман немедленно подался вперед, подсунул голову под руку – и успокоился.
– Все же порой я не паразит на твоем сознании, а вполне полезный конюх и друг, – порадовался Крон. – Летим быстро, малыш, поэтому и неуютно тебе, терпи. Зато прилетим тоже быстро… прорычим нужную тему – и домой. Надеюсь, им не гроллий рык требуется, его я не исполню в должной чистоте, я ведь арра…
Крон говорил спокойно и ровно, не позволяя себе волноваться и тем самым портить настроение притихшего Лоцмана. Но в душе шевелился тайный страх. Что на самом деле хотела странная женщина? Вдруг он и про рычание неверно сообразил, не взял нужного и летит зря, тратя драгоценное время? Тревога в голосе вызвавшей Йялла звучала неподдельная и прямо-таки отчаянная…
Сел мобиль на автопилоте. Под днищем коротко скрипнула основа, твердая и ровная. Уже хорошо: пандус опустится без проблем. Крон задействовал систему разгрузки коня. Дверь мягко поползла вниз, открывая обзор, странный и неожиданный, как и сам вызов.
Довольно широкая улица, серая от пыли и унылая до отвращения – ни цветка, ни травинки, ни даже чистого окна, приветливо открытого и украшенного легкой занавеской. Запах пыли, запустения и еще чего-то чуждого, неприятного. Выцветшее небо без облаков, обшарпанные стены домов, грязные плитки мостовой, покрытые трещинами, старые и местами раскрошенные. Ветер гуляет в просторных рукавах улиц, посвистывает нервно и резко, гонит пыль. Сознание активно противится пребыванию в новом месте. Ему тесно тут, со всех сторон давит и угрожает злая колючая агрессивность. Неприятие. Настороженность. Презрение. Отвращение. Готовность напасть и продолжающее ее странно, но очень явно, стремление спрятаться…
Стэк в мобиле оставлять нельзя, по крайней мере, хоть это ясно. Крон сунул опасную вещь в глубокий внутренний карман куртки, хлопнул коня по шее и занялся разгрузкой. Где искать особу, вызвавшую рычать? Пока непонятно.
– Отпад, – сообщил за спиной очередное нелепое слово уже знакомый голос. – Вонючий гролл, типа круче прежнего. Ты как, легавый или из борзых?
– Я Крон, – осторожно уточнил конюх, пятясь и выводя коня по пандусу. – Волвек, хоть и арра.
– Муть… – заподозрила подвох девица. – Но все одно, кому еще наши вопли слушать не в лом? Только Йяллу, он тупит и жалеет нас. Ты – тоже, сразу видать. Зверюгу на кой ляд тащил сюда? Это что за хрень лохматая?
– Лоцман, мой конь, – гордо сообщил Крон, наконец-то оборачиваясь.
Женщина, воспользовавшаяся знакомством с Йяллом, оказалась под стать пыльному и тоскливому виду поселения. Довольно молодая, вызывающе скудно одетая, чуть покачивающаяся на неудобных шпильках, уродливо и ярко вымазанная краской. Слово «макияж» Крон знал, суть процесса и его итог видел на женских лицах постоянно, но смысла не постиг. Для волвека с его зрением видны все слои того, что именуют пудрой, румянами и кремом. А сверх того – огрехи исполнения лезут в глаза… Хотя в данном случае, кроме огрехов, ничего и нет. Лица нет, сплошная жуткая маска. Багровые губы, желтоватая собственная кожа и обилие краски, местами подпорченной потом, скатавшейся в шарики и тонкие нитки. Только глаза у женщины свои, и даже вполне человечьи. В них нет отторжения и злобы, лишь сомнение и небольшая, неуверенная надежда на помощь.
– Топай, зверик, – предложила женщина.
Она отвернулась и двинулась по улице, сутулясь, глядя под ноги и стараясь не попадать острыми иглами шпилек в трещины между плитками. Но все равно постоянно попадала, шипела и ругалась сквозь зубы. Слова Крон знал. Наслушался в городе, усвоил: грязные, худшие из придуманных людьми, созданные исключительно, чтобы портить эмофон и уродовать общение.
За углом третьего по счету дома, плотно притиснутого к соседним, открылась узкая щель переулка. Женщина нырнула в его тень и скоро выбралась на другую улицу. Процокала к крутящимся стульчикам возле сплошной стеклянной витрины бара, пыльной и немытой, как весь этот поселок, забралась на стул – красный, у самой двери, и указала волвеку на соседний.
– Сок не предлагаю, не время, – на редкость понятно и просто сказала она, явно подбирая слова. – Не тот ты, кто нам в тему… ну ладно. Джан – единственная врачиха на весь клоповник, втыкаешься? Хорошая она, хоть и дура. Жалко ее. Недохлики – это хуже некуда. Шнырь их тут все обнюхал и сгинул, час его нет, девочки бы заметили, да и ребятня вся на ногах. Вроде пыли нет больше, тихо и спокойно. Только облом, зверик. Джан тоже нету. Нигде.
– Кто такие недохлики? – Крон попытался выстроить логику сообщения. – И при чем тут пыль?
– Тупо-ой, – тоскливо выдохнула женщина и глянула на Лоцмана: – Эй, хрень лохматая, даже ты быстрее догонишь, чем тупой гролл! Ладно… Пыль – это тема, треп, вопросы. Нелады. Джан кому-то нужна, ясно? Ее искали. Кто искал – ясно, айри, иначе бы не было такой хлябы, аж с беготней до пота. Недохлики в деле, больше некому: их шнырь тут и нюхал пыль.
Крон потер затылок уже привычным жестом отчаяния. Рычать прибыл, как же… Он полагал, что тема нужна музыкальная, типа ключа или кода, – стая часто использует звуковые замки и настройки. Увы, он все понял неверно, совершенно и окончательно.
Лоцман шевельнулся, толкнул хозяина в бок и прижался, оттесняя от стола. Скучно ему, застоялся.
– Почему вы, Норма, – я не ошибся, Норма? – не вызвали инспекцию, срочно и внятно заявив по любому каналу связи о подозрении на похищение? – уточнил Крон.
– Легавым звонить? – хихикнула Норма, не возражая против имени. – Не тема. Но я все же пробовала, лажа вышла. В большом мире тоже типа пыль столбом, ваши зверики намутили. Нет связи. Только прямой канал на коммуникатор Йялла. Воткнулся?
– Похоже, да, – передернул плечами Крон.
Он нашарил выступ на коммуникаторе и вдавил его. Экстренный канал отозвался привычным щелчком сухого внимания автоматической системы записи сообщения.
– Инспекция? Говорит Крон Энзи, представитель стаи. Заявляю о похищении человека, даю координаты.
Крон мрачно вздохнул. Отгородиться произведенными действиями от беспокойства и ответственности не удалось. Волвек внимательнее глянул на собеседницу:
– Я не знаю Джан. Не
