— Дживс! — влетев в кухню, закричал я. — Врубайте четвертую скорость, дуйте в «Юнион касл»[143] и купите билет на завтрашний пароход для мистера Клода. Он от нас уезжает, Дживс.
— Да, сэр.
— Мистер Клод не хочет, чтобы об этом стало известно мистеру Юстасу.
— Хорошо, сэр. Мистер Юстас выразил такое же пожелание, когда просил меня заказать каюту на завтрашний рейс для него самого.
Я с изумлением уставился на Дживса.
— Так он тоже уезжает?
— Да, сэр.
— Ничего не понимаю.
— Я тоже, сэр.
При других обстоятельствах я бы наверняка долго обсуждал эту замечательную новость с Дживсом. Издавал бы радостные вопли, приплясывал вокруг него и все такое. Но проклятые гетры по-прежнему разделяли нас незримым барьером, и, с сожалением вынужден признаться, что я не упустил случая уколоть Дживса. Он держался со мной так холодно и не высказывал никакого сочувствия, хотя прекрасно знал, что молодой хозяин попал в переплет и неплохо бы немного сплотиться вокруг него в такую минуту; короче говоря, я не удержался от искушения и дал ему понять, что мне удалось привести дело к благополучному концу самостоятельно, без его помощи.
— Вот так-то, Дживс, — сказал я. — Как видите, все успешно разрешилось. Я знал, что все образуется, если не суетиться и не поднимать волну. А ведь многие на моем месте начали бы поднимать волну.
— Да, сэр.
— Рвать на себе волосы и просить у других совета и помощи.
— Вполне возможно, сэр.
— Но только не я, Дживс.
— Нет, сэр.
С тем я и ушел, оставив его размышлять в одиночестве над моими словами.
Даже мысль о предстоящей поездке в Харрогит с дядей Джорджем не могла отравить мою радость, когда я оглядел в субботу свою старую милую квартиру и окончательно осознал, что не увижу здесь больше ни Клода, ни Юстаса. Они тайно ускользнули по одному сразу же после завтрака: Юстас поспешил в Ватерлоо на десятичасовой поезд, а Клод направился в гараж, где я держу мой автомобиль. Я опасался, что они случайно встретятся на вокзале и передумают, и убедил Клода ехать до Саутгемптона на машине.
Я валялся на канапе в гостиной, умиротворенно разглядывал сидящих на потолке мух и размышлял, до чего же все-таки прекрасная штука жизнь, и тут вошел Дживс и подал мне письмо.
— Только что передали с посыльным, сэр.
Я распечатал конверт, и оттуда выпала пятифунтовая банкнота.
— Господи, — сказал я. — Это еще что такое?
Написанное карандашом письмо оказалось кратким:
«Дорогой Берти!
Передайте, пожалуйста, эти деньги вашему камердинеру — я сожалею, что не могу прислать больше. Он спас мне жизнь. Сегодня первый счастливый день за последнюю неделю.
Ваша М. У.».
Дживс поднял упавшую на пол банкноту.
— Можете забрать ее себе, — сказал я. — Она для вас.
— Сэр?
— Я говорю, что эти пять фунтов — ваши. Их прислала для вас мисс Уордор.
— Крайне любезно с ее стороны, сэр.
— За какие подвиги, черт подери, она раздаривает вам столь крупные суммы? Она пишет, будто вы спасли ей жизнь.
Дживс мягко улыбнулся.
— Она преувеличивает мою услугу, сэр.
— Но какую услугу вы ей оказали, хотел бы я знать?
— Это связано с отъездом мистера Клода и мистера Юстаса, сэр. Я надеялся, что она не станет вам об этом рассказывать. Мне не хотелось, чтобы вы подумали, будто я позволяю себе слишком большие вольности, сэр.
— Что вы хотите сказать?
— Я случайно оказался в комнате, когда мисс Уордор жаловалась на мистера Клода и мистера Юстаса, что они самым непозволительным образом навязывают ей свое общество. И счел, что в данных обстоятельствах будет простительно посоветовать мисс Уордор пойти на маленькую хитрость, которая поможет ей избавиться от назойливого внимания со стороны юных джентльменов.
— Ах ты, черт! Вы что же, хотите сказать, что это благодаря вам они отсюда убрались?
Я чувствовал себя полным идиотом — а я-то его подкалывал и хвастался, что добился успеха без его помощи.
— Я посоветовал мисс Уордор сообщить по отдельности мистеру Клоду и мистеру Юстасу, будто ей предложили ангажемент в Южную Африку и она собирается ехать туда на гастроли. И, как видите, я все правильно рассчитал, сэр. Юные джентльмены на это клюнули, если позволительно будет так выразиться.
— Дживс, — сказал я, — мы, Вустеры, можем ошибаться, но мы всегда готовы это признать. Вам нет равных, Дживс!
— Большое вам спасибо, сэр.
— Но погодите! — Меня поразила ужасная мысль. — Когда они прибудут на судно и увидят, что ее там нет, разве они не бросятся сломя голову обратно в Лондон?
— Я предусмотрел такую возможность, сэр. По моему совету мисс Уордор объявила юным джентльменам, что предполагает часть пути проделать по суше, и присоединится к ним уже на Мадейре.
— А куда судно заходит после Мадейры?
— Это последний заход, сэр.
Несколько минут я неподвижно лежал на спине, осмысливая то, что сообщил мне Дживс. Мне удалось найти лишь один маленький изъян.
— Жаль только, — сказал я, — что на большом судне у них будет возможность держаться врозь. Было бы особенно приятно, если бы Клоду приходилось постоянно пребывать в обществе Юстаса, а Юстасу наслаждаться тесным общением с Клодом.
— Полагаю, что именно так все и будет, сэр. Я позаботился, чтобы у них была одна каюта на двоих. Одну койку будет занимать мистер Клод, а другую — мистер Юстас.
Теперь я чувствовал себя почти наверху блаженства. Вот если бы еще не нужно было тащиться в Харрогит с дядей Джорджем!
— Вы уже начали укладывать мои вещи, Дживс? — спросил я.
— Укладывать вещи, сэр?
— Для поездки в Харрогит. Я уезжаю туда сегодня с сэром Джорджем.
— Ах, извините, сэр. Забыл вам сказать. Сегодня утром, когда вы еще спали, позвонил сэр Джордж и просил передать, что у него изменились планы. Он решил отказаться от поездки в Харрогит.
— Но ведь это же просто великолепно!
— Я так и думал, что вы обрадуетесь, сэр.
— А почему он вдруг передумал? Он вам не сказал?
— Нет, сэр. Но я узнал от его камердинера, Стивенса, что сэр Джордж чувствует себя гораздо лучше
