портретами, писанными маслом, и широкая, внушительных размеров лестница, ведущая на второй этаж, были в точности такими, как ей помнилось. Изменилась лишь приемная перед кабинетом. Казалось, она была еще больше завалена папками и документами — если это возможно.
— Тысяча лет, тысяча зим, — приветствовала ее Джоди Энн Дэниелс, прекратив печатать и улыбнувшись Кире своей обычной безмятежной улыбкой. — Черт возьми, но ты все красивее и красивее с каждой нашей встречей. Собрание началось пять минут назад. Твой отец просил передать, чтобы ты сразу проходила, если успеешь приехать.
С бьющимся сердцем Кира вошла в кабинет отца, мало изменившийся со времен ее детства. Полки по-прежнему были заставлены сборниками законов. На стенах теснились картины с изображениями ковбоев и охотничьих трофеев, свидетельствующие о грубоватых вкусах окружного прокурора. В углу пылилась пара лыж, которыми он не пользовался уже лет десять.
Остро ощущая присутствие Дэвида и отметив, что при ее появлении он встал, Кира не торопилась заметить его. Она с нежностью обняла отца и поздоровалась с приглашенным судебным репортером, которого знала еще со школы.
Наконец, сглотнув, Кира повернулась к мужчине, которого до сих пор игнорировала и который занимал львиную долю ее внимания.
Составляя необычный контраст с медно-красной кожей и угольно-черными волосами, прекрасные светлые глаза Дэвида горели огнем, выдававшим тайны его сердца. Забыв про все наставления, которые она себе давала, Кира почувствовала, что готова утонуть в них, стать его добровольной заложницей.
— Кира, — произнес Дэвид мягким, глубоким голосом, протягивая ей руку.
Если она хочет продемонстрировать хоть какое-то подобие контроля над ситуацией, то должна пожать ее. От легкого прикосновения его теплой ладони по ее рукам пробежала дрожь узнавания.
— Здравствуй… рада тебя снова видеть, — пробормотала она, слишком поздно осознав, как по- идиотски и неуклюже должны звучать ее слова.
Задержав ее руку чуть дольше необходимого, Дэвид ответил, что тоже рад ее видеть. Когда он уезжал, она была еще девушкой. Теперь она превратилась в женщину. Благодаря другому мужчине. Ему неистово захотелось вернуться в прошлое, исправить непоправимое, использовать бесценную возможность, которую он когда-то упустил.
А Кира вновь испытала на себе воздействие его физического магнетизма, однако, понимая, что отец наблюдает за ней, постаралась скрыть свои чувства и придвинула к его столу старый деревянный стул.
— Прошу, не прерывайте из-за меня работу, — проговорила она. — Надеюсь, никто не возражает, если я буду делать записи?
Большой Джим кивнул и продолжил оглашение своего списка свидетелей, который оказался достаточно длинным. Многие имена были ей знакомы. Однако она не знала девочку, заметившую, как в трейлер Бена входил человек, похожий на Пола.
Перейдя к предварительным анализам пятен крови, Джим передал Дэвиду копию отчета из лаборатории.
— Стало известно… еще кое-что, — добавил он. И Кира почувствовала, что в его броне обнаружилась какая-то брешь. — Бригада, выезжавшая на место преступления, обнаружила в трейлере, где нашли Бена, несколько крашеных волосков, не принадлежащих ни ему, ни Полу. Конечно, их могли обронить в трейлере и до совершения преступления… может быть, даже за несколько недель до этого.
Краем глаза Кира заметила тень улыбки, мелькнувшую на лице Дэвида.
— Спасибо, — сказал он, — можно поработать с этой уликой.
Большой Джим пожал плечами, пытаясь скрыть беспокойство.
— Не думаю, что это много даст.
Они почти закончили, когда в кабинет неторопливо вошел судья Бимиш, который должен был председательствовать в суде по делу Пола, и присел на подоконник. Не прерывая беседу, он улыбнулся и кивнул Кире как давней знакомой. Следом явился помощник шерифа, приведя из камеры находившейся неподалеку тюрьмы обвиняемого в наручниках.
Кира поняла, что предстоит рассмотрение вопроса об освобождении под залог. После встречи с Полом было еще труднее поверить в то, что он виновен в убийстве.
Дэвид с трудом заставлял себя сосредоточиться на деле. Пока он излагал свои аргументы в пользу освобождения Пола, а Большой Джим их оспаривал, Кира чувствовала мучительное напряжение в шее и плечах от желания сидеть прямо, в грациозной позе, притворяясь, что Дэвид значит для нее не больше, чем мебель.
Наконец заговорил судья Бимиш. Напомнив о тяжком характере преступления, он отклонил просьбу Дэвида.
Посмотрев долгим взглядом на Киру и извинившись, Дэвид вместе со своим подзащитным и помощником шерифа отправился обратно в тюрьму, чтобы поговорить с Полом наедине.
С ним из кабинета исчезли весь свет и вся жизнь. Он не потрудился даже попрощаться, подумала Кира. Да и зачем? Тем не менее внутренний голос нашептывал: «Ты хотела бы, чтобы он пожалел о своей ошибке и попытался бы вновь завоевать тебя…» Слегка поерзав на стуле, она постаралась взять себя в руки.
Последовал откровенный разговор между ее отцом и судьей, дородным вдовцом лет за пятьдесят. Кира была потрясена, услышав слова Хэнка Бимиша о том, что он и Дэвид встречаются с одной и той же женщиной — Сьюзи Хорват, редактором местной газеты, которая организовала фестиваль индейских танцев.
— Нас, конечно, нельзя назвать соперниками, — признался он, подмигнув ей. — Так что мне нет необходимости брать самоотвод.
Если Большой Джим и считал этот разговор не совсем удобным в присутствии Киры, то не показал этого.
— Как это, Хэнк? — спросил он небрежно.
Судья открыто рассмеялся, вставая и расправляя мантию.
— Черт побери, да если бы Сьюзи думала, что для него это серьезно, она бы бросилась в его объятия в ту же секунду. Она, конечно, постарше его на пару лет. Но сегодня на такие вещи не обращают внимания.
Почему у меня такое ощущение, словно мне в живот вонзили нож? — спрашивала себя Кира. К тому же это всего лишь сплетня. Я должна была предвидеть что-то в этом роде. С тех пор, как я отказалась расстаться с невинностью до свадьбы, у Дэвида было много женщин. И будет еще больше. Меня это никак не касается.
С болью, упрямо не желавшей покидать сердце, несмотря на храбрые слова, которыми она пыталась себя успокоить, Кира кивнула на прощанье судье Бимишу и еще несколько минут обнималась и болтала с отцом. Однако, когда у него начался важный телефонный разговор, она решила, что для одного утра провела достаточно времени в здании суда. Черкнув ему записку, что она поехала домой и по пути заедет к Флосси, жене Реда Майнера, почти удочерившей ее после смерти матери, она вышла из кабинета.
Как раз в это время вернулся Дэвид. Он вошел в холл в тот самый момент, когда Кира спускалась по лестнице.
— Забыл что-то? — спросила она как можно небрежнее, делая нерешительный шаг к двери.
Его голубые глаза сверкнули на загорелом лице:
— В общем, да. За этим я и вернулся.
Она вдруг поняла, что он загораживает ей выход.
— Папа еще наверху, если тебе нужно с ним поговорить, — прошептала она.
— Я вернулся не к твоему отцу. И я подозреваю, ты об этом догадываешься, Изменчивая Женщина.
Это было одно из любовных имен, которыми он ее называл. Все внутри Киры затрепетало.
— Дэвид, я не думаю… — начала было она.
Он тоже не думал. Он слушал свое сердце. Прервав ее прежде, чем она успела сказать что-нибудь, он притянул ее к себе и закрыл ей рот поцелуем.
Снова оказавшись в его руках, бедро к бедру, губы к губам, она почувствовала, словно вновь обретает
