улыбнулась ничего не значащей улыбкой. — Не знаю, кто вы такой, но спасибо. Загляните в павильон завтра после обеда, и я прослежу, чтобы с вами расплатились.
— Я не могу ждать до завтра, — сказал Джим.
На ее лице появилось скучающее выражение.
— Дорогуша, не будьте занудой… — начала было она и остановилась, словно по-настоящему увидела его впервые. Небрежный тон исчез.
— О, Боже мой, — проговорила она медленно. — Ведь это ты, да?
— Я все ждал, когда ты заметишь.
— Что с тобой случилось?
— Я надеялся, что ты сама мне расскажешь.
Пока группа десятилетних школьниц, предводительствуемая монахиней, проследовала в сторону Венеры, он сел на скамейку рядом с ней. Рашель не сводила с него глаз, словно не веря тому, что видит перед собой. Неужели он так переменился? Наверное, так и было. Раньше он как-то не задумывался над этим.
В нескольких словах он рассказал ей, как провел последний год. И тут Джим почувствовал, что ее интерес к нему заметно изменился. Удивление, которое обычно испытывают перед аномалиями природы, сменилось чем-то более серьезным.
— Ты считаешь, что я влип в историю? Но попробуй взглянуть на это моими глазами, Рашель, — наконец произнес он. Его голос прозвучал более громко и не так твердо, как ему хотелось.
— Извини, пожалуйста, — мягко сказала она, не сводя с него глаз.
— Можешь не извиняться. Только объясни, что тогда произошло?
— Но я не знаю! Последний раз я видела тебя, когда мы все вместе отправились на собачью станцию. Потом ты куда-то делся, а что было дальше, я не помню.
— Собачья станция? — переспросил Джим.
Они вышли из музея. Рашель хотела оказаться как можно дальше от Лувра, когда Даниэль вновь обретет свободу. Она рассказала Джиму, что пару раз пыталась убежать от него, но удалось это только сегодня. Действуя по указаниям ее отчима, Даниэль обеспечивал безопасность столь старательно, что она задыхалась от такой опеки. Отчитывался Даниэль только перед Вернером Ризингером. Когда она шла в ванную, Даниэль ждал и прислушивался у двери. Однажды она открыла кран посильнее, чтобы заглушить все звуки. Он стал стучать в дверь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Сегодня рано утром был телефонный звонок из Базеля. После этого ее положение стало еще хуже. Скорее всего они ожидали моего появления, подумал Джим.
Оставив позади дворец, плотно окруженный туристическими автобусами, они пошли вдоль набережной в сторону Иль де ла Ситэ. Дождь кончился. Владельцы зоомагазинчиков выносили на мостовую клетки и корзинки с певчими птицами и щенками.
Услышав слова «Проект „Октябрь“», Рашель разговорилась. Она рассказала, что за последние несколько лет компания использовала названия месяцев для кодовых обозначений крупных проектов. Один из них, «Апрель», фигурировал в международном судебном процессе как незаконная махинация, прикрывавшая взятки, получаемые теми из врачей, кто лоббировал продукцию фирмы. Компания, которой владели ее родные, была достаточно большой. Проигнорировав неловкость ситуации, она организовала судебное преследование и тюремное заключение для сотрудника, из-за которого произошла утечка информации.
— Если это семейный бизнес, как случилось, что ты в Париже и так паршиво проводишь время? — поинтересовался Джим.
Рашель улыбнулась, но в ее улыбке было больше горечи, чем веселья:
— Я начала было проявлять интерес к делам компании, но Вернер не желал ничего об этом знать.
— Почему?
— Потому что я Жено, — она произнесла это таким тоном, словно все и так было ясно.
Рашель поинтересовалась, далеко ли до его пансиона. До пансиона было далеко, но Джим был готов потратить еще несколько франков на метро, чтобы пообщаться с ней подольше. Все оказалось не так просто, как он надеялся. Несомненно одно: дело сдвинулось с мертвой точки. Он боялся, что Рашель, когда он до нее доберется, будет заученно твердить официальную версию. К счастью, его опасения не подтвердились. Мимо цветочного базара они шли к станции метро, и Джим рассказывал ей про шрам, который он обнаружил на спине. Он заметил, что ее интерес возрос еще больше. Она была взволнована, но всячески пыталась скрыть это.
Рашель оглядела его комнату, обозвала ее шкафом, сказала, что прошедший год был худшим в ее жизни, и плюхнулась на кровать. Она даже застонала от удовольствия просто лечь и расслабиться, сцепив руки под головой.
— Ты очень обидишься, если я скажу, что забыла, как тебя зовут?
— Теперь уже нет, — сказал Джим, пытаясь потуже завернуть подтекавший кран горячей воды. Кран тек с того дня, когда он здесь поселился, и до сих пор в борьбе с ним Джим проигрывал. Горячей воды от него он тоже не добился.
Сев на кровати, Рашель спросила:
— Что ты теперь намерен делать?
— Не имею понятия.
— Адвокаты тебе не помогут, можешь быть уверен, у компании со всех сторон есть прикрытие.
— Я знаю.
— У тебя есть деньги?
Джим подвинул один из двух стульев, стоявших в комнате, и сел у кровати:
— Нет. И идти мне некуда и обратиться не к кому.
Она улыбнулась, сочувственно и немного насмешливо.
— Худший год твоей жизни, говоришь?
— У меня были и получше.
Она опять легла. Джим ждал. Год назад, когда он мечтал о ней, похожая сцена являлась ему в фантазиях. Но теперь их связывали чисто деловые отношения. Рашель была по-прежнему хороша, но та заноза, которую она запустила ему в сердце, куда-то затерялась, а место, где она сидела, успело зарубцеваться.
Помолчав, она сказала:
— Я бы могла помочь тебе.
— Каким образом?
— Пока не знаю. Нужно позвонить Роджеру. Это мой двоюродный брат, тоже Жено.
— Замышляешь семейную месть?
— Слишком сложно, чтобы так сразу объяснить. Но послушай, если уж мы возьмемся помочь тебе, ты должен во всем положиться на нас.
— А как насчет Даниэля? — спросил Джим. — Он узнал меня.
— Уж он такой. К тому же он примет это дело близко к сердцу. Теперь они знают, что я с тобой встречалась. Значит, возвращаться мне нельзя.
Уловив настороженность в его взгляде, она добавила:
— Мы затеяли игру с опасными людьми, тебе придется довериться мне.
— Зачем тебе все это нужно?
— Это моя забота. Будь благодарен, что мне это действительно нужно.
Даже после этих слов Джим сомневался, вернется ли она, когда, прихватив мелочь, Рашель отправилась на поиски телефона. Все эти разговоры о том, что ей можно доверять, конечно, хороши, но у Джима осталось так мало денег, что едва хватило бы заплатить в пансионе за сегодняшнюю ночь. И то при условии, что они сумеют утаить от портье присутствие Рашель. У нее самой денег не было вовсе. Уловка, придуманная ее отчимом, чтобы надежнее держать ее под контролем Даниэля.
Она неплохо продумала, как на время избавиться от своего «тюремщика», Даниэля. Непредвиденное
