грудью. Зоркие глаза, в которых читались одновременно насмешка и вызов, безостановочно обшаривали путь впереди.
— Ого! — воскликнул он, придерживая лошадь, и с любопытством оглядел незнакомца, поднявшегося при его появлении с придорожного камня. Этот был даже выше сидевшего в седле — худой человек в простой темной одежде с неулыбчивым бледным лицом.
— Ну надо же, англичанин в здешних краях! И, судя по крою одежды, пуританин, — продолжал всадник. — Как приятно видеть соотечественника в этой забытой богом глуши!.. Даже угрюмого и нелюдимого вроде тебя, друг мой. Меня зовут Джон Сайлент, и я держу путь в Геную!
— А я Соломон Кейн, — прозвучал в ответ низкий сдержанный голос. — Я странствую по городам и весям земли, никуда конкретно не направляясь.
Джон Сайлент недоуменно нахмурился, глядя с седла на странного пуританина. Глубокие холодные зрачки, не дрогнув, приняли его взгляд.
— Во имя Нечистого, — сказал наконец Сайлент, — как это может быть, чтобы ты шел, сам не зная куда?
— Я всего лишь следую движениям моей души, — отвечал Соломон. — Так и вышло, что я забрел в этот безлюдный и дикий край, без сомнения ведомый неким предназначением, и что с того, что покамест оно мне неизвестно?
Сайлент со вздохом покачал головой.
— Садись со мной на коня, парень! Найдем хотя бы таверну, где можно будет заночевать…
— Я не хотел бы излишне обременять вашего коня, добрый сэр. Но если позволите, я пошел бы рядом и побеседовал с вами. Вот уже много месяцев мне не доводилось слышать добрую английскую речь!
И они не спеша двинулись дальше по тропинке. Джон Сайлент все поглядывал на своего спутника, отмечая про себя его походку — размашистую и по-кошачьи упругую, что не слишком вязалось с костлявым телосложением Кейна. А еще у пуританина висела при бедре длинная рапира. Поглядев на нее, Сайлент машинально тронул тяжелый изогнутый кинжал, висевший на поясе у него самого…
— Не хочешь же ты сказать, — спросил он затем, — что бродишь по странам этого мира без какой- либо цели, даже не беспокоясь, куда тебя может завести дорога?
— Сэр, — ответил Кейн, — но какое дело до этого человеку, который всего лишь исполняет Божий на него замысел?
— Клянусь Юпитером! — вырвалось у Сайлента. — Да ты, приятель, заблудшая овца еще почище меня! Я тоже скитаюсь по белому свету, но у меня, по крайней мере, все время есть какая-то цель! К примеру, недавно я командовал отрядом солдат, а теперь направляюсь в Геную, чтобы там взойти на корабль и драться против турецких корсаров! Слушай, друг, поедем со мной, а? Хоть узнаешь, как это — плавать по морю…
— Я довольно плавал по морям, чтобы понять: мне там не нравится, — сказал Соломон. — К тому же многие, именующие себя честными купцами, на поверку оказываются самыми что ни есть кровавыми пиратами…
Джон Сайлент спрятал улыбку и решил переменить тему.
— Тогда, — сказал он, — коли уж движение души повелело тебе измерить шагами здешние земли, похоже, что-то тебя тут все-таки привлекает?
— Нет, добрый сэр. Я не многое здесь обнаружил кроме голодных крестьян, жестоких властителей и беззаконных разбойников. Впрочем, похоже, мне все-таки удалось совершить здесь толику добра, ибо лишь несколько часов назад я наткнулся на несчастного малого, болтавшегося на виселице, и успел перерезать веревку прежде, чем повешенный испустил дух.
Услышав это, Джон Сайлент едва не вывалился из седла.
— Как! — вскричал он. — Ты спас человека, которого повесил барон фон Шталер? Во имя Дьявола, парень, да ты обе наши головы в петлю засунул!..
— Не стоит так пылко браниться, — мягко укорил его Соломон Кейн. — Я знать не знаю никакого барона фон Шталера, но, думается мне, того человека казнили несправедливо. Это был всего лишь мальчик, и лицо у него было хорошее…
— И ты, — продолжал кипятиться Сайлент, — несомненно, обязан был поставить под угрозу две наши жизни из-за никчемного сопляка, к тому же и так наверняка обреченного!
— А что мне еще оставалось? — с ноткой раздражения в голосе спросил Кейн. — Прошу, не язвите меня больше по этому поводу. Скажите лучше, чей это замок показался над вершинами леса?
— С ним, — сказал Сайлент, — ты сможешь познакомиться во всех подробностях, если мы вовремя не поторопимся! Перед нами крепость того самого барона фон Шталера, чью виселицу ты обобрал. Это самый могущественный вельможа во всем Черном лесу! Видишь развилку? Вон та дорога ведет вверх по склону прямо к воротам, но мы выберем другую, чтобы поскорей выбраться из баронских владений…
— Похоже, — задумчиво проговорил Кейн, — это тот самый замок, о котором мне рассказывали крестьяне. В своем кругу они дали ему скверное имя. Они называют его Замком Дьявола. Следует пойти туда и выяснить, отчего так.
У Сайлента округлились глаза.
— Ты… ты что, хочешь побывать в замке?..
— Вот именно, сэр. Вряд ли барон откажет в ночлеге двум странникам. Тогда мы и выясним, что он за человек. — И Соломон Кейн добавил: — Хотел бы я поближе посмотреть на вельможу, который приказывает вешать детей…
Джон Сайлент с сарказмом поинтересовался:
— И что будет, если он вдруг тебе не понравится?
Кейн вздохнул.
— Мне, — сказал он, — в моих странствиях случалось время от времени избавлять разных злых людей от бремени бытия. И сейчас мне кажется, что с этим бароном может получиться то же…
— Во имя всех дьяволов!.. — изумленно выругался Сайлент. — Тебя послушать, ты судья, а барон фон Шталер уже стоит перед тобой в кандалах! Слушай, на самом деле все наоборот — ты один со своим клинком, а у барона целая орава головорезов!..
— Зато на моей стороне правда, — серьезно и убежденно проговорил Кейн. — И она сильнее тысячи вооруженных солдат… Но к чему пустые разговоры? Я еще не видел барона, а кто я такой, чтобы заранее, еще до встречи, выносить приговор? Может же оказаться, что барон — благочестивый и праведный человек!
Сайлент в немом изумлении покачал головой.
— Ты, — проговорил он погодя, — либо вдохновенный безумец, либо просто дурак, либо самый храбрый человек на всем Божьем свете! — И англичанин внезапно расхохотался. — Это, без сомнения, жуткая авантюра, которая, скорее всего, кончится смертью, но что-то в ней есть, и это что-то взывает ко мне! И никто не скажет тебе, будто Джон Сайлент не смог или отказался пойти за тем, кто способен вести!
— Речи твои безбожны, — сказал Кейн. — Но знаешь что? Ты начинаешь мне нравиться…
