Татицкий взял упаковку и себе, открыл, попробовал — и в самом деле рыба. Ему попалась не красная — но вкусная, в каком-то желе.
Пока поручик подкреплялся рыбой — напарник успел проверить, что находится в еще нескольких холодильниках, потом открыл какой-то большой ящик — и застыл в изумлении.
— Ну надо же… Красиво живут!
В ящике ровными рядами висела колбаса в палках — ее, похоже, здесь делали, коптили в этом ящике, и подавали к столу свежей.
Напарник, орудуя ножом снял две палки колбасы и сунул себе в рюкзак, при этом как-то ухитряясь отправлять в рот и остатки рыбы. Потом деловито срезал еще две палки, протянул Татицкому.
— На, держи! Она сухая, копченая, не портится. В самый раз.
Поручику стало стыдно — все-таки он был русским солдатом, а в русской армии никогда не поощрялось мародерство. Но с другой стороны они никого не грабят, потому что хозяев нет, не отнимают последнее и берут ровно столько, сколько могут съесть. Наверное, это все же нормально, не пропадать добру…
Поэтому, он взял обе палки, уместил их в рюкзаке.
— Тут, похоже, одна жрачка хранилась. Хорошо…
На поясе у напарника, замигала огоньком вызова рация, он подмигнул, снял ее с пояса.
— Одиннадцатый на связи… нет, господин майор, мы на склад со жратвой набрели… все чисто, никаких следов. Есть!
Повесив рацию обратно, он сказал.
— Приказано двигаться дальше. И запомнить это место, какой-никакой, а приварок. Потом тщательнее посмотрим, что тут еще есть…
Вместе, они вышли в коридор — свет здесь горел, но только аварийный. Осторожно вскрыли еще одну дверь, сунули зеркальце…
— Кажись кухня… — прокомментировал напарник — здоровая…
Держа наготове автоматы, они вошли — кухня опасное место, в ней можно спрятаться, есть и ножи и электричество. Она и в самом деле была огромной, оборудование самое новенькое, сверкало хромом и оцинковкой.
Прикрывая друг друга, они прошли всю кухню. Никого нет, аварийное освещение от неизвестно где работающего дизель-генератора не может разогнать тьму. В кухне не было ни единого окна, дворец был построен так, что вспомогательные помещения находились как бы в скале, а господские, хозяйские — над ней.
— Кажется чисто — облегченно сказал напарник.
— Да…
— Эх, пожрать бы сейчас…
— Ты же только что жрал…
— Так это сухомятка. Какой смак. А вот сейчас плова бы навернуть. С бараниной. Я, брат, в Туркестане служил, там этот плов на каждом шагу готовят. Такая вкуснотища…
С этими словами, напарник заглянул в здоровенный, закопченный казан для плова, неизвестно как тут оказавшийся. Высотой он был полтора метра, подогревался горелками снизу.
— А это что такое…
Поручик Татицкий, настороженный внезапно изменившимся тоном напарника, подошел, сунулся в казан. То, что стояло на его дне злобно подмигнуло ему красным глазом…
День 07 августа 2002 года. День второй.
Персидский залив. Эскадра — 17
— Господин капитан первого ранга, вас просят срочно пройти на пост связи…
Капитан первого ранга Вирен, правнук прославленного адмирала Вирена, геройски погибшего двадцать первом в бою с линкором HMS Rodney тяжело вздохнул. Ему не нравилось то, что сейчас происходило, ему не нравилось и то чем он сейчас занимался.
Так получилось, что Андрей Вирен родился в семье, где флотоводцами были прадед, дед и отец, дед дослужился до контр-адмирала, а отец — до полного адмирала, командующего Флотом открытого моря. Соответственно и у Андрея выбора, по какой стезе идти по сути не было — Нахимовское училище потом от гардемарина — и по всем ступеням флотской лестницы. Это в семье даже не обсуждалось, а у Андрея был не такой характер, чтобы взбунтоваться и послать всю семью в известном направлении.
Еще с детства у Андрея обнаружились способности к математике, в Нахимовском оказался неплохой преподавательский состав, но Андрей развивал свои способности и сам. К двенадцати годам он обнаружил, что может перемножить несколько трехзначных цифр в уме. Поэтому то он и пошел по минно-торпедной части — и то и другое требовало повышенных математических знаний и точного расчета. А сейчас, к тридцати восьми и званию капитана первого ранга он имел больше двадцати статей, опубликованных в специальных математических журналах, под псевдонимом естественно, звание кандидата наук и неоконченную докторскую по высшей математике.
Тем не менее — нельзя было назвать его плохим или слабым офицером, он с детства рос в офицерской семье и знал, как надо принимать решения, а дисциплинированный математикой ум помогал их принимать. В оперативном штабе семнадцатой эскадры он должен был заниматься минными постановками, чтобы прикрыть эскадру от многократно превосходящих сил вероятного противника — но только когда он дошли до места, выяснилось, что ставить минные поля на одном из самых оживленных в смысле судоходства уголков мира — смерти подобно. Россия все же была цивилизованной державой, и не могла допустить того, чтобы гражданское судно наскочило на выставленную минную банку, тем более что войны официально никому не объявлялось. В итоге, капитан первого ранга Вирен стал помогать контр-адмиралу Борису Евстафьеву, отвечающему за тыл и снабжение группировки, и тут его немалые математические способности и дисциплина помогли хоть как-то разобраться в воцарившемся бардаке и взять под контроль хотя бы важнейшие функции тыла — снабжение воюющих группировок боеприпасами и эвакуацию раненых. Увы, но тыл русской армии всегда был слабым местом, тут не хватало дисциплинированных, педантичных (и увы, не умеющих воровать) немцев.
В разговор адмирала фон Пильхау и капитана второго ранга Каляева он встрял случайно, просто видел и отца и деда ругающимися и вид брызгающего слюной на подчиненных адмирала не вводил его в ступор. Все думали, что под раздачу попутно залетит и он сам — но адмирал фон Пильхау вместо этого назначил его на важнейший сектор работы. Возможно, тут свою роль сыграло то, что адмирал фон Пильхау хорошо помнил отца капитана первого ранга Вирена и не решился обострять с сыном комфлота, тем более что он был ни в чем не виноват.
Получив назначение и ничего не понимая в разведке, капитан Вирен тем не менее сделал все как надо. Ночью он перелетел вертолетом на «Колчака», собрал штабную группу сектора, объяснил что произошло, и попросил их работать как раньше. Коротко ознакомившись с оперативной обстановкой, он назначил старшего и попросил выходить на связь сразу, как только произойдет что-то непредвиденное. Убедившись, в результате визита, что сектор работоспособен, он улетел обратно на авианосец, потому что работы скопилось выше ватерлинии, и получилось так, что назначая его на новую должность, от исполнения обязанностей по старой его никто не освобождал. В итоге получилось, что начальник сектора разведки мало того, что не имел достаточных знаний и опыта — но и был перегружен другими обязанностями, которые с него никто не потрудился снять. А сам капитан первого ранга посчитал неприличным обращаться с этим вопросом к адмиралу.
Сейчас, переделав самое срочное, он лег прикорнуть на кушетке и только заснул — как его примчался будить посыльный.
Накинув на плечи китель, он прошел за посыльным в каюту ЗАС, засекреченной связи. Один из связистов предложил ему трубку, он взял ее.
— Капитан первого ранга Вирен, слушаю вас.
