***
Смош опять ошибся.
Не обошлось.
Не знаю, как карантинщики вычислили направление, но к нашему прилёту таможенная служба Трясунии работала по системе 'ниппель': садишься по своей воле, а взлетаешь только после досмотра.
Место нам отвели в отстойнике, в самом дальнем конце космодрома.
Не иначе, чтобы помучить ожиданием. Для чего же ещё?
Мы сидели в кают-компании, ждали таможню и совещались с дешёвым портвейном имперского разлива. Сроки светили немалые, сравнимые с выдержкой уксуса, которым нас радовали бутылки почти забытой эпохи. Видимо хоровая меланхолия была причиной тому, что никто вовремя не подумал о закуске...
А потом пришёл Нич.
- Ну, что? Допрыгались, голубчики! - злорадно поздравил нас ювелир. Я вздрогнул. Но, оказывается, речь шла не о контрабанде: - Не знаю, как тут у вас сейчас всё устроено, но в мои времена за похищение людей топили в кислоте.
Я посмотрел на Романа, - вот тебе и 'спасибо'!
Но Тунга всего лишь уточнил:
- В какой кислоте?
- Не знаю, - после минутного раздумья признался ювелир и уставился на нашу ликероводочную коллекцию.
- Почему 'похищение'? - флегматично спросил Смош.
Мне бы их выдержку! Нам только похищения не хватало!
- Потому что твои громилы, - Нич не сводил глаз с бутылок. - Меня насильно унесли из гостиницы. А ты направил на меня пистолет...
- Громилы? - Капитан с сомнением глянул на Романа.
- Это был револьвер, - сказал Тунга.
- Какая разница?! - возмутился Нич.
- Э... - вздохнул Тунга и замолчал. Но мы все смотрели на него, и ему пришлось продолжить: - Это всё-таки не одно и тоже...
У меня и до прихода старика кружилась голова, а теперь я и вовсе был готов хлопнуться в обморок. Я не понимал спокойствия своих товарищей. О чём это они толкуют? Тут и без киднепинга вот-вот за ноги подвесят, а с 'украденным' ювелиром вешать будут за шею...
- Впрочем, - сказал Нич, - если нальёте стаканчик золотых дел мастеру, возможно, я смягчу своё заявление о вашем произволе.
Смош неохотно взял со стола ближайшую початую бутылку и задумчиво поболтал её содержимым. Я едва не завыл от его неторопливости.
- 'Белая', - с заметным сомнением сказал Капитан. - Достойно ли будет мастеру?..
Нич шумно сглотнул и неожиданно признался:
- Будет. После вчерашних посиделок любые чернила подойдут...
Объяснять старику, что с окончания его 'посиделок' минуло двое суток и больше тысячи парсек, никто как-то не решился. Смош отмерил ему 'Белой'. Нич немедленно опрокинул в себя дозу, и, будто по рассеянности, подставил стакан под очередное разлитие.
Только никто и не спорил.
Смош ушёл на камбуз. Было слышно, как грюкнула дверца холодильника. Скоро капитан вернулся и с гордостью выложил на стол консервы: тушёнка, грибы, томатная паста. Дурацкое сочетание. И неосторожное. Всё-таки чёрт его знает, сколько лет этим консервам. После моей хим- и термообработки из мухоморов с поганками салаты готовить можно, а так... я уж лучше в тюрьме пообедаю...
Нич помог Капитану открыть консервы, Роман принёс вилки с тарелками, и как-то незаметно кают- компания вполне цивилизованно зазвучала: звон вилок, постукивание бутылок о стаканы, смех, анекдоты...
Но я тревожился всё больше: в какой бы форме дед не сделал своё заявление, похищение - это не нарушение карантина, конфискацией и сроком не отделаешься...
Через полчаса они справились с припасами Смоша, и Роман отправился за подкреплением. Он принёс бобы, без всякой прожарки утопил их в томате урожая столетней давности, и они съели одну банку. Потом вторую. У меня всё сильней кружилась голова, я страдал, - кают-компания быстро превращалась в хлев: пустые консервные банки на полу, залитый жиром и водкой стол... это было ужасно.
Наверное, поэтому кроткое тренькание сигнала наружного вызова, принесло мне облегчение. В тюрьме, всё-таки, должно быть чище... и на консервах там, по слухам, не экономят.
Тунга, уронив голову на стол, не шевелился.
Слабак! Что с него взять, - чукча! Или кто он там такой. Не помню.
Смош выбрался из-за стола и зачем-то оттащил Романа к порогу.
