Что же он тогда придумал?
Шляпки эти были двух фасонов: одни формой в плоскую тарелочку, а другие как изогнутый кокетливый соусник.
Вот Сэм Толмен и сказал женщинам на острове, что в этом году все бостонские дамы носят сразу по две шляпки — тарелочку впереди, а соусник сзади, поверх узла, или, как было принято тогда называть, поверх пучка.
Кейп-кодские модницы, конечно, напокупали себе и своим дочерям и племянницам по две шляпки, так что Сэм Толмен вернулся в Бостон даже раньше чем через десять дней. Ну и посмеялся он над доверчивыми модницами из Кейп-Кода.
Солёные янки
Рыбу в проливе Нантакет обычно выходят удить на быстроходных парусных шхунах. Команда запасает побольше свежих овощей, мороженое мясо, всяких консервов и пускается в долгое плавание. Пока брюхо корабля заполнится треской доверху, проходит месяца три-четыре, не меньше.
Самое трудное — определить рыбное место. Обычно, где глубже, там и рыбы больше. Но не просто глубже, а какое тут дно, вот что главное. Хороший капитан раскроет все тайны морского дна с помощью одного только лотлиня. Всякий лот заканчивается свинцовой чашечкой, в которую набивается ил, песок, морская земля. Ее вытаскивают и изучают. Она-то и говорит опытному моряку, как идет жизнь под водой.
Так вот, жил в Нантакете один старый капитан, который, попробовав землю из чашечки своего лота, мог без ошибки сказать точно, в каком месте залива находится сейчас его посудина. Кроме него, никто так не умел!
Однажды члены его экипажа решили подшутить над своим стариком и подсыпали в лот глинистой земли из их родного города. А потом и спрашивают капитана:
— Как вы считаете, где мы сейчас находимся?
Старый рыболов по своей привычке взял в рот щепотку земли из свинцовой чашечки, да как гаркнет:
— Беда! Наш Нантакет затонул! Точно под нами сейчас сад матушки Хакет!
— Что-то небо над заливом хмурится, — заметил капитан Элдед своему молодому помощнику, стоящему у румпеля. — Вон как все вокруг обложило! Поворачивай-ка, братец, домой, — отдал он приказ, а сам спустился в кают-компанию.
— Каким курсом держать? — крикнул ему вдогонку юноша.
Дом их был в Труро, это в Канаде. А судно находилось в заливе Кейп-Код, неподалеку от города Чатем, что в штате Массачусетс.
— Следи за чайками, — ответил капитан. — Они доведут тебя, куда надо.
И скрылся в каюте. Через шесть часов он проснулся. Они все еще плыли, хотя давно уже было пора пристать к берегу. Капитан вышел на палубу и огляделся. Оконечный мыс полуострова Кейп-Код был еле виден на горизонте. Что делает этот чертов сын, его рулевой?
— Ты что, спешишь на кладбище? — заорал он на молодого помощника.
— Почему же? — удивился тот. — Я держу курс на чаек. Вы сами мне так сказали.
— Ах ты, деревенщина с лягушечьими мозгами. Надо было идти за чатемскими чайками, а не трурскими!
Кто всю жизнь провел на море, умеет в точности предсказывать погоду. К примеру, вам история про старого капитана в отставке Фина Элдриджа. Когда он ушел в отставку, он завел в Истэме ферму и стал выращивать репу. А ведь всю долгую жизнь он командовал каботажным судном.
Так вот, как-то раз капитан Элдридж запозднился к ужину. Жена выглянула в окно, но увидела лишь море зеленой ботвы, гуляющее волнами от легкого ветерка. Потом словно тень пробежала над этим зеленым морем, и тут же в дом влетел запыхавшийся капитан Элдридж. Он бросился к телефонному аппарату, снял трубку, крутанул ручку и закричал:
— Дайте Чатем! Срочно! Алло, Чатем? Дайте мне Сэма Пейна, почтмейстера! Привет, Сэм! У меня только что улетела с головы фуражка. Легкий бриз несет ее прямо на юг, к береговым рифам. Я высчитал, что она будет пролетать мимо тебя ровно через четырнадцать минут. У меня к тебе просьба, пришли ее назад с завтрашней почтой, договорились, Сэм?
Можете не сомневаться, фуражка капитана Элдриджа пролетела над домом Сэма в Чатеме ровно через четырнадцать минут после того, как он повесил телефонную трубку. И на другой день капитан Элдридж получил ее с утренней почтой назад.
Плавание на китобойном судне в Атлантическом океане обычно длится месяцев шесть, не меньше. Официально его называют «от зимы — до лета», то есть два сезона. А неофицициально — «Рождественский заплыв»: уплыли под рождество, приплыли на пасху. По этому поводу старожилы Нового Бедфорда, или, как правильнее говорить, Нью-Бедфорда, любят отпускать соленые шуточки.
Для столь долгого плавания годятся шхуны и бриги, построенные только в Провинстауне. Рассказывают, что одного старого морского волка из Нью-Бедфорда никак не хотела отпускать в такое плавание его жена. Так вот, когда он уже отчаливал из Провинстауна, к нему подошел его агент и шепнул на ухо:
— Капитан Джонс, вы забыли поцеловать на прощание свою жену!
Не отрывая взгляда от мачт, капитан ответил:
— Стоит ли волноваться из-за пустяка? Я ведь ухожу всего на полгода.
А другой капитан, вернувшись после четырехлетнего отсутствия из такого длинного и опасного плавания без единого бочонка китового жира и без единого фунта китового уса, сказал:
— Зато поплавали вдоволь, черт подери!
Говорят еще, когда калифорнийский клипер окликнул возле мыса Горн китобойное судно, чтобы спросить: «Далеко ли до порта?», — один из длиннобородых оборванцев китобойной команды, выстроившихся на палубе, ответил:
— Не помним. Мы вышли оттуда, когда были молодыми.
— Ну, ну, Аратузи, — похлопал по плечу свою жену капитан Пелег, — да перестань же плакать. Осталось всего двадцать минут до отплытия, я могу из-за тебя опоздать.
Не успел он завязать свой дорожный мешок и разгладить нахмуренные брови, жена уже высушила слезы.
— Обещай, Пелег, что ты напишешь мне с дороги! Ведь ты будешь отсутствовать целую вечность. Хоть одно письмо! На этот раз ты должен написать мне, обещай!
Капитан Пелег скрепя сердце пообещал. И спустя восемнадцать месяцев Аратузи уже вскрывала дрожащими руками долгожданное письмо:
Само собой, все моряки души не чают в своей посудине. Она у них всегда и первая красавица и самая быстроходная.
По этому поводу сотни анекдотов рассказывают в Кейп-Коде. Вот вам один из них, про капитана
