оторвал голову киту и съел его вместе со шкурой, усами и потрохами. Точно так же, как проглотил треску, тюленя и моржа.
Только тогда мальчик почувствовал, что впервые в жизни он сыт. От радости он запел. Потом ему захотелось пить. Он подошел к маленькому озеру и стал пить из него воду. Он пил, пил, пока не выпил все озеро. Только тогда пошел он домой, но в дверь пройти не смог — таким он стал толстым.
— Лезь через окно! — посоветовала ему бабушка.
Но окно было уже двери. И все же мальчик полез в окно. Голову просунул, а плечи застряли.
— Попробуй влезть через отдушину, — подсказала ему бабушка. Но отдушина была yже, чем окно. И все же голова и плечи мальчика пролезли, а живот застрял.
— Ты еще попробуй пролезть сквозь ушко моей иголки, — бранилась старая эскимоска.
Она подняла свою иголку к потолку иглу. Мальчик пролез сквозь игольное ушко и упал на пол. Только тут бабушка увидела, каким ее внук стал толстым.
Она сказала:
— Смотри не подходи к лампе.
Но мальчик, забыв, что он такой круглый, толстый и большой, покатился, покатился к лампе, наткнулся на нее, и она лопнула. Казалось, что загремел гром. Старуха испугалась и убежала. А когда все стихло, она вернулась к иглу и заглянула в окно: лампа и мальчик исчезли. Вместо них посреди иглу разлилось маленькое светлое озеро, а по нему плавали треска, тюлень, морж и большой голубой кит.
Камоелук-тот-кто-храпит
Когда-то давно, на юге Аляски, на берегу реки рос высокий ветвистый кедр. Зимой река замерзала, все кругом покрывалось снегом — наступало затишье. Кедр был счастлив.
Но наступало лето, и воздух наполнялся пением и щебетом птиц, журчанием реки — в лесу становилось шумно. И Кедру делалось грустно. Он всю жизнь мечтал походить, побродить по лесу, повидать свет. За это он отдал бы даже несколько лет жизни.
И вот однажды Кедр решил попробовать свои силы, попытался сойти с места. И вдруг, к величайшему удивлению, шагнул. Не веря себе, он сделал еще шаг, и еще, и еще… Он подошел к самой кромке воды… Шум воды и птичье пение заворожили его, у него закружилась голова, ствол подкосился, и он упал в воду. Вокруг него поднялся фонтан водяных брызг. Течение подхватило его и понесло на север, к океану. Кедр плыл мимо высоких деревьев — его братьев. Они стояли на берегу, крепко уцепившись корнями за землю, не понимая, как можно решиться на такое безумие.
Река пронесла Кедр через всю тундру к берегу океана и там, в самом своем устье, выбросила на песок.
Беспомощно лежал он на песке. Ему казалось, что он погибает. Вдруг к нему подлетела маленькая птичка.
— Глупый ты, глупый! Что ты разлегся? Ведь у тебя две ноги, две руки, голова на плечах… Почему бы тебе не пройтись по тундре? — весело прочирикала птичка и улетела прочь.
Большой Кедр послушался ее: он взмахнул ветками, и они превратились в руки — ловкие и послушные. Его корни стали стройными сильными ногами. Он встал и пошел вдоль берега точь-в-точь как человек.
Опять подлетела к нему маленькая птичка:
— Глупый ты, глупый! Почему же ты не строишь себе иглу?
— Да ведь у меня нет ни лопаты, ни досок…
— На берегу валяется много деревьев, их принесла речка. Лопату сделай сам и вон там построй себе иглу.
Кедр послушался и построил себе иглу. Не успел Кедр засыпать землей крышу, как прилетела маленькая птичка и сказала:
— Глупый ты, глупый! Почему рядом с иглу ты не выстроил кладовую?
— Да мне класть туда нечего: нет у меня ни мяса, ни шкур…
— В лесу полным-полно всякого зверя.
Кедр построил кладовую, спустился с холма и пошел в лес. А в лесу — волки, олени, рыси, лисы. Вернулся он домой, выточил из камня копье и наконечники для стрел, сделал лук и капканы и отправился на охоту. Всю добычу — мясо и шкуры — он в кладовую спрятал.
Прилетела маленькая птичка и в последний раз прочирикала:
— Не забудь о рыбной ловле. Летом лови рыбу сетью. Зимой выруби во льду лунку и из нее лови. А когда выпадет снег, жди вора — белого медведя, он обязательно придет полакомиться мясом и рыбой.
Однажды в зимний морозный день увидел Кедр, как по вымерзшей реке двое людей тащат сани.
— Эй! — закричали люди, увидев иглу и кладовую. — Есть здесь кто?
— Я, я! — закричал Кедр.
Это были мужчина и юная девушка. Кедр предложил путникам поселиться у него. Оглядев хозяйство, гости согласились.
А ночью в иглу все заснули. Кедр спал и во сне похрапывал, и храп его напоминал шелест ветвей, когда он был еще деревом. Люди проснулись и никак не могли понять, где они находятся: то ли дома, то ли в лесу, где бушует ветер…
— Послушай, как тебя зовут? — спросил мужчина.
— Да никак, — ответил Кедр.
— Я знаю, как назвать тебя. Будешь Камоелуком.
«Камоелук» по-эскимосски значит «тот, кто храпит».
Наступила весна. Мужчина отправился по реке обратно в свое охотничье селение. А девушка вышла замуж за Камоелука и осталась. Жили они долго и счастливо.
А люди так и не узнали, что был он когда-то кедром, что родина его — берег реки на юге Аляски.
Северный призрак
До появления белых людей на Аляске эскимосы жили совсем не так, как сейчас живут. В те далекие времена, едва мальчик становился юношей, а это наступало в четырнадцать-пятнадцать лет, он покидал свою семью и переходил жить в большой общий дом, который назывался казги. Казги был как бы школой, где ребята изучали законы и обычаи своего народа. Сюда по вечерам приходили взрослые мужчины, чтобы вместе обсудить разные события, чтобы поделить добычу, раздать оружие. Юноши слушали взрослых, учились у них владеть охотничьим ружьем, охотники рассказывали им старинные эскимосские легенды. Потом взрослые уходили, а юноши до самой ночи танцевали и веселились.
Когда взрослые были в селении, воспитание мальчиков шло своим чередом. Но когда взрослые неделями охотились на моржей, тогда их сыновья частенько совершали дурные поступки.
Так однажды случилось в далеком селении Кинген. Все мужчины ушли на охоту, а мальчики остались в казги одни. Среди них оказался один, у которого на уме были всегда злые шутки.
Мимо казги проходила девушка. Мальчишки начали дразнить ее, стали бросать в нее снег. Девушка от обиды расплакалась и, прибежав домой, рассказала обо всем своей бабушке, с которой жила. Узнав о случившемся, старая женщина решила наказать обидчиков.
Смотрясь в плошку с китовым жиром, как в зеркало, она раскрасила себе лицо и стала страшной и безобразной.
