Мы ничего не обещали друг другу. Я ушла, не зная, что будет дальше.
Я просто сказала Джеку: — Мне лучше уйти. А он на это лишь поцеловал меня на пороге своего дома, а когда я обернулась, дойдя до своей машины, он уже вошел в дом.
Но я была счастлива. Я купалась в лучах его доверия, и ничто не могло изменить того чуда, которое только что произошло. Я пыталась вернуться на землю, убеждая себя, что любого мужчину всегда возбуждает возможность траха. Но сердцем я знала: это не та ситуация. Не все мужчины одинаковы, не всем интересен только трах. Не стоит их обобщать.
Хотя ни для кого это не секрет: после хорошего секса всегда начинаешь немного преувеличивать свои достоинства. К тому же я была взрослой девочкой и прекрасно понимала, что один удачный вечер не является залогом хеппи-энда. Да и неизвестно, что для меня может стать счастливым финалом.
Если я боюсь вступать в брак, то, что мне вообще нужно? Не знаю, что будет между мной и Джеком завтра, но благодаря ему я, по крайней мере, осознала, что мы с Джейсоном подходим друг другу не больше, чем котенок — бульдогу. (Бульдог тут, конечно, я.)
Я взглянула на часы и обнаружила, что уже очень поздно. Поколебавшись, я разыскала в глубине сумки мобильник и набрала номер домашнего телефона Джейсона. Выслушала тридцать гудков. Я пыталась снова и снова. Джейсон трубку не брал. Это в его стиле — заснуть в наушниках. Всегда приходилось звонить по полчаса. Ну и черт с ним.
Я поморщилась, недовольная собой, своим раздражением. После вечера, проведенного с Джеком, я осознала всю бесперспективность наших отношений с Джейсоном. Как будто туман перед моими глазами рассеялся — я стала видеть все, что раньше не хотела замечать.
Интимная близость с Джейсоном не могла меня удовлетворять, потому что он был ханжой. Сексуальный контакт протекал под его полным контролем, для него это был быстро осуществляемый, немного постыдный, привычный долг. Мне кажется, Джейсу хотелось бы, чтобы мужчины и женщины были устроены, как куклы Кен и Барби, — на вид красивы, но без всяких отверстий или подвесок, внизу — просто гладкая поверхность, и никаких грязных мыслей в пустых пластиковых головах.
Раскрою вам секрет: этот человек не ел острого соуса из мадрасского карри целых пятнадцать лет, потому что, цитирую его слова: «Конечно, пока ешь — вкусно, но когда оно выходит из тебя с другого конца, то жжет задницу, а я не хочу чувствовать, что там из меня лезет». Я знала, что это блюдо было ему противопоказано из-за его чувствительного желудка, но он стеснялся это признать. А то я не знала про его желудок! На полу возле его кровати лежал дневник, прилагаемый к курсу таблеток для похудания. Однажды я его полистала. В нем была описана деятельность его кишечника за последние два месяца, в том числе: сколько раз он посетил туалет, отмечалось ли вздутие живота, были ли боли и рези. Эдакая разновидность дневника Бриджит Джонс. А еще у него в холодильнике всегда стояло самодельное слабительное средство, представлявшее собой смесь яблочного пюре с сиропом из чернослива и пшеничными отрубями. Однажды, когда в доме не оказалось еды, я попробовала эту дрянь. Спустя минуту я пережила довольно сильные ощущения. А когда все прошло, ощутила приступ зверского голода.
Я встряхнула головой и выдохнула, чтобы снять напряжение. Я была недовольна собой, ведь я сама все снова запутала. То, что произошло у нас с Джеком, выбило меня из колеи. Я этого никак не ожидала. Теперь, когда острота ощущений чуть-чуть притупилась, из уголков сознания начали выползать старые страхи. Могу ли я доверять себе, могу ли доверять ему, будет ли в следующий раз так же хорошо?
Несправедливо было бы срываться на Джейсоне. Я была на седьмом небе от счастья, но в то же время мне было очень плохо. Моя жизнь представлялась мне чередой нелепых ситуаций. Я заранее могла представить, каким кошмаром обернется мое заявление Джейсону, что я все-таки не хочу за него замуж. И, черт возьми, мне стало жаль Люси! Судя по тому, что я о ней слышала, они могли стать прекрасной парой. К каким последствиям привело мое детское желание заполучить Джейсона только из-за того, что мне стала обидна та поспешность, с которой он нашел другую женщину после моего отказа! Надо быть честной с самой собой: моя инфантильность разрушила жизнь Люси, а может, и Джейсона.
Очевидно, Люси уже знала, что я испоганила ей жизнь. Джейсону только предстояло это узнать.
Приехав, домой, я снова набрала его номер. Ответа по-прежнему не было. Сердце мое бешено колотилось, я с трудом подавила желание поехать к нему и забарабанить кулаками в дверь. Мне хотелось сегодня же все с ним решить. Я ведь обещала это Джеку! Мне надо было освободиться от Джейсона, причем срочно и официально.
Я еще два раза набрала его номер, но потом оставила это занятие. Позвоню ему завтра, в семь утра, до ухода на работу. Первым делом я завела будильник. Потом пошла в ванную и стала рассматривать свое отражение в зеркале. Губы у меня опухли от поцелуев, щеки горели. Я не стала принимать душ, потому что сильно устала и не хотела смывать с себя воспоминание о Джеке. Так белка запасает орехи впрок, на зиму.
Будильник пронзительно зазвенел, как мне показалось, через минуту после того, как моя голова коснулась подушки. Но сна уже не было ни в одном глазу, и я схватилась за телефон. Сейчас мне предстоит самый трудный в моей жизни разговор. Чтобы набраться решимости, я представила такую картину: я натягиваю на себя подвенечное платье, как похоронный саван, и иду к алтарю, чтобы всю оставшуюся жизнь быть прикованной к человеку, которого не люблю, только потому, что не нашла в себе сил разорвать помолвку. Так поступили многие женщины в страхе перед неодобрением окружающих и родни!
Кстати, о родне. Я вдруг осознала, что ни на секунду не задумалась о том, что скажет отец. Ну и ладно.
Я вздрогнула: телефон в моей руке неожиданно зазвонил. Я подняла трубку.
— Алло? — сказала я.
Загудел голос Роджера:
— Мы с Анжелой считаем, что Джейсон милый парнишка, но нам страшно представить его твоим мужем. Ледяные когти страха впиваются нам в душу. Слышишь, Ханна? Ледяные когти страха. Обрати внимание, любые слова начинают звучать очень странно, если повторить их несколько раз, правда? Кстати, ты не забыла, что через три недели после того, как ты его отвергла, он сделал предложение своей соседке? А если бы в его дверь в этот момент постучала почтальонша, он бы и ей сделал предложение? Откуда мне знать? Подумать только, у тебя помолвка! Я только что прочитал о ней, леди! Не более, не менее, как в глупой газетенке «Дейли телеграф»! В колонке частных объявлений! Кстати, расскажи мне, как там Джек поживает?
— Папа, у меня голова раскалывается, ничего, если я перезвоню тебе часов в пять?
Я положила трубку и, издав вопль ужаса, ринулась на лестничную клетку, подбежала к соседской квартире и схватила с ее коврика у двери свежий номер газеты. Захватив трофей, я убежала к себе. Я листала страницы, разрывая листы, пока не дошла до колонки частных объявлений.
И тут снова вскрикнула.
«Брайан Брокльхерст, эсквайр, проживающий в Хайгейт, рад сообщить о помолвке своего сына, Джейсона Аррана, с Ханной Блубелл, дочерью мистера и миссис Роджер Лавкин, проживающих в Хэмпстед-Гардене».
В негодовании я смяла эту страницу и швырнула ее в угол. Меня трясло от гнева. Как Джейсон посмел? Такое неуважение к моим желаниям! Откровенно ослушался меня. Год назад он не позволил бы себе такой выходки! Я не сомневаюсь, что это он подал объявление! Теперь он сам все усложнил. Нашу с ним глупость выставил на всеобщее посмешище. Ужасно, унизительно. А вдруг Джек прочтет? Что он подумает обо мне? Надо позвонить ему. Но нет! Не думаю, что он читает «Телеграф». Лучше ничего ему не говорить, чтобы не поднимать ложную тревогу раньше времени. Надо срочно дозвониться до Джейсона. Он просто дерьмо. И еще мой отец тут вмешивается! Мне захотелось срочно с ним поговорить, я схватила трубку, но снова повесила ее. Я задумалась. Интересно получается. Все последние пять лет мой папа только что не барабанил пальцами по столу в ожидании, когда же Джейсон сделает мне предложение. И вот Джейсон его сделал, а оказалось, что отец считает его неподходящей мне парой?
Мне пришла в голову такая мысль: а может, я настолько разочаровала Роджера тем, что вроде бы обманула своего мужа, что теперь я ничем не смогу ему угодить, какой бы героический поступок я ни совершила? А что, вполне вероятно. И еще вот что непонятно: откуда его внезапное согласие с мамой. Может, конечно, смерть бабушки Нелли настолько разжалобила его. И потом, откуда этот странный вопрос о Джеке?
