— Замечательно! — воскликнула она и зааплодировала от радости. — Я всегда любила рождественские свадьбы.
— Или на День Благодарения, — ввернул Конел.
Ливия бросила на него предостерегающий взгляд.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Вот и жилище Ферн, — показала Ливия на небольшой желтый коттедж с голубыми ставнями, вклинившийся между двумя большими домами. — Это сочетание желтого и голубого недурно.
Конел подрулил к дому, выключил зажигание и внимательно оглядел коттедж. «Недурно» не то слово, мысленно поправил он Ливию. Это просто фантастика! А если точнее, дом прямо из его сновидений. Ребенком он мечтал жить в подобном домике: со ставенками на окнах, слуховыми оконцами на втором этаже и широким крылечком с качелями. Другие дети грезили, что их родители — выдающиеся спортсмены или кинозвезды. Его же мечты были более земные. Он просто хотел, чтоб у него были папа и мама и маленький домик с крылечком, где бы он сидел в летний дождливый день и играл.
Конел перевел взгляд на Ливию. Она неплохо вписывается в такой домик. Особенно в спальню хозяина. Его бросило в дрожь. Хозяйская спальня с королевских размеров кроватью, где в дождливые дни он будет играть с Ливией…
Конел тряхнул головой, чтобы отделаться от наваждения. Представь себе все это как рекламное дело, подбодрил он себя. Тебе надо продать товар, то бишь собственную персону. Убеди Ливию, что ты лучший на свете любовник.
Он вздохнул. К сожалению, он не знал, какие качества больше всего прельщают ее в любовнике. А как это узнать, не спрашивая ее саму, он не знал. А спрашивать чересчур опасно. Слово не воробей: вылетит — не поймаешь. Сказанное всегда будет между ними. Оно отравит им нынешние отношения, пусть и мучительные порой, но все же это лучше, чем ничего. А если она уйдет, будет хуже, чем ничего. С таким талантом ее хоть завтра с распростертыми объятиями примет любое рекламное агентство.
Ливия украдкой наблюдала за впавшим в задумчивость Конелом, пытаясь угадать его мысли. Само собой, он думает не о цветовом решении сестры. Может, о том, как исхитриться сбежать в Нью-Йорк? Уж не мамино ли горячее желание поскорее ввести его в семью так напугало бедного Конела? Едва ли. Она посмотрела на твердую линию его подбородка. Нет, Сазерленда мамой не испугаешь!
К тому же, даже если Конел готов идти на попятную, у них договор. Конел не из тех, кто нарушает договоры. А за свое лицедейство он получит честную плату. Она сделает для него эту презентацию. Ливия поймала себя на том, что смотрит на его губы, ее как магнитом влекло к ним.
Вдруг она увидела перед глазами приближающееся лицо Конела, словно он почувствовал ее страстное желание. Она нервно облизнула губы и сидела, не шелохнувшись, боясь спугнуть его. Лицо все приближалось, пока его губы не слились с ее губами. Ливию как током ударило от остроты ощущения.
Голова ее была словно в тумане. Еще, еще!
К реальности ее вернул бодрый голос Конела. Он оторвался от нее и прошептал:
— Ну вот, достаточно, чтобы убедить любого, что мы законно помолвленная парочка.
Увы, нет! — чуть не сорвалось у Ливии. Нужно еще нечто. Она глубоко вздохнула.
— Устала? — спросил Конел.
— Немножко, — воспользовалась Ливия предложенным им объяснением.
Она вышла из машины и направилась к дому. Дверь тут же распахнулась, и на пороге показалась Ферн.
— Ливия! Я весь день жду! Это Конел? Он выглядит фантастически! — затараторила она, не дожидаясь ответа. — Если он наполовину столь же мил, как кажется, ей-Богу, стоило ждать столько лет!
— Спасибо, но это я ждал, пока Ливия не примет решения. А теперь, когда она сказала свое слово, я от нее не отступлю, — проникновенно произнес Конел, и хотя Ливия знала, что все это шоу для Ферн, она не могла отделаться от смешанного чувства ожидания, гордости и жгучего желания.
Рыжеватые брови Ферн удивленно взлетели вверх, и она одобрительно кивнула:
— К тому же он и романтик! Это еще лучше. Добро пожаловать в нашу семью, Конел, — сказала Ферн и обняла его.
Ливия с подозрением уставилась на сестру. Вовсе она не ревнует, убеждала она себя. Ревность — признак незрелости. А незрелой она себя не считает, даже если ей не очень нравится, что сестра обнимается с Конелом.
— Входите, входите. Я рада, что вы будете у меня. Мама просила меня приютить сорванцов дядюшки Дэвида, но я заявила, что пусть меня осудит семейство, но их я больше на порог не пущу. Я же говорила тебе, что тетя Сара губит их этими своими идиотскими идеями, дескать, дисциплина исходит изнутри, а не привносится извне. Я четырнадцать лет работаю в школе и знаю, что дети должны знать пределы.
— До чего ж ты славно покрасила дом, — попыталась сменить тему Ливия, не желая касаться неприглядных сторон детского воспитания. У нее была своя цель на этот уик-энд: убедить Конела, что брак и семья — это великие вещи, а не укреплять его в предубеждении, что их надо бояться как чумы.
Но Ферн была не из тех, кого легко сбить с толку. Не было у нее и иллюзий относительно намерений Ливии. Она бросила взгляд на Конела и пожала плечами:
— Надо же ему знать, что семейная жизнь не одними розами устлана. Почему бы не сейчас?
Ливия скорчила гримасу.
— Это что, совет члена клуба «Никогда не делай сегодня того, что можно сделать завтра»?
— Какой же несносной ты стала, а ведь в детстве подавала такие надежды, — съязвила Ферн.
Конел внимал их дружеской перепалке с какой-то затаенной грустью. Все его детство прошло в тоске по семье. Семье, у которой общие воспоминания и где разделяют твои симпатии и антипатии. Семье, где тебя принимают без всяких условий. Он пытался напомнить себе, что это мечты ребенка, а он уже взрослый и сам может строить свою жизнь, и для этого не нужна семья. А что касается общих воспоминаний, то для этого необязательна родня, их можно разделить с кем угодно. Как знать, если ему повезет, он может обзавестись общими воспоминаниями с Ливией. Для этого надо как-то убедить ее, что они созданы быть любовниками.
Он делает успехи. Он уже целовал ее, и не один раз. Да чего там целовал, впереди целый уик-энд! Случиться может все что угодно.
Конел последовал за Ферн и Ливией в дом, с любопытством оглядывая красиво обставленную гостиную: в ней было по-домашнему уютно.
— Замечательно, что вы помолвлены, — сказала Ферн, — а то Конелу пришлось бы спать на диване, а он с буграми. Я положу Бобби на раскладушку к нам, а вы займете его комнату. К счастью, я еще не выкинула старую двуспальную кровать, на которой он до сих пор спит.
Ливия ахнула про себя, когда до нее дошли слова сестры, и совсем растерялась. Она никак не предполагала, что им придется делить одну комнату, не говоря уже о постели. Она была уверена, что они остановятся у матери, которая в отношении нравов была строгой пуританкой.
Она украдкой взглянула на Конела, но по его лицу нельзя было понять, что у него на уме. Он и ухом не повел, только чуть крепче сжал губы.
— Что-нибудь не так? — нарушила затянувшееся молчание Ферн. — Что-то не похоже, чтоб у вас с этим делом было не в порядке.
— Разберемся, — выдавила из себя Ливия.
К ее изумлению, Конел обхватил ее рукой и прижал к себе, словно защищая от излишнего любопытства Ферн.
— Просто Ливия еще не привыкла, что мы помолвлены. — Его глуховатый голос подействовал на Ливию успокаивающе, и она невольно прижалась к нему.
— Ах да, совсем забыла. Покажи-ка мне кольцо. Мама позвонила мне сразу, как вы отъехали, и сказала, что оно прекрасно.