задача Кацнельсона скрыть имя настоящего заказчика.
– Хорошо, следствие разберется. Я думаю, своему начальнику вы достаточно доверяете и не будете настаивать на собственном участии в расследовании? За обезвреживание столь опасных врагов, проявленный героизм и находчивость, я думаю, мы представим вас к очередному званию и правительственной награде.
– Служу трудовому народу!
– Сейчас мы должны решить вопрос, как вам жить и работать дальше, чтобы исключить подобные инциденты. Надеюсь, вы понимаете, что после того, как ваши данные стали известны врагам, дальнейшая работа на заводе «Радиолампа» невозможна?
– Это мне совершенно ясно.
– Хотелось бы сначала выслушать ваши предложения, товарищи. Что вы думаете по этому вопросу? Начнем с вас, товарищ Стрельцова, у вас имеются какие-то конкретные пожелания?
– Есть, товарищ Сталин!
– Ну что ж… интересно… мы вас внимательно слушаем.
– Во-первых, хотелось бы отметить, что ничего страшного не случилось. Все происшедшее совершенно закономерно. Наивно думать, что такой объем проделанной работы останется незамеченным нашими врагами и они не начнут искать причины. Было первое письмо, которое читало много людей. Там я предсказала ряд событий. Когда они начали сбываться, кто-то вспомнил, кому-то сказал, этого достаточно, чтобы поползли слухи. И то, что это случилось только через полтора года и в форме попытки ликвидации, говорит о хорошей работе НКВД. Хочу отметить, что моя ликвидация ничем Советскому государству не угрожает, это уже жест отчаяния со стороны врагов. Намного логичней было бы подготовить попытку захватить и переправить меня на территорию, где можно бы было выяснить, какой информацией я располагаю. Но наши противники, понимая всю утопичность такой идеи, действовали по принципу: «Так не доставайся ты никому». В ситуации, когда никакой новой информацией я с руководством страны поделиться не могу, это, как я уже сказала, не представляет никакой угрозы. Для меня лично такой конец представляется несколько преждевременным, но обо мне речь не идет.
– Товарищ Стрельцова, вы бы не могли закончить свое затянувшееся вступление и перейти к сути вопроса?
– Слушаюсь, товарищ Сталин. Для себя я вижу два желательных варианта и третий, который в математике называют тривиальным. Первый из них назовем – «Золотая клетка». Живу в строго охраняемом месте, все мои маршруты заранее известны моей охране, которая от меня не отходит ни на шаг. Не буду долго описывать очевидное. Для того чтобы этот вариант был для меня приемлемым, необходимо участие в делах государства, адекватное способу жизни. Не знаю, как вы назовете мою должность, доверенное лицо, личный консультант, секретарь-референт, придворный шут – это не имеет значения. Для меня важно принимать участие во всех вопросах жизни страны и иметь возможность высказывать свое мнение.
Глядя на кислые выражения лиц обоих слушателей, красноречиво говорящие: «Что себе воображает эта девчонка!» – Ольга улыбнулась, затем продолжила:
– Второй желательный вариант назовем «Фальшивая золотая клетка». Хочу кое-что акцентировать. Для всех нас и в первую очередь для страны важно одно – чтобы я смогла осознать и осмысленно изложить те знания, которые крутятся в моей голове. Я чувствую, что мне для этого нужны смена места и вида деятельности, все остальное мы с Артуром Христиановичем перепробовали. Если смотреть на мое задание с этой точки зрения, то предлагаемый вариант самый перспективный. На закрытую охраняемую дачу селят девочку – моего двойника. Она редко выезжает, делает вид, что работает, к ней иногда возят Лосева. Раз в три-четыре месяца двойника отвозят в Кремль и назад, делают вид, что она встречается с вами, товарищ Сталин. Сережу Столетова селят туда же после выздоровления. Иногда к двойнику приходит Товарищ Артузов. Идеальная ловушка для будущих злоумышленников и проверка – сколько проживет «Ольга» в золотой клетке и насколько серьезны намерения ликвидировать ее у наших врагов. Я тем временем становлюсь Леонидом Панфиловым в звании лейтенанта НКВД с перспективой стать старшим лейтенантом, отбываю согласно полученному предписанию на Дальний Восток и занимаюсь проверкой боеспособности Дальневосточной армии. Поработаю два-три месяца – отзовете обратно в Москву, я закончу досрочно военную академию и буду проверять командный состав РККА на умение действовать в сложной обстановке. Почему-то мне кажется, что это у меня будет хорошо получаться! – Оля холодно улыбнулась. – И самое главное, я уверена, что эта деятельность активизирует в моей голове новые знания, имеющие очень большое значение для страны. С другой стороны, этот маскарад даст практически полную гарантию, что меня никто не найдет.
– Да… от скромности не умрете, товарищ Стрельцова. А какой третий вариант вы имели в виду?
– Тривиальный вариант подразумевает мою ликвидацию. Пользы никакой, но и вреда не будет.
– Понятно… интересные у вас мысли в голове… товарищ Артузов, что вы думаете по этому поводу?
– Хочу отметить, что оба предложенных варианта с точки зрения безопасности объекта хорошо продуманы. Уверен, что не ошибусь, если предположу – товарищ Стрельцова еще до покушения думала над этими вопросами. Третий вариант пока обсуждать не буду, мне кажется, он в данный момент не актуальный. – Артузов улыбнулся, Оля и Сталин оставались серьезными. – В первом варианте помимо непосредственной охраны, ее будет оберегать то обстоятельство, что она станет публичной персоной. Как вы понимаете, товарищ Сталин, покушение на публичную особу – это вызов государству, любой тридцать раз подумает, перед тем как решиться на такой шаг. Второй вариант нужно хорошенько обдумать, но сама идея заняться проверкой войск мне понравилась. Даже если раскроется, что в золотой клетке сидит не та птица, враги станут искать девушку с соответствующими приметами, и будут искать по специальности – радиофизика. Мысль выдать себя какое-то время за парня, с моей точки зрения, слишком авантюрная и избыточная. Конечно, то, что она может вести жизнь под видом мужчины, никому в голову не придет, но вероятность обоснованных подозрений у тех, кто с вами будет постоянно общаться, товарищ Стрельцова, очень высока. Даже если вы не совершите ни одной ошибки. Представим ситуацию, когда кто-то случайно толкнет вас в грудь или в пах и с удивлением обнаружит в первом случае и не обнаружит во втором весьма существенных деталей организма. Сразу поползут слухи, которые провалят весь план. С другой стороны, у женщины достаточно возможностей легко поменять внешность, поэтому выдавать себя длительное время за мужчину – излишество. Предлагать что-то свое я не готов, не думал над этим вопросом. Кроме того, если правильно понял товарища Стрельцову, для нее все остальные варианты равны расстрелу.
– Для меня, конечно, разница есть, Артур Христианович. Но с точки зрения пользы для страны, буду ли я сидеть под замком или выращивать огурцы, разницы никакой. Еще раз хочу подчеркнуть: важны знания, все остальное, в том числе и моя безопасность, должно рассматриваться лишь в контексте этой основной задачи. Со своей стороны могу только сказать, что готова жить и работать в любом месте, куда пошлют меня партия и товарищ Сталин!
– Вам достаточно было произнести эту фразу в самом начале, товарищ Стрельцова. Всего остального можно было не говорить. Учитесь краткости, вам это очень пригодится, вы человек военный, лейтенант НКВД – это высокое звание. – У вождя было задумчивое выражение лица. – Подождите в приемной, товарищ Стрельцова, вас позовут.
Оля сидела в приемной на кожаном диване и думала, какую судьбу сочинят ей за дверью. Все, что могла, она сделала, теперь оставалось только ждать, какой из предложенных вариантов: скучный, надежный и не обещающий никаких новостей или рисковый, но с возможным выигрышем – предпочтет вождь. Насколько Стрельцова знала его характер, Сталин был человек осторожный, но на оправданный риск шел легко и с удовольствием.
– Товарищ Артузов, вы хорошо подумали?
– Решать вам, товарищ Сталин, я лишь высказал свои предположения и поделился с вами мнением медиков по поводу ее психического состояния.
– Не слушайте врачей, они любого запишут в ненормальные. Им дай только возможность. Если ваш врач характеризует ее как буйнопомешанную, грош цена такому врачу. Она в опасной обстановке продемонстрировала такие выдержку и самообладание, что любой мужчина позавидует.
– Я плохо объяснил, врач только сказал, что интенсивность ее мозговой деятельности сравнима с показателями буйнопомешанных пациентов. С его точки зрения, она постоянно сдерживает чувства, которые бушуют внутри. Поэтому работает на износ, сутками напролет. А это очень опасно. Но не только поэтому я
