Он сказал: – Прощайте, дорогая!Я, должно быть, больше не приду.По аллее я пошла, не зная,В Летнем я саду или аду.Тихо. Пусто. Заперты ворота.Но зачем теперь идти домой?По аллее чёрной белый кто-тоБродит, спотыкаясь, как слепой.Вот подходит ближе. Стала рядомСтатуя, сверкая при луне,На меня взглянула белым взглядом,Голосом глухим сказала мне:– Хочешь, поменяемся с тобою?Мраморное сердце не болит.Мраморной ты станешь, я – живою.Стань сюда. Возьми мой лук и щит.– Хорошо, – покорно я сказала, –Вот моё пальто и башмачки.Статуя меня поцеловала,Я взглянула в белые зрачки.Губы шевелиться перестали,И в груди не слышу тёплый стук.Я стою на белом пьедестале,Щит в руках, и за плечами лук.Кто же я? Диана иль Паллада?Белая в сиянии луны,Я теперь – и этому я рада –Видеть буду мраморные сны.Утро… С молоком проходят бабы,От осенних листьев ветер бур.Звон трамваев. Дождь косой и слабый.И такой обычный Петербург.Господи! И вдруг мне стало ясно –Я его не в силах разлюбить.Мраморною стала я напрасно –Мрамор будет дольше сердца жить.А она уходит, напевая,В рыжем, клетчатом пальто моём.Я стою холодная, нагаяПод осенним ветром и дождём.1922
«С луны так сладостно и верно веет…»
С луны так сладостно и верно веет Торжественным предчувствием любви.Но верить радости печаль не смеет.Печальных, Господи, благослови!Качая крылья, пролетает птица,Благоуханно дышит резеда,Любовь и радость могут только сниться.Не видела тебя я никогда.И все напрасно здесь, на этом свете.Когда-нибудь найдешь ты мой портрет,— Кто это? — спросишь ты. Тебе ответят,Что я была и что меня уж нет.Задумаешься ты и тихо скажешь:— Вот эту женщину я б мог любить…Я знаю — это будет, знаю даже,Что ты потом уж не захочешь жить.