— Тигр? Настоящий тигр?
— Восемь футов сплошного тигра. — Джулиан, снова повеселевший, улыбнулся. — С одного конца зубы, с другого — хвост, и по всем четырем углам когти. Вы готовы?
— Если вы не возражаете, — вежливо сказала Четверг-5,— я пойду своей дорогой.
В мгновение ока Стразз выхватил блестящий пистолет и вдавил дуло ей в щеку.
— Вы сыграете, Нонетот, — прорычал он. — Угадаете — и выиграете сегодняшний супер-пупер-приз. Не угадаете — и вы тигриное дерьмо. Откажетесь — и я сыграю в «Размажь малахольную корову по всей кухне».
— А может, создадим круг доверия, выпьем травяного чая и обсудим наши проблемы?
— Это, — негромко произнес Стразз с безумным блеском в глазах, — неправильный ответ.
Покоившийся на курке палец напрягся, и оба стража прикрыли головы. Это зашло довольно далеко.
— Стойте!
Стразз остановился и посмотрел на меня.
— Что?
— Я займу ее место.
— Это против правил.
— Нет, если мы играем в игру «Двойная смерть тигру на закуску».
Стразз посмотрел на Четверг-5, потом на меня.
— Я не очень хорошо с ней знаком, — протянул он, сузив глаза.
— Это несложно, — ответила я. — Я займу ее место, и, если я проиграю, вы скормите тигру нас обеих. А если выиграю, мы обе уходим беспрепятственно.
— Ладно, — согласился Стразз и отпустил Четверг-5, которая тут же шмыгнула мне за спину.
— Застрелите его, — хрипло прошептала она.
— Как насчет травяного чая?
— Застрелите его.
— Это не наш метод, — тихо ответила я. — А теперь просто смотри, слушай и учись.
Два стража надели стальные шлемы, и сам Стразз отступил в другой конец помещения, откуда мог сбежать, если тигр вырвется на свободу. Я подошла к этим двоим, они вопросительно уставились на меня и начали втирать себе какой-то антитигриный репеллент из большого тюбика. Двери выглядели одинаково, равно как и стражи. Я почесала в затылке и принялась тщательно продумывать вопрос. Две двери, два стража. Один всегда говорит правду, другой всегда лжет, и только один вопрос одному стражу, чтобы вычислить нужную дверь. Я слышала об этой загадке в детстве, но никогда не думала, что от нее может зависеть моя жизнь. Но, черт побери, это же литература. Здесь все странно, непредсказуемо — и понарошку.
Глава 9
Смыслонакопитель
На протяжении тысячелетий единственной повествовательной операционной системой являлась ТрадУст, которая используется и по сей день. Записываемая повествовательная операционная система началась с ГлинТабл 2.1 и, пройдя через несколько конкурирующих систем (ВоскТабл, Папирус, ПергамПлюс), вылилась в завоевавшую множество наград СВИТОК, пережившую восемь усовершенствований, прежде чем была сметена совершенно новой и явно превосходящей ее КНИГА 1.0. Устойчивая, удобная в хранении и транспортировке, компактная и снабженная рабочим указателем, КНИГА лидирует в этой сфере уже почти восемнадцать столетий.
Я повернулась к сторожу слева.
— Если бы я спросила другого стража, — произнесла я не без трепета, — какая из дверей ведет в камеру смыслонакопителя, на какую бы он указал?
Страж подумал немножко и ткнул пальцем в одну из дверей, а я оглянулась на Стразза и Четверг-5, быстро свыкавшуюся с мыслью, что в Книгомирье существует масса стремной дряни, с которой она понятия не имеет как разбираться, к примеру потенциальное нападение тигра в «Пиноккио».
— Вы выбрали дверь, мисс Нонетот? — спросил Джулиан Стразз. — Помните: если выиграете — попадете в смыслонакопитель, а если проиграете, то велика вероятность быть съеденной. Выбирайте дверь мудро.
Я улыбнулась и стиснула ручку… не той двери, которую указал мне страж, а другой. Я потянула ее, и за ней обнаружился… лестничный пролет, ведущий вниз.
Стразз дернул бровью, его на миг перекосило, но он тут же расплылся в очередной неискренней улыбке. Оба стража с облегчением выдохнули и стянули шлемы, чтобы утереть лбы. Им явно не слишком нравилось иметь дело с тиграми, да и сам тигр раздосадованно ворчал за другой дверью.
— Поздравляю, — пробурчал Стразз, — вы выбрали правильно.
Я кивнула Четверг-5, и та поспешила ко мне, оставив Стразза и двух стражей спорить, какой мне положен супер-пупер-приз.
— Откуда вы знали, который из стражей какой? — спросила она уважительно.
— Я не знала, — ответила я, — и не знаю до сих пор. Но я решила, что стражи-то должны знать, кто из них говорит правду, а кто нет. Исходя из того, что отвечающий на мой вопрос в любом случае показал бы мне не ту дверь, независимо от того, кого бы я спросила, я просто выбрала противоположное тому, что мне указали.
— О-о! — выдохнула она, силясь осознать услышанное. — А что они вообще здесь делают?
— Стразз и другие представляют собой так называемые эпизоды. Головоломки, загадки, шутки, анекдоты и байки, принадлежащие устной традиции, но недостаточно крупные, чтобы существовать сами по себе. Они должны мгновенно восстанавливаться, а следовательно, должны быть гибкими и доступными по первому требованию, поэтому мы незаметно размещаем их в самых разных литературных произведениях.
— Улавливаю. У нас в «Фиаско» одно время жила шутка про многоножку-футболиста. Естественно, невидимая для читателей. Совершеннейшая зараза — мы постоянно спотыкались об ее бутсы.
Мы остановились у подножия лестницы. Комната размером с гараж на две машины казалась выстроенной из позеленевшей от времени клепаной меди. Стены слегка изгибались, создавая ощущение, будто находишься внутри огромной бочки, и голоса отдавались эхом. Посередине комнаты помещалось круглое бронзовое возвышение высотой по пояс, размерами и формой напоминающее судовой кабестан, из него торчали вверх два расходящихся электрода, концы которых отстояли друг от друга дюймов на шесть. На конце каждого электрода имелся углеродный шарик размером с мячик для настольного тенниса, а между ними негромко потрескивала ленивая голубая электрическая дуга.
— Что это? — почтительно шепнула Четверг-5.
— Это искра, мысль, сердце книги, центральный сгусток энергии, связывающей произведение воедино.
Несколько секунд мы наблюдали, как энергетическая дуга лениво перекатывается между полюсами. Время от времени она подрагивала, словно чем-то потревоженная.
— Она двигается, когда сверчки наверху говорят друг с другом, — объяснила я. — Если бы книгу в данный момент читали, ты бы увидела, как мерцает и бьется искра. Я была в смыслонакопителе «Анны Карениной», когда она неслась на всех парах, читаемая одновременно пятьюдесятью тысячами читателей, и эффект был покруче, чем от любого фейерверка. Многожильная дуга тысячи разных оттенков извивалась и плясала по комнате, закручиваясь вокруг собственной оси. Смысл книжного бытия в том, чтобы тебя читали; искра отражает это сверкающим световым шоу в диахронической проекции.
— Вы говорите так, словно она живая.
