уплатить долг.
— Ничего у меня нет. Все мои ресурсы использованы. Есть только одна возможность.
— И какова же она?
— Феламора должна была мне несколько сотен таров.
— В самом деле? За что же это? — Глаза Иггура блеснули опасным блеском.
Карана заколебалась:
— Плата за мое путешествие в Фиц-Горго с целью украсть Зеркало.
У Иггура чуть не случился припадок.
— Это не говорит в твою пользу! — отрезал он.
— Ценности, оставленные ею в Эллюдоре, — мои, если я смогу их добыть. — Карана потрогала браслет из черного дерева, с помощью которого можно было развеять иллюзии Феламоры.
— А какая мне от этого польза? Дороги и мосты надо чинить
Шанд подошел к Иггуру и положил ему руку на плечо. Если кто-то и имел влияние на этого человека, то только Шанд.
— В данном конкретном случае есть смягчающие обстоятельства, — сказал Шанд. — Думаю, что можно продлить срок уплаты налогов.
Одна сторона лица Иггура судорожно дернулась, потом он кивнул и холодно произнес:
— Хорошо! Учитывая твое положение, Карана, а также то, что ты для нас сделала (а я это признаю), я дам тебе отсрочку до конца осени. Но если ты и тогда не уплатишь свой долг, твои земли и прочее имущество на сумму, равную налогу, будут конфискованы.
Таким образом, проблема лишь отодвинулась на более дальний срок. Названную сумму она вряд ли сможет выплатить и осенью, даже если будет самый обильный урожай.
На следующее утро вся компания отбыла в Туркад: нужно было наводить порядок в стране, а также поскорее извести существа, прибывшие на Сантенар из бездны. Нужно было обустраивать мир.
— И кто-то это должен делать, — сказал Иггур, забираясь на лошадь. — Хотя и не знаю зачем.
Карана помахала отъезжающим вслед через открытую дверь. Лиан вернулся в дом.
— Ну вот все и кончилось. Наконец-то! — Бесцельно послонявшись по холлу, он направился в сторону кухни.
«Еще не кончилось, — подумала Карана. — Ничего никогда не кончается». Она лежала в своей постели, созерцая почерневшие балки потолка. В поместье стало совсем тихо.
Сраставшиеся кости болели, и Каране снова захотелось хракса. Как всегда, она оттолкнула эту мысль от себя, но на этот раз тяга была сильнее, чем обычно. Карана повернула голову так, чтобы видеть огонь в камине. Но это также напомнило ей о храксе — о том, как она сжигала его в ту ночь в Готримском лесу. Сейчас она бы разгребла горящие головешки, чтобы достать из огня хракс. И ощутить свою силу и непобедимость. И избавиться от боли и отчаяния.
— Ты тоже собираешься меня покинуть? — спросила Карана в тот день, после полудня. — Полагаю, теперь ты можешь в любой день отправиться в Школу Преданий. Наверно, тебе со мной скучно.
— Я это планировал, — ответил Лиан и пощекотал Каране пятки, чтобы поддразнить ее.
— Я запоминаю все твои недобрые поступки, — заметила Карана более раздраженным тоном, чем обычно, поскольку очень устала от гипса и от бессонных ночей: после Шазмака она почти совсем не могла спать. — Не думай, что я не заставлю тебя заплатить за них, когда мне станет лучше.
Но Лиана ее угрозы не очень-то пугали. Поправив Каране одеяла, он уселся возле нее на подушке.
— Что ты собираешься делать? — спросила девушка с подозрением, но когда он протянул руку, вложила в нее свою.
— В чем дело, Карана? — Она разрыдалась.
— Я предвкушала этот день целых два года, — говорила она сквозь слезы. — Но все вышло не так. Посмотри на меня! Я — инвалид, от которого никакой пользы, Иггур собирается отнять Готрим. И… и…
— И что, Карана?
Она отвернулась от Лиана:
— Это просто ужасно. От меня никакого проку. Я хочу, чтобы ты ушел. Возвращайся в Школу и найди себе кого-нибудь другого.
Лиан был ошеломлен, но он решил устроить ей проверку.
— Вообще-то, — начал он, — у меня есть подруга в Школе. И она совсем на тебя не похожа. Она высокая и элегантная, с красивыми черными волосами, и у нее большая…
Карана задохнулась от возмущения и ткнула его в живот.
— Я тебя дразнил, — тихо сказал Лиан. — Значит, ты все-таки не хочешь, чтобы я уходил.
— Нет! — прошептала она.
— Посмотрим, смогу ли я отгадать, в чем проблема, — продолжил он. — Ты думаешь, что не нужна мне, поскольку не можешь иметь детей?
Она села, несмотря на боль:
— Как ты узнал, что я не могу иметь детей?
— Ты же троекровница! — Лиан крепко обнял ее. — Я это знаю очень давно.
— И… и я все же тебе нужна? — спросила Карана, словно не веря ему. — Разве ты не любишь детей? — В ее голосе вновь зазвучало подозрение.
— Мне бы очень хотелось иметь детей. Но ты мне нужна больше.
Они лежали обнявшись, хотя это было неудобно из-за ее каркаса. Однако Карана была все еще напряжена.
— Есть что-то еще, не так ли? — спросил Лиан.
— Разве этого недостаточно?! — воскликнула Карана.
— Скажи мне, Карана!
— Это хракс! Теперь я все время его хочу. Я думала, желание пройдет, но с каждым днем тяга становится все сильнее. Я ни о чем больше не могу думать.
Лиан замолчал. Зависимость от хракса может преодолеть только она сама. Все, что Лиан может сделать, — это поддержать ее. Но как? И вдруг он нашел способ. Вообще-то это было у него на уме во время всего пути домой из Шазмака.
— А ты не хочешь послушать небольшое сказание?
— Сказание? — раздраженно повторила Карана.
— Сказка на ночь. — Он применил сейчас все свое
— Сейчас еще не ночь!
— И тем не менее! Она начинается вот так: «Жила-была…»
— Она романтичная? Я больше всего люблю романтичные сказки.
— Возможно, — ответил Лиан.
— Но только не грустная! Как та, об Инулии и Хенгисте. Сегодня мне не вынести печальную историю.
— Не особенно грустная.
Карана вздохнула и положили голову Лиану на плечо:
— Ну что же, по крайней мере она начинается как надо, — ворчливым тоном добавила девушка. — Традиционно.
— Жила-была маленькая девочка с кудрявыми рыжими волосами и глазами зелеными, как бутылочное стекло. Она была жизнерадостным ребенком, и ее жизнерадостности не могли помешать никакие печальные обстоятельства. Отец у девочки умер, когда она была еще маленькой, вскоре умерла и мать, и она жила у родственников матери, которые очень плохо с ней обращались. Единственное, что было у бедной девочки, — это ее мечта. Потом девочка выросла, и жизнь у нее стала такой печальной, что она совсем забыла о своей мечте.
