которой зачитывались хиппи. Именно тогда он получил телеграмму от Питера Гранта.
В следующие выходные, Джимми, Питер Грант и Крис Дрейя приехали на смотрины Hobbstwiddle в педагогический колледж Бирмингема. Их пропустил с черного входа большой, с грубыми манерами человек, похожий на вышибалу. Но увидев этого парня на сцене в кафтане с бахромой, исполнявшим “Somebody To Love” блюзовым, сиренообразным сопрано, они переглянулись. «Я не мог это спокойно слушать», — вспоминал Джимми. «Было очень похоже на вой первобытного человека». В дансинге находились три десятка юнцов и все они пили. Закончив с исполнением песен Moby Grape и Buffalo Springfield, Роберт подошел к Джимми, чтобы узнать мнение звезды Yardbirds … Джимми и другие неопределенно молчали. Пейдж только сказал: «Я позвоню Вам через неделю». На обратном пути гитарист задумался. Голос у него есть, с четкими сексуальными особенностями — то, что и необходимо. Таким и должен быть голос у белого блюзмена. Правда — слишком дикий, даже немного сумасшедший. Джимми не был уверен. Он не мог и предположить, насколько Роберт неустроен в Бирмингеме. «Когда я прослушивал Планта, то сразу подумал, что у него не в порядке в личном плане или с ним трудно сработаться. Просто я не мог понять (он заявил, что поет уже несколько лет), как обладая таким голосом, Плант еще не стал популярностью». И Джимми позвонил Планту, пригласив его в Пэнгборн на несколько дней. Роберт связался с Алексисом Корнером и попросил совета. Корнер сразу заявил, что ехать необходимо.
В домике на Темзе Роберт Плант и Джимми Пейдж слушали записи и быстро стали друзьями. К счастью, здесь не было кассет с калифорнийскими группами (Джимми наслушался их досыта в эпоху Yardbirds), вкусы двоих очень часто совпадали. По утрам, когда Пейдж отправлялся в близлежащую деревню за газетой, Роберт просматривал стеллажи с пластинками и ставил что-нибудь. Возвращаясь, Джимми говорил Планту, что это те самые вещи, которые он бы хотел поставить своему новому другу. Во всем наблюдалась синхронность. Джимми наигрывал нежные и мягкие мелодии Джоан Баез — “Babe I’m Gonna Live You” и что-то из Incredible String Band Робина Вильямсона — модернизации английского фолка, который сочился подобно меду. Играл он и рок-н-ролл Чака Берри “No Money Down”. Воспроизводил блюз Литтл Уолтера на гармонике, объясняя Роберту свою идею нового вида тяжелой музыки с более медленными оборотами и легкими мазками — музыку динамичную, со светом и тенями. Они мечтали о группе, где певец и гитара могли звучать в унисон. Джимми ставил старую запись Мадди Уотерса “You Shook Me” с гитаристом Эрлом Хукером, повторяющим своей электрогитарой голос Мадди. Джефф Бек и Род Стюарт проделывали то же самое с этой песней на новом альбоме Бека, но это не играло большого значения. Такой тип звучания был необходим Джимми. После нескольких дней, проведенных с Пейджем, Роберт был буквально вне себя от счастья. Он чувствовал себя хмельным. Рядом находился привлекательный, загадочный, тихо говоривший человек — рок-звезда, предлагавший в перспективе покорение Америки, рисовавший лазоревые дали с громадными заработками. Все было новым. И никто не знал, что делать с бездонным резервуаром положительных эмоций, скопившимся у Роберта. Плант был настолько возбужден, что отправился автостопом к Бонзо в Оксфорд (Боннэм играл в тот вечер с Тимом Роузом), чтобы перетащить его в New Yardbirds.
Джон Хенри Боннэм родился 31 мая 1948 года в Реддиче (графство Уостершир). Сын плотника, он вырос неподалеку от Киддеминстера, постоянно пробуя на звук различные предметы. Первой ударной установкой стали соляные ванночки с проволокой на дне и кофейная банка, которую отец оснастил также проволокой для пущего эффекта да кастрюли матери. К 10 годам она купила ему барабан на веревке, а через 5 лет — отец где-то достал бывшую в употреблении, слегка обшарпанную барабанную установку. В 16 лет Бонзо закончил школу и начал работать со своим отцом, собирая у строек пустые ящики из под цементного раствора. Бонзо был трудолюбив: работа укрепляла здоровье и не мешала повышать свое мастерство по ночам. Он дебютировал с Terry Webb & The Spiders, одеваясь в лиловые куртки с вельветовыми лацканами. Певец группы носил костюм из ламэ — парчовой ткани для вечерних туалетов. Была и другая группа — Nikki James Movement, которая развалилась после ряда сейшенов. К 17 годам, Джон приклеился к другой команде — A Way of Life и женился на даме сердца — «розе», которую повстречал на дансинге в Киддеминстере. Пэт Боннэм не хотела выходить замуж за такого бедного музыканта, ведь молодой семье приходилось жить в трехметровом автоприцепе. Джон даже бросил курить, чтобы заплатить за проживание. Бонзо поклялся Пэт, что позабудет барабаны, если девушка выйдет за него замуж. Но скоро он познакомился с Робертом Плантом, жившем неподалеку и пришел в его группу. У Бонзо не было машины и поначалу стоял вопрос — смогут ли Роберт и музыканты Crawling King Snakes выкроить деньги на бензин, чтобы доставить барабанщика на концерт и обратно домой. Но у Боннэма была репутация классного ударника в Бирмингеме. Он любил играть на самых мощных и громкозвучащих барабанах в Мидленде и однажды разнес вдребезги бас в момент сильнейшего возбуждения. Большинство групп вообще не приглашали Бонзо, так как клубные менеджеры не выносили слишком громких барабанов. Однако Бонзо развивал технику и более легкого удара. Он перестал рвать кожу на барабанах, научившись играть громче и не делая при этом сильных ударов. Боннэм — один из первых барабанщиков, обтягивающий бас алюминиевой фольгой. К моменту знакомства с Робертом, он уже исполнял соло руками. Единственные увлечения и кумиры — записи соул, резкий Кейт Мун и сногсшибательный Джинджер Бейкер, который еще в составе Cream 1966 года отступил от общепринятых законов и приравнял ударную установку к всемогущей соло-гитаре. Иногда месмерическое, иногда терзающее и мучительное ударное соло Бейкера — “Toad” — стало парадигмой для Бонзо. Как и большинство барабанщиков, он обладал агрессивными вспышками и эксцентричностью. Джон любил выпить — часто эта агрессивность там и сям находила выход. Конечно же, он не искал драк, но и не избегал их.
Скоро Бонзо покинул Snakes и вернулся в Way of Life поближе к Киддеминстеру. Позднее, вдвоем с Робертом они играли в Band of Joy до ее распада в 1968 году. Бонзо принял предложение Тима Роуза поехать в турне. Роберт обнаружил Боннэма в Оксфорде поздно вечером летом 1968 года. Они не виделись три месяца и барабанщик слушал рассказ запыхавшегося друга о Джимми и новой группе. Повествование завершилось словами: «Дружище, тебе необходимо играть в New Yardbirds”. Но Бонзо не отреагировал. Он зарабатывал 40 фунтов в неделю у Тима Роуза — больше, чем когда-либо в своей жизни и даже был отмечен музыкальной прессой во время последних концертов в Лондоне. Джон ответил: «Ну, мне и здесь хорошо». Роберт добавил, что они сумеют зарабатывать кучу денег с новой группой, но Бонзо все таки выразил неуверенность. По его мнению — у динозавра прошлого не бывает будущего.
Через некоторое время Джимми увидел Бонзо на концерте в клубе “Country” в северной части Лондона. Тогда Пейдж еще считал, что звучание группы должно напоминать Pentangle, акустический тон которой задавал гитарист Берт Джанш. Но услышав беспощадные атаки Бонзо, он понял, как должна выглядеть новая команда. Последовала лицемерная интенсивная компания по сманиванию и опутыванию Джона Боннэма (Грант знал, насколько Пейдж серьезно относится к Бонзо). Проблема заключалась в исключительной бедности Джона, который не мог даже оплатить телефонные переговоры. Роберт послал 8 телеграмм в любимую пивную Бонзо — «Трое в лодке» в Уолсолл. Затем, последовали 40 телеграмм от Питера Гранта. А Бонзо все не появлялся. Успех группы Тима Роуза принес и другие предложения, например от Джо Коккера и Криса Фарлоу. Предстоял трудный выбор. Фарлоу был великолепно устроен и имел альбом, продюсированный самим Миком Джаггером. В Лондоне росла уверенность, что Коккер — судорожный блюзмен из Шеффилда — может достичь больших высот. Позднее Бонзо заметил: «Не вопрос — у кого лучше перспективы. Главное, чья музыка окажется более верной. Когда мне впервые предложили работу, я подумал, что Yardbirds кончилась как группа, потому что в Англии их полностью забыли. Еще я подумал — у меня нет ничего, поэтому лучше иметь мало, чем еще меньше. Я знал, что Джимми хороший гитарист, а Роберт — хороший певец, так что если даже и не будет успеха, по крайней мере, останется удовольствие от игры в отличной группе … Итак, я решил, что они мне нравятся больше музыки Коккера или Фарлоу». Наконец, Бонзо телеграфировал Питеру Гранту о принятии решения и взятии на себя роли барабанщика в New Yardbirds. Джимми примчался к Джону Полу Джонсу, который согласился прийти на первую репетицию и если все будет отлично — остаться в группе. Все деньги, оставшиеся от Yardbirds, Пейдж вложил в дело. Джон Пол был последним, кто присоединился к группе, которая уже собиралась в турне по Скандинавии под названием New Yardbirds. После прихода Джонса в группу, Крис Дрейя ретировался.
Четверка музыкантов единогласно назвала свою первую репетицию божественной. Джонс впоследствии вспоминал: «Впервые мы собрались в маленькой комнате, чтобы выяснить — можем ли выносить друг друга. Бонзо благоговел перед умным демоническим Пейджем и много не разговаривал. У
