Затем, Локвуд играл на электрогитаре и это было новшеством, так как многие музыканты из дельты Миссисипи никогда не слыхали звучания этого кардинально нового инструмента. Через несколько лет подключились к исполнению песен Роберта Мадди Уотерс, Джон Ли Хукер, Хаулин Вулф, Би Би Кинг и Элмор Джеймс в Чикаго, Мемфисе и Детройте. Потом, это все перестало быть блюзом вообще и получило название ритм-энд-блюза. Десять лет спустя, Элвис Пресли и Чак Берри превратили эту музыку в рок-н- ролл. Проживи Роберт Джонсон еще 20 лет, он возможно и играл бы что-то типа “Maybelline” Чака Берри. И Элвис и Чак Берри находились под опекой цензоров и запрещались на родине блюза и центральном Западе. Там их музыка именовалась дьявольщиной. Баптистские священники собирались при свете факелов для того, чтобы сжечь пластинки этих музыкантов на кострах, как ранее сжигали ведьм.
И еще немного о музыке и жизни музыкантов — виртуозов, связанных с запахом горящей серы. Есть ореол грусти и меланхолии, окружающий их мир: все великие знают это и пользуются своими собственными методами. «Музыка», — писал Жорж Бизе, — «какое великолепное искусство! И какая грустная профессия!» Чем выше мастерство музыканта, тем выше цена за овладение им. Возьмите жизнь генуэзского скрипача Никколо Паганини (1782–1840), чья музыкальная карьера сравнивается с карьерой Лед Зеппелин. Паганини стал первым великим виртуозом и суперзвездой благодаря своей памяти и мышлению. В эпоху, когда оперные певцы являлись единственными музыкантами, способными достичь прочного успеха и удачи в Европе, Паганини выдвигает блестящую виртуозную инструментальную композицию. Появляясь на концертах в узких брюках и с чрезмерно длинными волосами, он заставлял женщин визжать и падать в обморок, производя загадочные и оригинальные эффекты на скрипке. Он придумал соединение скрипки с гармоникой, усовершенствовал прижимание пальцев к струнам и оживил древнюю практику скордатуры, разнообразное перебирание струн. И он стал богатейшим музыкантом своей эпохи.
Но всю его музыкальную жизнь Паганини преследовали досадные слухи. Его слава была такой широкой, а могущество над инструментом и женщинами настолько легендарным, что даже любой европейский крестьянин знал, что Никколо Паганини продал свою душу дьяволу. Он именовался в прессе сумасшедшим игроком и неизлечимо больным разложенцем. Указывалось, что музыкант был эгоистичен, жесток, жаден и отвратителен. Общество считало, что он являлся организатором шайки бандитов, убивавших мужей благородных дам. В одном из высказываний современника говорилось, что Паганини «довлеет над человечеством своим мастерством и возвышенностью искусства, полученных от дьявола в обмен на душу — уже достаточно проклятую». Очевидцы в Италии даже видели, как на концерте в Милане сам Сатана управлял пальцами Паганини, в то время, как во Франции достопочтенные люди свидетельствовали о том, как посланники ада шли куда-то по дороге от концертного зала. И когда Паганини скончался в 1840 году во Франции, то католическая церковь запретила захоронение тела в освященной земле, так как местные крестьяне были очень напуганы. Тело оставалось непогребенным в течение трех лет, пока, наконец, не было доставлено в Италию. Дьявол появляется со скрипкой и смычком, как Мефистофель в «Фаусте» Гете. Дьявол — скрипач есть в песне Чарли Данеля «Дьявол отправился в Джорджию». Но это очень старая мысль.
В апреле 1982 года одна местная комиссия при штате Калифорния прослушала записи Лед Зеппелин наоборот, так как баптистские священники жаловались, что когда пластинки этой группы слушаются таким образом — можно различить послания Сатаны, а участники группы якобы прибегли к такому способу маскировки, призывая молодых американских христиан к поклонению сатанизму и дьяволу. И будьте уверены, что при прослушивании «Лестницы в Небо» в положении реверса, некоторые члены комиссии заявили, что они отчетливо слышали зловещие слова: «Добро пожаловать к Сатане».
Глава первая: Поезд набирает ход
До сих пор можно видеть тень Лед Зеппелин
Над Америкой: это было как пришествие
Ислама в пустыню…
Сага о Лед Зеппелин началась в 1943 году в белой, строго рациональной Англии во время войны. Джеймс Пейдж — служащий авиакомпании женился на Патриции Элизабет Гэффикин — секретаре врача. 9 января 1944 года она родила своего единственного ребенка в Хестоне (графство Миддлсекс). Сына назвали Джеймс Патрик Пейдж. А после войны отец получил место в отделе кадров на одном из промышленных предприятий. Семья Пейджей переезжает в Фелтхэм, что неподалеку от аэропорта Хитроу и к западу от Лондона. В середине 50-х Пейджи переместились в Ипсом (графство Суррей) — тихий городок с сельской природой и лошадиными скачками.
Джимми рос в полном одиночестве в уютном домике на Майлз Роуд. Он даже и не помнит были ли у него друзья по играм до 5 лет. «Эта обособленность в детстве, пожалуй, наложила отпечаток на мою последующую жизнь», — вспоминал он годы спустя. «Один. Большинство людей не могут жить без себе подобных. Они становятся пугливы, а моя изолированность не беспокоила меня нисколько. Она давала мне чувство безопасности.» И все же Джимми нашел своего самого верного друга в возрасте 15 лет. Это была гитара в испанском стиле с металлическими струнами. Джимми не знал, что с нею нужно делать, поэтому он принес ее в школу и приятель показал, как с нею надо управляться. Он наблюдал за толпой ребят, которые окружили студента, игравшего мелодию в стиле скиффл. Позднее, молодой Пейдж отправился к знакомому парню и попросил его сыграть что-нибудь на гитаре. Но со скиффлом Джимми быстро расстался, после того как он услышал рок-н-роллы Элвиса “Baby Let’s Play House” и Чака Берри “No Money Down”. По утверждению музыканта, «восторг и жажда деятельности просто захватили меня и я захотел стать частью всего этого.» Джимми взял несколько уроков у преподавателя из Кингстона-на-Темзе, прежде, чем обратиться к зарубежным радиопередачам и записям. «Понравившиеся соло буквально вызывали мороз на коже», — вспоминал Пейдж позднее, — «и я тратил часы, а иногда и дни, чтобы постигнуть их». Поначалу он работал над гармоничными соло Бадди Холли, затем сконцентрировался на Джеймсе Бертоне — гитаристе, игравшем, в основном хиты Рикки Нельсона. Извивающийся стиль игры на гитаре сводил Джимми с ума. Юный Пейдж старался все в точности переснять, но все попытки были безуспешны. Наконец, кто-то открыл секрет — изюмина заключалась в замене обычной третьей струны с покрытием на более легкую без покрытия. В противном случае, аккорды было бы невозможно воспроизвести. И в скором времени, гитара стала всепожирающей страстью жизни Джимми Пейджа, который отправился в западную часть Лондона и вступил в кружок молодых гитаристов, коллекционеров пластинок и начинающих блюзменов. Среди новых друзей был парень одного возраста с Джимми, которого звали Джефф Бек. Джефф сконструировал собственную гитару и играл на ней в течение года. Однажды, он приехал к Пейджу в Ипсом вместе со своей сестрой. Бек играл соло Джеймса Бертона из репертуара Рикки Нельсона “My Babe”. «Мы сразу же стали кровными братьями», — вспоминает Пейдж.
Испанская акустическая гитара больше не устраивала. Чтобы переснять резкие звуки гитар Бертона, Берри или Клиффа Гэллапа (игравшем с Джином Винсентом), Джимми пришлось приобрести электрогитару. Итак, он просмотрел газету и купил Хоффман Сенатор с электрическим звукоснимателем. Но у Сенатора был неказистый вид, да и сам Пейдж не считал ее хорошей. В конце концов, начинающий музыкант убедил своего отца подписать чек на покупку дешевой электрогитары «Грациозо» — британской копии классического рок-н-ролльного варианта, называемого Фендер Стратокастер. К 1960 году Джимми Пейдж становится обладателем электрогитары. Высокий, очень худой, настороженный и очень смышленый, он был чемпионом школы по прыжкам в высоту и примерным учеником. Ежедневно учителя забирали у Джимми гитару на время занятий, возвращая ее только после 4-х дня. «Прекрасно», — замечает Джимми, — «что в школе не было преподавания игры на гитаре. Самообучение — первая и наиболее важная часть моего образования. Помню, что мы с Джеффом Беком наслаждались музыкой и игрой, но именно потому, что мы не обязаны!!! были заниматься этим». В 16 лет Пейдж уже играл в местных группах Ипсома. В 1960 году, на акустической гитаре он аккомпанировал поэту-битнику Ройстону Эллису на поэтическом вечере в
