Несмотря на декларацию сделать всё просто, Димка с утра объездил несколько магазинов кулинарии и приволок торбу со всякими закусками, пирожными и двумя бутылками шампанского. В целлофановом пакете был ворох цветов.
— Почему ты не предупредил, что хочешь устроить парадный обед? — сказала Варя. — Мы бы с тетей Зиной всё приготовили.
— Хватит казенных харчей, — сказал Димка. — Очень нужно, чтобы ты с больным сердцем целый день стояла над плитой и падала от усталости.
Потом Димка уехал. В назначенное время он втолкнул в комнату девушку, встал за нею и положил ей руки на плечи.
— Вот знакомьтесь. Это — Лена.
Маленькая, худенькая Лена не доставала Димке до плеча и рядом с ним казалась девочкой- подростком. На висках и под глазами у неё от волнения проступили бисеринки пота. Она хотела сделать не то общий поклон, не то книксен, но не умела этого, и ни то, ни другое не получилось. Даже сквозь густой загар стало видно, как она покраснела.
— Как не стыдно! — сказала Варя. — Что ты в самом деле выставку устраиваешь!
Она оттолкнула Димкины руки, обняла Лену за плечи.
— Идите сюда, Леночка, садитесь. Я — мама, это — Михаил Иванович, папа, тетя Зина и наш друг…
— Матвей Григорьевич, — сказала уже слегка оправившаяся Лена. — Я знаю, мне Дима про всех рассказывал.
— Вот и прекрасно! Перестаньте смущаться и робеть. Никто вас здесь не обидит.
Лена перестала смущаться и оказалась милой и скромной девушкой. Она была такой маленькой, что всем хотелось называть её девочкой. Она была девочкой — большеглазой, немножко большеротой и толстогубой, но, несмотря на это, миловидной. Держалась она очень просто, не старалась произвести хорошее впечатление и, может быть, благодаря этому такое впечатление произвела. Димка сообщил, что Лена журналистка, работает в молодежной газете, но Лена сказала, что, хотя она и закончила журналистский факультет, но журналисткой не стала, в газету ничего не пишет, а работает в отделе писем, И ей очень нравится. Писем много, несколько десятков в день. Конечно, бывает, пишут всякую ерунду, особенно много стихов, но на них отвечает отдел литературы. Вообще большинство писем расходится по отделам, а она занимается письмами, в которых всякие жалобы, просьбы дать советы по разным делам…
— И вы всем даёте советы? — спросил Устюгов, и Димка опасливо посмотрел на него.
— Ой, что вы! Разве я могу? Я запрашиваю специалистов, всякие учреждения. Наверно, не всегда, но кому-то это помогает — потом некоторые пишут, благодарят. И я очень рада. Не тому, что благодарят, хотя это тоже приятно, а что не зря корпела и кому-то помогла.
Перед началом обеда Димка разлил шампанское в разномастные бокалы.
— Предлагаю выпить за знакомство, — сказал оп.
— Тогда уж за приятное знакомство, — уточнила Варя, и Лена, теперь уже польщено, покраснела.
Сама она говорила мало, но с готовностью отвечала, если спрашивали, с интересом слушала, что говорили другие и особенно когда говорил Дима. Она переводила взгляд с собеседника на собеседника, но долее всего он задерживался тоже на Диме. Когда обед окончился, Лена так естественно и непринужденно начала собирать посуду, словно была у себя дома, и Варя не стала возражать. Женщины ушли на кухню. Димка попытался было туда проникнуть, но был изгнан. Устюгов расспрашивал, где Димка и его товарищи были и что видели. Сам Устюгов в молодости исходил весь Крымский полуостров. Оказалось, что Димка и его товарищи многое упустили, не зная, чем примечательны эти места. Женщины вернулись в комнату, и по лицам их было видно, что возникшие сразу взаимная симпатия и расположенность не ослабли, а укрепились.
— Я уже, наверно, пойду, — сказала Лена. — Вам надо отдохнуть…
— Подожди! — спохватился Димка. — Я же забыл про вторую бутылку! — Он метнулся на кухню и вернулся с полными бокалами шампанского. — Предлагаю тост за счастье, — сказал он и оглянулся на Лену.
— Стоп! — сказал Устюгов. — Не годится. Не будем говорить о дамах, но мы с Михаилом — никуда не денешься! — едем не на ярмарку, а с ярмарки. И рассчитывать на какое-то особливое счастье нам не приходится. Как правило, счастье старых локализуется уже только в счастье юных. Вот я и предлагаю — за счастье молодых!
Димка и Лена просияли и зазвенели бокалами.
Они ушли. Зинаида Ивановна сказала, что, по её мнению, Лена очень приятная девушка, скромна и вообще хорошо держится. Лично ей нравится, что Лена ходит без всякого грима и даже не красит губы. А Варя сообщила, что Лена сирота, два года назад потеряла мать. Должно быть, ей живется не очень легко, но она не жалуется, и вообще, кажется, у неё легкий характер. Ей, Варе, всегда нравятся люди, которые ничего не требуют от окружающих, даже сочувствия. В это время вернулся Димка.
— Ты не пошел её проводить? — удивилась Варя.
— Зачем? Не ночь ведь, что она, маленькая, сама не доберется? Вы лучше скажите: как она вам? — и Димка обвел всех взглядом.
— Ты не дал нам времени всласть посплетничать и обсудить качества твоей избранницы, — сказал Устюгов. — Но твоя мать и тетка уже высказались за. У меня возражений тоже нет — славная птаха. Слово за твоим родителем.
— Если бы ты не был шалопаем, не кидался в загс с кем попало, то женился бы не на той курице, а на Лене.
— Уже! — осклабился Димка.
— Что уже?
— Мы уже муж и жена.
— То есть как, без загса? — сверкнула очками Зина.
— Тетя Зина, ну какое это имеет значение? Не беспокойся, оформим брак по всем правилам.
— А свадьба?
— Так вот она и была сейчас, наша свадьба! А что, разве плохо я придумал? Или, может, надо было по-Борькиному — показуху на весь город? По-купецки. Расступись народ — дерьмо плывет…
— Дима! — строго сказала Варя.
— Ну, мамочка, ну ведь на самом деле так! Вы же сами тогда ушли, тошно стало… А мы с Ленкой решили — или вот так, или никак. Ей тоже противны эти мещанские показухи. Счастье ведь не в том, сколько сожрали или вылакали на свадьбе…
— Ну что ж, — сказал Шевелев, — я рад, что ты хоть иногда способен на разумные поступки.
— Но почему ты заранее не сказал, не предупредил? — спросила Варя.
— А вдруг бы она вам не понравилась? Одно дело, когда девушка просто приходит в гости, и совсем другое, когда «здрасьте, я ваша невестка…». Вот мы и решили устроить сюрприз…
— Положим, не такой уж это сюрприз, — сказал Устюгов.
— Так это для вас… А как вы догадались?
— Милый мой, погляди на себя в зеркало… Впрочем, сейчас ты и там увидишь не себя, а Лену. На ваших сияющих мордасах всё было написано аршинными буквами.
— Я всё-таки не понимаю, — сказала тетя Зина, — жениться вот так, с бухты-барахты…
— Совсем не с бухты-барахты! Мы уже год знакомы. Сначала встречались редко, случайно. Потом чаще, ну и… Ну, в общем, поняли, что любим друг друга. Тогда мы решили проверить себя и поехали в Крым…
— Выходит, Лена была теми «ребятами», о которых ты врал?
— Ну, конечно, мамочка. Ну что было бы, если б я тебе сказал правду? Ты бы ужасно расстроилась, огорчилась. Стала бы меня отговаривать и уговаривать, а то и всем семейством начали бы… Ну и что? Была бы у тебя жизнь отравлена, и у нас всё испорчено. А так мы проделали великолепное свадебное путешествие и вернулись мужем и женой…
