Помирившись с матерью, Нюра тоже постепенно успокоилась, мать снова вызывала в ней чувство нежности и любви. Глядя, как старательно и серьезно она помогает Федосье Григорьевне шить занавески для школы, как, окруженная ребятами, кроит мешочки для подарков бойцам, Нюра радовалась, что ее мать уже не сидит дома, а участвует в общей школьной работе. Даже внешне Мария Ивановна очень изменилась. Она ходила теперь в темном платье и убирала волосы под скромную косыночку. И, когда однажды Нютка, прыгая через веревочку, нашла моток ниток и наивно спросила, какой учительнице их отдать - Федосье Григорьевне или Марин Ивановне, Нюра крепко поцеловала девочку и тихо шепнула:
- Отдай Марии Ивановне!
Теперь, празднуя радостное событие в доме подруги, она невольно сравнивала мать Лиды со своей матерью и снова чувствовала щемящую жалость в сердце при мысли о том, что ее маме, может быть, никогда не суждено стать в один ряд с такими людьми, как Лидина мама. И от этих мыслей в душе Нюры поднималось горячее желание помочь своей матери стать равной с другими. Сидя за столом и медленно отхлебывая из чашки остывший чай, она, забывшись, смотрела на полку с книгами, по которым училась Лидина мама.
А когда ребята собрались уходить и Ирина Николаевна на минутку замешкалась в комнате, Нюра, смущаясь до слез, тихонько попросила:
- Дайте мне для мамы одну книжку... вот из этих, что на полке.
Глава 68. ТАНЯ
Было уже поздно, и Васек, выйдя от Лиды, решил забежать за тетей Дуней.
- Скоро начнутся темные вечера. Тебе придется каждый день тетю Дуню встречать, - предупреждал его когда-то Саша, - она в темноте плохо видит.
- Я один не смогу каждый вечер, придется нам всем по очереди, серьезно отвечал Васек.
- Ну что ж, будем по очереди, -соглашались товарищи. Заботиться о тете Дуне каждый считал своим долгом
ведь это она первая приняла их, когда они вернулись с Украины. Сегодня, выйдя из освещенной комнаты Лиды, Васек словно
ослеп в темноте и сразу сильно забеспокоился:
- Побегу, ребята! Прощайте! До завтра!
Тетю Дуню он встретил по дороге. Она шла посреди мостовой, неуверенно переставляя ноги в тяжелых башмаках. Васек бросился к ней, радуясь, что они пойдут вместе по темной, неприветливой улице, что вместе откроют дверь запертого дома и войдут в свой теплый, уютный угол.
- Осенью я всегда тебя встречать буду. А когда не смогу, то ребята по очереди, - сказал он, беря ее за руку. По тетя Дуня вдруг запротестовала:
- Это что еще удумали? За руку будут водить! Нашлись умники!
- Да ведь ты поздно с работы идешь, - растерялся Васек.
- Когда полагается, тогда и иду. Скакать не скачу, и опрометью бежать мне нечего. А у вас занятий и без меня хватает... Какие провожатые нашлись!
Васек засмеялся:
- Храбрая ты, тетя Дуня!
- Закалилась. Не время себя распускать. Вот и насчет слез тоже. Правильно отец твой пишет: слеза не помощник, против нее тоже закалку надо иметь!
- Ну вот! - обрадовался Васек. - Значит, не будешь больше плакать?
- Нипочем не буду. Ни к чему это. Характер у меня твердый, трубачевский! - с гордостью сказала тетя Дуня.
Васек улыбался и, поддерживая тетку, незаметно направлял в темноте ее неуверенные шаги. Они подошли к дому. Васек нагнулся, чтобы взять под крыльцом ключ, но ключа не было.
- Никак не найду ключа, - сказал он, шаря в темноте руками.
- Ищи, он на своем месте должен быть, - забеспокоилась тетя Дуня.
- Может быть, мы забыли его в двери? - предположил Васек и взбежал на крыльцо.
Дверь оказалась запертой изнутри.
- Батюшки! Ведь, кроме своих, никто не знает, где мы ключ кладем. Кто же это? - прошептала тетя Дуня.
Васек крепко подергал ручку. Наверху раздался скрип отворяемой двери, и по ступенькам дробно застучали, чьи-то шаги. Дверь широко распахнулась, и на пороге стала девушка. Она была в шинели, без шапки, короткие волосы пушистыми прядями покрывали жесткий воротник.
- Таня! - вскрикнул Васек.
- Родные мои, милые!.. - зазвенел знакомый девичий голос.
Тетя Дуня прижалась лицом к Таниной шинели:
- Доченька!..
Таня обнимала тетю Дуню, целовала ее волосы, морщинистые щеки... Потом прижала к себе Васька.
В маленькой кухоньке ярко загорелась лампа, зашумел чайник. Таня, похожая на молоденького красноармейца, сидела за столом в военной гимнастерке. Васек глядел в ее карие глаза с золотистым блеском и не узнавал прежнюю Таню.
В глубине этих знакомых с детства глаз таилась непривычная суровость, около румяных губ залегла глубокая складка. Васек не знал, откуда Таня пришла, где живет и как борется с врагами.
- В землянке живешь, Таня? - шепотом спросил он, припоминая все, что слышал о другой девушке- партизанке, о подвиге которой прочитал им однажды Костя. - В лесу?
Таня кивнула головой, сузила глаза:
- Огромные леса у нас, Васек! И не знала я, что есть такие чащобы на свете.
Тетя Дуня тревожно взглянула на нее:
- Батюшки! В чаще и волк заесть может! Васек и Таня улыбнулись.
- Фашисты хуже волков, - обнимая ее за плечи, сказала Таня.
- А фашисты где ж там тебе встречаются? Поодиночке ходят или скопом? - испуганно спросила тетя Дуня, силясь понять, что делает Таня в густом лесу, где воют волки и бродят двуногие звери - фашисты.
- Да не они мне встречаются, я сама их встречаю, - блеснув глазами, усмехнулась Таня.
- Батюшки!.. - прошептала тетя Дуня, вытирая платком покрасневшие глаза. - Какой задор в тебе развился! Девчонка ты молодая... убьют ведь, искалечат...
- Мы их больше побили!
Пухлые губы Тани вдруг крепко сжались и стали тонкими, твердыми, брови сошлись на переносье, усиливая то новое выражение суровости, которое Васек с первого взгляда уловил в ее глазах.
Тетя Дуня замолчала.
- Страшно тебе, Таня? - крепко пожимая Танину руку, спросил Васек.
- Бывает и страшно. Выйдешь ночью - лес, глухомань. Будто наугад идешь, ничего не видишь. Цепляешься за кусты, за траву, где ползком, где на корточках, и все кажется - рядом кто-то валежником шебаршит, вот-вот схватит... А потом обвыкнутся глаза - и ничего... Ненависть сильнее страха - она куда хочешь поведет.
'А куда ты ходишь, Таня?' - хочет спросить Васек, но не спрашивает-может быть, она это не должна говорить.
- Много таких, как ты? Товарищей с тобой много?
- Пять человек нас спустили, а сейчас мы с партизанами соединились, там нас много.
Васек жадно раскрывает глаза.
- Как спустили? С парашютом? - шепчет он.
Таня кивает головой. Приподнимает светлую прядь коротких волос и показывает Ваську длинную, глубокую царапину около уха.
- В первый раз я спускалась. Вот как протащил меня парашют... по кочкам, по болоту... Дай-ка зеркальце, я погляжу - сильно изуродовал? совсем по-девичьи беспокоится она, вглядываясь в свой шрам на щеке.
- Да нет, ничего не видно под волосами! - торопится уверить ее Васек.
