- Лошадь паслась...
- Генка! - радостно шепнул Петька.
- А может, фашист?
Тревога сжала сердца мальчиков. Перебегая от дерева дереву, они осторожно подошли к лагерной полянке. Там было тихо и безлюдно. Чернело обожженное костром место, где Синицына варила кашу. Валялись обрубленные ребятами колья Мазин и Русаков долго не могли найти яму, где были сложены продукты и вещи. Замаскированная дерном, она была почти незаметна среди зелени. Наконец Петька вспомнил, что немного влево от этого места он воткнул кустик орешника. Кустик, уже засохший и сморщенный, был на месте. Мазин приподнял край срезанного дерна. Под ним забелела палатка. Мальчики лихорадочно считали продукты и вещи:
- Палатка одна, а было две... Консервов мало... хлеба нет!
- Аптечка... Ящик с аптечкой! Я сам его клал. Вот тут клал! захлебываясь, шептал Петька. - И письма в клеенке, которое Сергею Николаевичу оставили, тоже нет. Одинцов его над костром вешал, я сам видел!
У Мазина беспокойно бегали глаза, он что-то искал: перебрасывал вещи, вытаскивал посуду, заглядывал на дно.
- Это кто-то другой был, - мрачно заявил он на вопросительный взгляд Петьки.
Усталость и печаль овладели обоими. Мазин долго сидел задумавшись над раскрытой ямой. Митя оставил бы ребятам письмо или хоть какой-нибудь знак, что он жив. Мазин встал, обследовал поляну, спустился к реке.
Наступили сумерки. Петьке стало страшно. Он сел, пристально вглядываясь в темнеющий лес. С берега донесся до него торжествующий крик:
- Сюда! Сюда!
Мальчик стрелой понесся на голос товарища. Неожиданное зрелище предстало перед его глазами. Мазин плясал танец диких, высоко вскидывая ноги и выкрикивая одни и те же слова:
- Бинточки! Бинточки! Тра-ля-ля! Тра-ля-ля-ля!..
В руках его болтались длинные серые бинты из полотна бабы Ивги. Петька мгновенно захватил себе другой конец и тоже пустился в пляс:
- Митины бинточки! Тра-ля-ля!
На берегу валялся пустой ящик из-под аптечки.
Через несколько минут, выкупавшись в реке, голодные, но счастливые, ребята уселись на берегу. Незаметно подкрался вечер. Костер разводить боялись. Петька принес банку консервов, но Мазин решительно велел положить банку обратно.
- Это Митино, а ты берешь! Ведь он где-то в лесу блуждает, у него весь запас тут, - с укором сказал он.
Петька смутился и сейчас же предложил:
- Мазин, останемся тут навсегда! Он придет - а мы тут!
Оба замечтались о встрече с Митей. Мазин глядел в темное небо и, потягиваясь, радостно бормотал:
- Эх, жизнь!
Он представлял себе, какую счастливую весть принесут они с Петькой ребятам. И, словно угадывая его мысли, Петька добавил вслух:
- А Трубачев-то! Трубачев прямо с ума сойдет от радости!
- Все с ума сойдут! А мы не сошли?
- Я сошел! - радостно уверил Петька.
Лес уже не казался страшным: где-то тут, в этом лесу, бродил Митя...
Заснули неожиданно и так же неожиданно проснулись.
Темный вечер сменило ясное утро. Радость стала еще больше. еще значительнее. Митя жив! Он где-то здесь - может быть, недалеко от них. Мазин решил пройти в глубь леса, а перво-наперво написать Мите письмо и замаскировать яму. Письмо писал Петька. Мазин, стоя над ним, диктовал, тщательно подбирая простые слова, чтобы не наделать грамматических ошибок:
- 'Дорогой Митя! Ты жив, мы тоже живы. Нашли твои бинты и все угадали. Мы живем там же. Слушаемся дядю Степана и Трубачева тоже. Ты живи здесь, а то всюду фашисты. В Ярыжках фашисты и на станции Жуковка. Наши их бьют, а они все лезут - Мазин вспомнил сшибленную доску с чужой надписью и продиктовал: - Мы тоже без дела не сидим и сидеть не будем'.
Потом он задумался и, не зная, что еще добавить, почесал затылок:
- Эх, жизнь!
Петька послюнил карандаш, записал последние слова и незаметно для Мазина поставил в углу четыре буквы: Р. М. 3. С.
Положив письмо, они тщательно замаскировали яму и двинулись в лес.
- А Трубачев-то! Еще не знает, что Митя жив! - несколько раз повторяли мальчики, вспоминая Васька.
x x x
Но Васек уже знал. В это утро в хате Степана Ильича неожиданно появился Генка. Он стоял у порога; армяк на нем был разорван, лицо осунулось, пожелтело, глаза лихорадочно блестели.
- Где конь? - тихо спросил его Степан Ильич.
Васек Трубачев, Саша и Коля Одинцов со страхом ждали ответа. Генка глубоко вздохнул, вытер грязной ладонью щеки:
- Отдал...
- Колхозного коня отдал? - Степан Ильич потемнел. Колхозного коня? Кому?!
Генка вскинул голову, сердито блеснул глазами:
- Мите!
Глава 27. КРАСНЫЙ ГАЛСТУК
В Слепом овражке собрались все ребята. Были тут и Грицько и Ничипор. Пришли из Ярыжек Игнат с Федькой. Не хватало только Мазина с Русаковым. Они все еще не возвращались из своего путешествия. Перед сбором Игнат долго советовался о чем-то с Трубачевым. Саша Булгаков, стоя на часах, с радостной улыбкой прислушивался к тому, что происходит в овражке. Там, на затонувшей коряге, удобно расположившись на толстых корнях, ребята слушали Генку. Генка сидел на самом почетном месте. Лицо у него было усталое, темная, обветренная кожа туго натянулась на скулах, на висках обозначились ямки, но карие глаза сияли.
- ...Я чую - выстрел... один, другой... Я до Гнедка... А тут... Митя ваш из кущей як выскочит! Рубаха на нем порвана, задохнулся весь. - Генка обвел ребят затуманившимся взглядом. - Ну и... отдал я ему коня...
- Ускакал он? - живо спросил Одинцов.
- Ускакал...
Малютин обнял Генку за шею:
- Митя хороший, он не обидит Гнедка! Ты не бойся, Генка.
Игнат встал. Растроганная улыбка лишала его обычной степенности, но голос звучал торжественно.
- Товарищи! - Он обвел всех взглядом и остановился на Генке. - Я так думаю, товарищи: если человек сделал плохой поступок, то его надо наказать, и это будет правильно. Гена Наливайко, наш ученик и пионер, за плохой поступок против дисциплины лишился галстука... Галстук у него отобрали... Игнат снова обвел взглядом всех присутствующих. - Верно я говорю?
- Верно... - неохотно подтвердили ребята.
Генка забеспокоился, сжал сухие губы и исподлобья следил за Игнатом. Игнат повысил голос:
- Но Гена Наливайко не такой человек, чтобы на него не можно было надеяться... Он человек верный, и когда подойдет такая минута, то он так поступит, как другому не поступить. Я то хочу сказать, товарищи, что Генка не испугался выстрелов и не ускакал, а отдал комсомольцу Мите своего коня... Поступок это хороший, пионерский. И, значит, так мы и порешим, что Гена Наливайко свой галстук заслужил! Кто согласен, поднимайте руки!
- Все! Все согласны! - дружно откликнулись ребята.
Саша выглянул из-за кустов:
