достаточная, чтобы выразить угрозу, но не слишком, чтобы спровоцировать стрельбу. Но даже камере спутника, как, впрочем, и местным пуштунам, не было видно еще четверых спецназовцев, которые скрывались в горах, а этим утром пробрались в деревню.
Когда Смайт подъехал к дому Аззама, он придерживался той же процедуры, что и во время последнего визита в деревню, четыре месяца назад. Он остался сидеть в лендровере, ожидая, пока деревенский мальчишка не позовет Аззама. Пуштун вышел из дома через несколько минут, в окружении своих телохранителей. Смайт вышел из машины и помахал Аззаму рукой. Вождь племени пошел к нему, как и в прошлый раз. Ему снова хотелось получить денег.
— Полегче, малыш, полегче, — сказал Хофман, глядя на монитор и вслушиваясь в звуки, передаваемые радиопередатчиками. Он смотрел на происходящее, словно сидя на дереве посреди деревни.
Смайт заговорил с Аззамом на урду, достаточно громко, чтобы его слышали и подчиненные вождя, стоявшие метрах в двадцати. Он сказал, что с ним приехал гость из Вашингтона, который хочет переговорить с Аззамом наедине. Он преодолел дальний путь, чтобы встретиться с великим вождем Косы и поприветствовать его.
Аззам медленно и торжественно пошел к машине. Легко было угадать его мысли. Почему бы не брать деньги у этих американских придурков? Смайт держал дверь открытой, и вождь племени забрался на заднее сиденье. Когда Аззам уселся, Смайт нажал кнопку электронного замка. Теперь открыть двери лендровера изнутри было невозможно. Затем он хладнокровно направился к стоявшему впереди джипу и сел в него.
Когда Аззам увидел рядом с собой тело Гарри Микера, притянутое ремнями к заднему сиденью, он, конечно же, понял, что что-то не так, но на это ушли драгоценные мгновения. Возможно, он не смотрел в глаза приехавшему, который привез ему деньги, исходя из восточных правил вежливости. А может, они так хорошо загримировали Гарри, что Аззам просто ждал, когда сидящий рядом с ним мужчина в парке что- нибудь скажет. Но примерно через пять секунд он что-то понял. Микрофон, установленный в багажнике лендровера передал по радио в Лэнгли пронзительный крик. Но уже было слишком поздно. Аззам не мог выбраться наружу.
Спецназовцы тоже услышали этот крик в своих наушниках. Командир крикнул главному телохранителю Аззама, чтобы тот бросил автомат. Пуштун что-то крикнул в ответ, и все подняли оружие. Такие ситуации, когда все держат друг друга на прицеле, случались в пограничных областях всегда. Чаще они заканчивались еще одним криком, разряжавшим ситуацию, иногда — предупредительными выстрелами в воздух. Но на этот раз раздались автоматные очереди, и двое телохранителей-пуштунов упали на землю. Остальные открыли огонь по бронированным джипам, но их АК-74 сниженного калибра не могли пробить броню. Стрельба продолжалась, и небронированный лендровер изрешетило пулями вдоль и поперек. Для пуштунов это уже было жестокой битвой, но на самом деле это была лишь инсценировка.
Люди Аззама и подумать не могли, что первая очередь была выпущена спецназовцами, скрывавшимися позади джипов. Они держали пуштунов на прицеле с самого начала. А у одного из коммандос в руках был АК-74, и он сосредоточил свой огонь на лендровере, выпустив пару пуль и в ту часть машины, где находился Гарри Микер, чтобы на трупе тоже были ранения. Это тоже было спланировано. Аззам должен был погибнуть, чтобы единственным объяснением произошедшего были документы в чемоданчике Гарри Микера. Тело Гарри не дергалось, и из него не хлестала кровь. Только сочилась.
Смайт и его группа выехали обратно на дорогу под огнем пуштунов, а вторая команда быстро скрылась среди холмов, где их ждали их собственные машины. Отступая, они оставили роскошный боевой трофей. Тело американца, пару дней назад привезенное самолетом из Афганистана. Местные будут чувствовать себя комфортнее, если решат, что убили хотя бы одного американского солдата. Наличие еще одного тела снизит вероятность того, что тот, кто станет позднее анализировать события, усомнится в их правдоподобности.
Смайт и его помощники с грохотом выехали из деревни. Спустя несколько часов прибыли ударные вертолеты. Это должно было имитировать операцию по эвакуации тела американца из лендровера. А также важных бумаг, которые были при нем. Они приземлились на деревенской площади, выставили охрану вокруг лендровера и минут двадцать обыскивали машину. Но Гарри Микера в ней уже не было. Тело и документы унесли в горы люди «Аль-Каеды», как и ожидал Хофман. Через пару часов после этого какой-нибудь из самых преданных полевых командиров должен был открыть чемоданчик и начать разглядывать его содержимое, пытаясь разобраться. А затем придет черед размышлений.
Этим же вечером телеграфные агентства сообщили о том, что американское подразделение попало в засаду и погиб один американский солдат. Про второго американца, в гражданской одежде, прибывшего на встречу с вождем племени, связанным с «Аль-Каедой», расстрелянного в собственной машине, никто не говорил. Но для этого не требовалось никаких телепередач. Уже к ночи в каждой приграничной деревне будут говорить о встрече Аззама с американцами и шептаться о том, что Аззам работал на ЦРУ. Противник заглотил крючок.
Хофман убедился в том, что операция сработала. Они перехватили разговоры по мобильным и болтовню в Интернете. Люди Сулеймана пытались понять, в чем смысл их находки, но они были слишком низкого ранга, чтобы принимать решения. Решать должны были старшие руководители «Аль-Каеды». Пакистанская разведка арестовала курьера, направлявшегося в Карачи. Он вез с собой сообщение о срочном созыве совета, встрече
Удача всегда сопровождает хорошо спланированную операцию. Хофман вложил много трудов во второе и начал пожинать плоды первого. Аудиограмма голоса, перехваченного УНБ с мобильного телефона в Вене, была очень похожа на голосовую структуру одного из главных объектов слежения. На линии были помехи, но тщательный анализ показал, что это голос человека, родившегося в Сирии, в Хаме, Карима аль-Шамса, взявшего себе оперативный псевдоним Сулейман. Главный организатор вышел из тени. Смысл разговора был непонятен, поскольку говорившие использовали кодовые слова, но речь шла о мученичестве Хуссейна, принявшего смерть из-за интриг завистливых соперников. Аналитики Хофмана решили, что они правильно поняли суть разговора. Сулейман говорил о том, что он стал жертвой обмана.
При содействии УНБ австрийская полиция получила информацию о районе, из которого прошел звонок. Они оцепили район и проверили несколько многоквартирных домов. Перед рассветом они нашли телефон, но человек, который им воспользовался, уже сбежал.
Феррис хотел вернуться в Амман, чтобы встретить Новый год с Алисой, но Хофман попросил его задержаться еще на день. Он хотел отпраздновать победу. Проблема была лишь в том, что все участники празднования, знавшие, в чем дело, работали в Минсмит-парке. Сама их совместная работа уже была тайной. Поэтому Хофман решил устроить празднование Нового года прямо на работе. Он протащил на территорию Управления еду и выпивку. Выбрал барменов из числа аналитиков. Нашел даже диджея, оперативника, всегда втайне мечтавшего петь хип-хоп. Феррис попытался расслабиться с помощью выпивки и музыки и даже потанцевал с молодой женщиной, работавшей у Азхара. В танце она терлась о его тело, двигаясь вверх и вниз, как у шеста для стриптиза.
Но мысли его были не здесь. Операция закончилась, и он чувствовал себя опустошенным. Что бы теперь ни случилось, Феррис не сможет это контролировать. Даже увидеть. Пустоту внутри заполняли лишь мысли об Алисе. Все те годы, что он жил с Гретхен, он задумывался, что это значит — быть влюбленным. Теперь он знал это. На этот Новый год он должен принять решение. Феррис принялся искать глазами Хофмана, чтобы поговорить с ним, но тот куда-то исчез.
Феррис уже звонил Алисе, днем. Она собиралась пойти на вечеринку в «Фор сизонс» с друзьями- иорданцами. Она не стала винить его в том, что он не с ней, просто тихо обошла этот вопрос. Когда в Аммане наступила полночь, Феррис снова позвонил ей, но она не отвечала. Его сильно расстроило, что он не может произнести ее имя в новогоднюю ночь, передать ей поцелуй хотя бы по телефону. Он оставил ей сообщение. Внутри штаб-квартиры ЦРУ его мобильный не работал, так что он не знал, пыталась она
